Рука волшебника потянулась за перстнем, но обменщик, перестав раскачиваться, опередил Анкла. Сграбастав украшение, жадюга принялся пристально его разглядывать, еще сильнее сощурив глазки, и что-то невнятное бормоча себе под нос. Наверное, жаловался на тупых клиентов и проклятую жизнь, которая вот-вот его разорит и по миру пустит с котомкой за плечами на старости лет. Налюбовавшись перстнем во всевозможных ракурсах на свет свечи, ощупав крючковатыми пальцами едва ли не каждую точку его поверхности, щелкнув ногтем по бриллианту, и напряженно вслушиваясь в ответную песнь камня, эльф не удовлетворился проведенной экспертизой. Вдогонку он настойчиво обнюхал украшение, точно ловчая перед поиском беглеца, и даже лизнул напоследок. Хорошо хоть, не проглотил для более дотошного анализа. Еще минутку повздыхав, поохав, театрально прикладывая руку к сердцу, длинноухий проскрипел новую цену таким тоном, будто делал великое одолжение:
— Хорошо, хорошо, подниму цену до семи златов и тридцати сребров. И только видя ваше бедственное положение, я так поступаю. Вы таки симпатичная пара, хотя и оказались в непростой ситуации, что сразу по вашей одежде заметно. Другим я бы ни одной медьки не прибавил к ранее сказанному. Так уж и быть, выручу! Эх, разорюсь я когда-нибудь, помогая людям…
Дэр укоризненно посмотрел на оценщика сверху вниз и, логично предположив, что поймать в луже длинноусого сома не получится при всем желании, протянул к эльфу раскрытую ладонь. Тот уставился на длань волшебника с неподдельным удивлением, словно увидел на её поверхности стадо крошечных, но настоящих слонов, самозабвенно выплясывающих танго. Но перстень возвращать и не подумал, переведя мутно-скорбный взгляд на хмурое лицо чародея, начинающего злиться всерьез. На этот раз голос обменщика проскрипел с горестной торжественностью, точно в поминальном спиче на собственных похоронах, явно преждевременно приключившихся из-за доброты душевной к заглянувшим на огонек клиентам:
— Восемь с полтиной…
Дэр Анкл крепко уцепился пальцами за перстень, но вырвать свою собственность из мертвого захвата длинноухого оказалось делом нелегким. Пришлось попотеть и попыхтеть, приложив грандиозные усилия. Причем эльф, кажись, потратил сил на противодействие не меньше.
— Девять, девяносто девять, — обиженно сверкнув зрачками, сдавленно прохрипел он в унисон с мерным поскрипыванием кресла-качалки, вновь заколыхавшегося посреди остатков дымовой завесы, когда Анклу всё ж таки удалось вырвать драгоценность из крючковатых отростков длинноухого.
Волшебник нацепил перстень обратно на палец и направился к выходу, коротко кивнув головой Айке, чтоб она следовала за ним. Уже на пороге путников догнал сиплый возглас эльфа, которого в его закутке к этому моменту похоже уже основательно придушила здоровенная жаба:
— Ровно двенадцать златов, чтоб мне стать русалкой в шубе!
Анкл, даже не обернувшись, отрицательно покачал головой. Уже оказавшись на улице, они услышали, перед тем как дверь с противным лязгом захлопнулась, доброжелательное пожелание длинноухого скупердяя:
— Тринадцать с четвертью! Не хотите? Как хотите! Ну и малину вам во всю спину! И медведя — в провожатые…
— Всё это я уже слышала, — невесело вздохнула Айка, пристраиваясь сбоку от волшебника и стараясь попасть в ритм его шагов. А припустил он резво, разобидевшись не на шутку. — Я ж говорила, что ничего хорошего из твоей затеи не получится.
— Ты что, Айка, хочешь сказать, будто на самом деле заранее знала, что и как произойдет? — дэр, заинтересовавшись, даже шаг сбавил, с любопытством искоса поглядывая на спутницу. — Откуда?
