Но замысел, очевидно, был очень привлекателен, и на следующий же день в Дневнике записывается: «Передумал Отъезжее поле и начал иначе».
Резко своебразный характер задуманной вещи все более и более становится ясен Толстому, особенно по сравнению с другими работами, занимавшими его одновременно.
23 июля он отмечает в Дневнике: «Отлично думается читая. Совсем другое Казак — как библейское предание, и Отъезжее поле, комизм живописный, концентрировать — типы и все резкие». 18 августа «Отъезжее поле совсем обдумалось», и, вероятно, о нем идет речь в записи 24 августа: «Немного попробовал пописать, но не то».
Запись Дневника под 28 августа, особенно в связи с приведенными выше записями от 23 июля 1857 г. и 30 сентября 1865 г., весьма знаменательна: она указывает, в какую сторону направлялись поиски взыскательного художника, находившего, что у него выходит «не то». «Читал 2-ю часть Мертвых душ, — записывает Толстой, — аляповато. Отъезжее поле надо одно писать».
Непосредственное соседство заметки об «Отъезжем поле» с упоминанием о чтении «Мертвых душ», причем их «аляповатая» вторая часть несомненно оживила в памяти первую, — это соседство едва ли случайно. Как более позднее упоминание романа Диккенса, так и рядом стоящие заглавия поэмы Гоголя и задуманной вещи Толстого определяют характер последней: это должно было быть широкое бытовое полотно.
Следует отметить, что его хронологическое приурочение резко менялось: то действие происходит «еще до Тильзитского мира», то в годы особого оживления крестьянского вопроса, накануне реформ 1861 г. О последнем с особенной ясностью говорит текст рукописи 3 — и своим содержанием, и упоминанием Елены Павловны (несомненно, великой княгини), и инициалами Я. А. в зачеркнутой фразе: по всей вероятности, это был, в обычной для Толстого слегка замаскированной форме, намек на Якова Ивановича Ростовцева.
В Дневниках имеются еще две записи об «Отъезжем поле». Одна — на другой день после только что приведенной, 29 августа 1857 г. Толстой говорит, что его мысли о писании «разбегаются» между тремя вещами, представляющими «серьезные матерьялы»; среди этих вещей и «Отъезжее поле». Вторая и последняя запись Дневника, под 9 октября 1865 г., отмечает: «Писал Отъезжее поле. Выходит неожиданно».
Одновременно с отметками Дневников, Записная книжка Толстого за 1856/57 гг. хранит следы обильных, налету схваченных и наскоро записанных наблюдений, назначение которых для работы над «Отъезжим полем» в огромном большинстве случаев совершенно ясно, так как перед подобного рода записями обычно стоит: «К Отъезжему полю».
В дальнейшем мы не повторяем этого обозначения, оговаривая лишь те записи, которые имеют его на необычном месте или совсем не имеют его и отнесены нами к работе над «Отъезжим полем» предположительно. Заметим также, что материалы, занесенные Толстым в Записную книжку, не всегда датированы, и что иногда бывает затруднительно решить, где кончается запись, относящаяся к «Отъезжему полю».
За 1856 г. Записная книжка дает следующие материалы для «Отъезжего поля».
Между 14 июля и 18 сентября. «Акуратный становой имеет тайную страсть буянить. Неохотник. Буян чужой. — Ты Граф, а я князь. На закате солнца сафирная вершинка, половина, в зеленях паутина, былинки озими трясутся отъ ветра. Арапник цепляет за ноги зайца. Жена станового, поет русские песни. Старичок Граф один в леску неудачно любезничает с бабой. — Музык[анты?] с ним, играют в карты. Бабы овец стригут.
Думаю: собаки про меня думают, что я умный.
По мягкой пашне только слышно побрякиванье ошейников.
Глупой теленок. Туманное утро — солнце круг.
Один выговаривает племянн[ику] за то, что его собак поил, а племянник поет: тирридиндин, тиридиндин, для лютой скорби даром [?]. Ну что вы глупости (стерьвец). Стремен[ный] плем[янника] говорит другому из кучеров: ваш барин сердитый, у него глаза вылуплены. — Отколол штуку, острит племянник. Коробочник не имел [?] счастия видеть волка.
Лошадь пофыркивает».
Между 10 и 23 сентября. «Чиновник, верящий в нынешний свет, молодой, веселый, встречается в дальней деревне и ссорится с достоинством, говоря, что состояние первое……
Старушка в гробу завязана.
Лакей с барином травят лисицу.
Встречаешь 2 мальчишек в сапогах с голыми ногами, один в картузике с галуном, несут в поле яблоки.
Посылает бабу. Листья на скамейке. Отвечает с выраж[ением]. Не боюсь, если что?»
23 сентября 1856 г. «Девка кокетничает, как будто неловко вертится, завязывает щеку молод[ому] чел[овеку]. Собака лежит на солнце, смотрит на муху».
