Читать интересную книгу Норвежский детектив - Герт Нюгордсхауг

Мы, мужчины, создали атомный век. Взрыв в Хиросиме — эпоха в мировой истории. Он положил начало новой эре XX века. И честь эта принадлежит нам, мужчинам! Почему же женщина не хочет восхищаться нами, ведь мы такие могучие, мы устроили такой страшный взрыв?

Атомный век? Век игрушек, вот имя, которое больше всего подходит ему! Что такое водородная бомба и ракета, запущенная на Луну? Фейерверк и детский конструктор. Химические и механические игрушки для бледных заучившихся школьников с угрями и комплексом неполноценности! Разнести на части земной шар считается у нас великой доблестью. Мы превратили Землю и Космос в комнату для детских игр, позор нам, позор! Женщина лучше все понимает, она презирает тебя, мальчишка! Неужели ты никогда не повзрослеешь и не выбросишь на помойку свои отвратительные игрушки? Неужели ты никогда не станешь тем сильным мужчиной, которого она сможет уважать и любить? Неужели ты никогда не станешь править Землей как наместник Бога?

…Бог? Но ведь он не верит в Бога. Один радикально настроенный одноклассник выбил из него в шестнадцать лет все эти глупости в течение одной прогулки по школьному двору. Эта короткая прогулка оказалась роковой для гимназиста Гуннара Грама. Подумать только, Господь Бог позволил низвергнуть себя всего за одну школьную перемену! Ну, значит, тогда он просто не существует! Хоть это и досадно, как сказал Ханс Йегер.

Итак, в Бога он не верит. И теперь с безжалостной последовательностью ему следует задать себе вопрос: был ли ты, Гуннар Грам, наместником Бога на земле? Был ли ты им для Ригмур?

Нет, не был. Для Ригмур он был всего лишь равнодушным сожителем, обманщиком и бессердечным эгоистом.

Ну а для Бибби? Мог ли он быть им для Бибби?

Нет, не мог. Для Бибби он был всего лишь племенным козлом, безумцем и удобным денежным мешком.

Это была убийственная, унизительная мысль. Господу Богу не следовало создавать его мужчиной… Впрочем!.. Есть одно существо женского пола, которое верит в него. Все, что папа делает, все правильно. Для Мирт он еще наместник Бога на земле!

А значит, он должен доказать, что он ее Провидение. И доказать это немедленно! Наконец-то у него есть возможность совершить настоящий мужской поступок.

Гуннар встал и, хромая, подошел к окну. Мирт в одиночестве играла в саду с мячом. Она бросала его в большое дерево, ловила, бросала на землю, ловко прыгала через него и снова бросала в дерево. Бросок, мяч в руках, прыжок, бросок, мяч в руках, прыжок. Если бы мы так же красиво играли с нашим земным шариком!

Мирт такая хорошенькая! Словно из стихотворения. Впрочем, так оно и есть, во всяком случае, ее имя. Мирт, Мирт… Когда ей выбирали имя, проявилась его любовь к литературе. Девочку назвали по одному трогательному стихотворению Хермана Вильденвея:

Мирт, ты подарок Божий Земле,и матери, и отцу.Ты ходишь и думаешь о своем,цветок средь цветов, и помнишь о том,что лето идет к концу.

«Ты ходишь и думаешь о своем» — все верно, Мирт размышляет о своем. Как, интересно, она понимает, что происходит в темном мире взрослых? Неужели она действительно заболела оттого, что понимает слишком много? Доктор Брок намекал на что-то в этом роде. И даже выписал ей какое-то лекарство.

По совету доктора Ригмур выбросила Пэка в мусорный бачок, но Пэку удалось избежать гибели. Женщины все делают тяп-ляп. После этого Ригмур уже ничего не предпринимала. Ну что ж, значит, тут необходим мужчина. Он сам позаботится о благе ребенка! Сейчас дома никого нет, момент самый подходящий. Надо действовать, и действовать решительно!

Через минуту Гуннар был уже в детской. Пэк лежал в кукольной коляске, забинтованный после утреннего происшествия в передней. Можно ли ненавидеть неодушевленный предмет? Гуннар, во всяком случае, испытывал нечто похожее на ненависть. Ты подставил мне ножку, из-за тебя я чуть не стал инвалидом. Ты внушаешь моему ребенку всякие вздорные фантазии. Но на этот раз ты не избежишь своей участи!

Одним рывком он выхватил Пэка из коляски. Почему у него вдруг по спине побежали мурашки? Гуннару показалось, что он держит в руках живое существо. Пора кончать! Быстро, насколько позволяла больная нога, он вернулся в гостиную и подошел к камину.

На мгновение он заколебался. Правильно ли он поступает? Да, несомненно. Все, что папа делает, все правильно. Он — наместник Бога на земле.

И Гуннар бросил Пэка в камин.