— Просто увидела, — спокойно ответила девушка, с легкой грустью пожав плечами. — Когда ты только еще сказал, что нужно заглянуть на огонек, я посмотрела на дверь и тут же, словно сквозь легкое зыбкое марево, увидела нас двоих, уже выходящих из лавочки. И даже те самые слова, что старик нам вслед прокричал, услышала. Только про малину и медведя он в тот раз, кажись, не упоминал. Что-то другое прокаркал, более злое… А, вспомнила! «Ну и по букету роз вам в ж…».
— И часто ты так заранее видишь то, что потом только еще произойдет? — на полуслове перебил воспоминания ученицы чародей. — И насколько далеко отстоит твоё предвиденье от реальных событий?
— Не-а, впервые, — откликнулась рыженькая, беззаботно тряхнув шевелюрой. — Раньше по-другому было. В своем поселке я только чувствовала, что нужно сделать кому-то, а чего делать ни в коем случае нельзя, дабы какой беды не приключилось. Изредка получалось случайно подслушать еще и обрывки чужих мыслей вместе с их чувствами. Они меня напрягали конкретно своей глупостью и неприятностью. А порой и пугали до дрожи в коленках. И всегда предчувствия накатывали по-разному. Общее у них — внезапность. Я не умею этим управлять. И контролировать не могу. По чьему-то желанию сделать предсказание тоже никогда не получалось. Оно просто само собой появлялось из ниоткуда, когда ему вздумается.
— Понятно, — вздохнул волшебник, ободряюще потрепав погрустневшую ученицу по рыжим вихрам. — Постараемся развить твой дар в более спокойной обстановке, когда вернемся в Метаф. А он у тебя несомненно имеется, раз хоть спонтанно, но всё же проявляется… Как странно, однако, получилось у меня тебя найти. Ведь совершенно случайно всё произошло, могли никогда и не встретиться, опоздай я с прибытием в ваш поселок хотя бы на чуть-чуть! Тем более чудно, что девушек, обладающих даже крохой настоящих магических сил, давненько уже в Лоскутном мире не рождалось. Мы, волшебники, и сами не понимаем, почему после Войны Чародеев так резко баланс нарушился. То, что мир в магическом плане одряхлел и клонится к своему закату — это уже почти всем среди нас ясно и понятно. Но вот почему мальчики с магической силой хоть редко, а всё-таки да и рождаются, а девочек таких же практически нет — неразрешимая загадка. Я думаю, что ты — скорее исключение из правила, чем первая ласточка к его отмене. Хотя второй вариант предпочтительнее.
До ближайшего перекрестка Анкл вышагивал молча, что-то напряженно обдумывая. Его спутница даже успела немножко заскучать, отчего принялась крутить головой по сторонам, разглядывая окрестности. Вот только ничего заслуживающего внимания или уж тем более интересного на пути их следования не попадалось. Но свернув налево, дэр наконец-то вновь заговорил:
— Айка, давай рассказывай своему наставнику в подробностях, как твои предсказания начинаются, чем сопровождаются, что ты чувствуешь с их приходом.
— Да они тоже по-разному возникают, — заметно оживилась рыженькая, обрадовавшись хоть какому-то развлечению. — Но чаще всего сначала мир вокруг меня вроде как вздрогнет, на миг потеряв очертания и стремительно размывшись в многоцветное яркое пятно, совершенно бесформенное. А потом он начинает быстро возвращаться в нормальное состояние. И у меня возникает ощущение, что я лечу сквозь него, точно стрела, только еще вдобавок ко всему вращаюсь в полете. В самый первый раз меня даже вырвало от головокружения, и так сильно, как будто я целый жбан «Жадинки» осушила без закуски. А стоит заметить, что меня от одного только запаха этой мерзкой сивухи уже наизнанку выворачивает. Нет, когда мужики у отца в корчме что-то другое лакают, то проблемы нет. Но стоит им заказать «Жадинку», мне хоть в зал не показывайся — все столы заблюешь, пока заказы разносишь…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});