7 октября 1856 г. Две записи, непосредственно примыкающие друг к другу. По почерку видно, что сделаны разновременно. Пометы: «К.О.П.» стоят после первой и перед второй. Между ними — фраза, которую считаем тоже за материал для «О. П.» Приводим полностью. «Сквозь куст, двойную раму пыльного окна бьет солнце. Пахнет яблоками в чулане и печеным хлебом. К Отъезжему Полю. В туман тихо слышно звяканье. К Отъезжему Полю. Стадо кажется лесом. Возвращаешься домой. Темно, мга, на горизонте неясные очертания крыш и деревьев деревни».
15 октября 1856 г. Две записи. «Ангел, водки!» Барышни собрались для компании Графа, попадья всех заняла, шутиха. Играют, что болит? по какому цвету. Попадья — жолтый, жолтая пупавка, поповка, пуп».
«Говорит за стеной с барыней, про ее мужа, с которым спит: как вы можете с ним спать, от него воняет».
В 1857 г. в Записную книжку занесены следующие материалы для «Отъезжего поля».
2 мая. «Помещики дают обещания, и для них чудеса совершаются. На шару стоял».
6 мая. «Семейство Пальчиков[ых], работы, занятия, самоотвержение (друг для друга), вечная деревенская жизнь, prestige образования».
16 мая. «14 летняя девочка влюбляется, она развита не по годам. Ему стыдно, неловко. Она не понимает, так чиста».
10/22 мая. Две записи. Первая не имеет пометы и отнесена нами к материалам для «Отъезжего поля» предположительно.
«К горничной забрался, его застали. Что такое? Это М. И. изволили прилечь».
«Старик главный Пущин и чахоточный племянник».
9 июня. Три записи.
«Барин соглашается легко с либеральными идеями, но что ему делать»?
«Жена умерла прежде, старик сделался угрюм, подозрителен, боится, что он в тягость, и перед смертью только размяк».
«Уезжают гости, ночь в саду, барышня влюблен[ная] провожает. Приживалка».
16 июля. Две рядом стоящие записи, которые предположительно относим к материалам для «Отъезжего поля». «Из-за карт выходит старый помещик, музыка играет, ногами поталкивает.[?]». — «Собаки сыты и свежи».
19 июля. Две записи (а, может быть, одна, с абзацем), предположительно относимые нами к материалам для «Отъезжего поля». «Солнце блестит на его глянцевитом сертуке, на сильных плечах.
У старика волнистые широкие чистые сапоги и ужасно чистой старой сюртук».
20 июля. «4 брата и сестра».
20 августа. 5 записей.
«В редком лесу гоняют, никто не знает что».
«Праздник для мужиков. За сапоги».
«Как глупы молодые люди. Полуулыбаются».
«Щелин брату доказывает незаконн[ость] с кучером».
«Все хорош, добр, пошел по мужикам, — ты злодей».
23 сентября. 2 записи.
«Две старушки толкуют о воле Божьей, ничего без воли Божьей».
«Страх аду, молодой невинной ужас».
Приведенные данные показывают, как долго и как пристально привлекал внимание Толстого замысел «Отъезжего поля». Надо думать, что, несмотря на незавершенность работы, от нее должно было сохраниться, значительно больше, чем воспроизводимые ниже отрывки. C. Л. Толстой высказывает предположение, что часть автографов «Отъезжего поля» погибла, вместе с другими бумагами, в чемодане, который Л. Н. Толстой потерял как раз в годы, совпадающие с его работой над этим произведением.
ОПИСАНИЕ РУКОПИСЕЙ «ОТЪЕЗЖЕГО ПОЛЯ»
Рукописи, относящиеся в «Отъезжему полю», хранятся в Толстовском кабинете Всесоюзной библиотеки им. В. И. Ленина.
1. (П. XX.) Автограф. 4 лл. русской писчей сероватой бумаги, размером в 4°, с неровными краями. Водяных знаков нет. Клеймо, оттиснутое очень слабо, не поддается определению. Авторской пагинации нет. Чернила черные, выцветшие. Очень узенькие поля слева. Обороты лл. чистые. На л. 4 только две строки. Поправок, состоящих, главным образом, в вычеркиваниях, очень немного. Заглавие — «Отъезжее поле». Текст воспроизводим полностью (см. первый отрывок).
2 и 3. (П. XX.) Автографы. 4 лл. сероватой русской писчей бумаги, размером в лист несколько уменьшенного формата. Овальное клеймо, имеющее в середине буквы L. Т. Водяной знак — «1834». Авторской пагинации нет. Чернила черные, выцветшие. Небольшие поля слева. На лл. 3, 3 об. и 4 об. попытки карандашных рисунков, сделанных как будто детской рукой. Рукопись заключена в обложку, материалом для которой послужил лист какой-то конторской сельско-хозяйственной ведомости. На внешней (чистой) стороне обложки написано чернилами неизвестной рукой: «№ XII. Начало: «Отъѣзжее поле», причем слово «Отъѣзжее» переправлено другой, тоже неизвестной рукой, из первоначального написания: «Отъѣзжающее». В рукописи два начала рассказа, оба озаглавленные — «Отъѣзжее поле». Второе, занимающее одну с небольшим страницу, перечеркнуто поперек все, за исключением двух заключительных строк. Количество исправлений в первом невелико. Оба начала воспроизведены полностью (второй и третий отрывки).