Прямо на большое полено, чуть в стороне от огня, чтобы его еще можно было выхватить, если он передумает. И отошел от камина. Нет, он не передумал. Огонь уже лизнул повязку. Прощай, маленькое отвратительное чудовище…

— Папа, ты хочешь сжечь фрекен Хермансен?

Гуннар быстро обернулся. Первое, что ему бросилось в глаза, — это Пэк, который сидел на низком столике у двери в холл и смотрел на него своими глазками-бусинками. Рядом с ним в открытых дверях стояла Мирт. Она тоже смотрела на Гуннара серьезно и проницательно.

— Фре… фре… Какую фрекен? — заикаясь и ничего не понимая, пролепетал Гуннар.

Он обернулся к камину. Под языками пламени марлевая повязка превратилась в пепел. И теперь огонь лизал уже то, что было скрыто бинтом.

Это была новая кукла с закрывающимися глазами.

Мирт взяла со стола Пэка и нежно прижала к себе. Держа его в объятиях, она медленно подошла к Гуннару.

— Ты хотел сжечь Пэка, да, папа? — В детском голосе звучали инквизиторские нотки.

— Да, должен признаться… — Гуннар был очень опущен, ведь его поймали на месте преступления. И он сказал, призвав на помощь весь свой родительский авторитет — Понимаешь, Мирт, доктор считает, что тебе вредно играть с этой куклой…

Ясные большие глаза светились неземным покоем. Никакие житейские мелочи не могли замутить этот взгляд. Мирт тряхнула головой, и косички взметнулись в воздух.

— Доктора ничего не понимают, папа! — Она погладила грязный желтый колпачок Пэка. — Они не знают, что эльфы бессмертны.

Это было сказано деловито и трезво, именно так, наверное, и следует говорить о потусторонних явлениях. Но Гуннар еще не оправился от неожиданности, он переводил взгляд с камина на Пэка и обратно.

— Ничего не понимаю, ведь утром ты забинтовала Пэка?

Мирт кивнула:

— Да, но эльфы не болеют подолгу. Несколько минут и все.

Опять эта невозмутимая деловитость. Должно быть, все ангелы деловиты. Это полезно знать, если вдруг встретишься с ангелом.

— Вот как? — Гуннар был благодарен за урок.

— Да. А тем временем фрекен Хермансен заболела корью, и ей потребовалась повязка Пэка…

Вот оно что, теперь понятно. Все очень просто и никакой мистики.

При свете камина отец и дочь наблюдали друг за другом. Нет, девочка совершенно здорова, думал Гуннар. Она здраво мыслит. Она — единственный здоровый человек в этом доме. А мы все смертельно больны.

Мирт твердо посмотрела отцу в глаза и взяла его за руку.

— Папа, обещай, что ты больше никогда не будешь пытаться сжечь Пэка, а то он на тебя рассердится!

— Обещаю!

— Честное слово?

— Честное слово! Клянусь! — И Гуннар торжественно перекрестился.

Они заключили нерушимый пакт. Теперь они стояли держась за руки и смотрели на крематорий, в котором догорала кукла. Она уже совсем обуглилась. Исчезли черные нейлоновые волосы, исчезли мечтательные голубые пластмассовые глаза, исчезли закрывающиеся веки с длинными ресницами. Она уже больше никогда не скажет: «Мам-ми!» Было что-то трогательное в кончине этой куклы с закрывающимися глазами. Из пластика ты вышла и в пепел обратишься…

Мирт крепко сжала руку отца.

— Бедная фрекен Херманеен! — сказала она, и в ее голосе звучало искреннее сочувствие.

* * *

Гуннар стоял, склонившись над камином, и шевелил золу щипцами для углей, он хотел замести следы своего преступления. Мирт ушла в детскую. И снова он пережил шок, услыхав голос из прихожей. На этот раз в дверях стояла Ригмур и принюхивалась к запаху гари.

— Какой странный запах? Ты что-то сжег? Пэка, да?

Нет, для одного дня это было уже слишком! Такого никто не выдержит. Сперва его обозвали любителем вульгарного портвейна, потом он вывихнул ногу, обнаружил, что потерял интерес к своей работе, был высмеян любовницей, пойман дочерью на месте преступления как убийца куклы, и вот теперь жена… Нет, поистине сегодня был Судный день. Огненный меч коснулся Гуннара.

Ригмур подошла к камину. У Гуннара не было причин чувствовать себя виноватым, ведь и Ригмур была согласна, что опасную куклу следует удалить из дома, она даже сама пыталась ее выбросить. И все-таки он чувствовал себя виноватым и смущенным.

— Ты сжег Пэка? — повторила она свой вопрос.

— Не Пэка, а твою кузину!

В голове у него как будто произошло короткое замыкание. В этот день, 29 сентября, Гуннар Грам окончательно сошел сума.