Динат, с невольной досадой на нынешний уровень развития рядового стражника, лишь тяжело вздохнул:
— С этим я согласен. Дай Линусу немного проблеваться, как только он отойдет и ему малость полегчает, пусть побыстрее приступает к выполнению своих обязанностей!
У Берена зверски болела голова, и ломило виски. Для этой тяжелой ночи и череды громких событий, выпавших в его дежурство, все было слишком сложно.
Сначала, необъяснимое нападение степняков на особняк Сая Альвера. Два брата, «лесных раввенца», прибывших на заработки в столицу из Сопределья и порубившие «конопасов», нехотя вымолвили, что целью нападавших укргуров было убийство Сая.
Этот злосчастный Сай, все равно через пару дней участвует в Игре Смерти. Выиграть свою жизнь с убийцами всесильной Триады почти невозможно, эти точно своего не упустят. Смысл степнякам, столь было торопиться?
Так словно мало ему всего этого, как вдруг, теперь вот обнаруженные расчлененные тела детей в Алом овраге.
Если, в случае с нападением на Сая Альвера, сверху все прикроют ввиду близящейся Игры Смерти, опасаясь также возможного ухудшения осложнений с укргурами Великой Степи, не говоря уже о всесильной Триаде, то произошедшее здесь зверство не пройдет незаметно. Его так просто не замнешь и, с него будут требовать раскрыть его и найти истязателей, сотворивших это.
В прыгающем багровом свете, расставляемых Музором факелов, стражники были как восставшие древние демоны, отбрасывающие длинные тени на темные пятна пролитой крови распятых детей.
Совсем скоро начнет светать и наступит утро. Сюда явятся важные шишки со всей Мориты, припрутся Слуги Народа, и в приступе болезненного любопытства захотят осмотреть все своими глазами.
К его несомненной удаче можно лишь причислить то, что те не любители слишком рано подниматься с уютного ложа и им надо успеть, при свете утренней зари осмотреть все здесь до того, как этот овраг превратится в вертеп уродцев. Имеется в виду, явившихся сюда толпу высокопоставленных зевак, облеченных властью.
Глава их участка, архонт Денбе Серый, прибудет сюда чуть раньше более высоких чинов. Выслушав доклад дината Берена, он с важным видом будет повторять прибывшим бонзам все его слова, выдавая их за собственные рассуждения.
Слуги Народа, удовлетворив свою болезненную любознательность и соприсутствовав на месте совершенного преступления, окончательно затопчут оставшиеся следы, причастные к преступлению и мешая им делать свою работу.
Давая динату и его людям кучу безмозглых и бесполезных советов, заодно поведав и переврав все писакам, прибывшим из газет в поисках горячих подробностей, они четко обозначат, что только их ценные указания значительно подвигли расследованию данного дела. Впрочем, не особо уточняя, в чем именно это выразилось.
Покрасовавшись перед газетчиками и подчеркнув свое присутствие, Слуги Народа в очередной раз уверив писак, что вся ситуация о ходе дознания, находится под их зорким наблюдением, уедут на своих каретах и колясках, сопровождаемые охраной, звенящей оружием — бодро топающими вездесущщими «красноперыми петухами», высокомерно именующими себя Народной Гвардией.
Он тяжело вздохнул, повезет еще, если они не заставят его докладывать им в течение дня несколько раз о расследовании. Группе дината, уставшей, с красными воспаленными глазами от недосыпания, придется рыскать по округе в поисках зацепок, не забывая держать этих бонз о ходе дознания.
Писарь Линус, слава Солнцу, малость оклемался и, достав свой грифель, принялся зарисовывать на листе бумаги положение мертвых тел на месте злодеяния.
Динат, оглянувшись по сторонам, негромко окликнул стражника:
— Музор, иди ка сюда!
Стражник Музор, гася тлеющий трут, которым разжигал факелы, бережно спрятал его в мешочек, висящий на поясе.
Он не очень-то доверял этим новомодным кхандским легковоспламеняющимся деревянным палочкам. По его понятию, нет ничего лучше, чем старое доброе кресало, кремень и легко воспламеняемый трут, зато все это, так называемое «старье» не боится влаги, в отличие от всяческих кхандских хреновин.
Эти кхандцы, говорят, еще и особую бумагу используют, чтобы задницу себе подтирать. Ну, эта диковинка уже в никакие ворота не лезет! С довольства «желтомордые обезьяны» бесятся и глаза у них сузились не иначе, а отчего же еще?
Смачно позевывая, он подошел к ждавшему Берену. Стражник до сих пор недоумевал, как это его угораздило попасть в группу дината. Он с умилением вспоминал свое прежнее место:- непыльную и весьма доходную службу на Ривельском рынке.
К его счастью он еще не знал, что это лишь благодаря титаническим усилиям дознавателя Берена, стражника оставили с ними. Музор тешил себя зряшной надеждой, что все это временно и совсем скоро его вернут на свое родное, ставшему ему таким близким, а главное весьма доходным место — деревянную будку на Ривельском рынке, его пост.
— Музор, после того, как ты все здесь закончишь, ступай в ближайшие участки и узнай у дежурных стражников, не было ли каких-нибудь заявлений о пропаже детей в этом районе и соседние тоже непременно прихвати. Эти сволочи, наверняка, сплавляли жалобы от законопослушных раввенских граждан.
Стражник ухмыльнулся и сказал, не скрывая гордости за своих сослуживцев:
— Это верно, для этого их туда и сажают, чтобы заворачивать все жалобы и заявления граждан, а то стражники с раннего утра и до позднего вечера разгребали бы все эти тяжбы!
— За что вы и жалование получаете — резонно заметил Шэкэн. Он прищурил глаза, внимательно разглядывая окровавленную тряпку и, подняв положил ее в кожаный мешочек, который опустил в ящик для сбора вещей, найденных на месте совершенного злодеяния.
Музор скептически ухмыльнулся, кто же в Корпусе Синих Стражников теперь живет на это жалкое жалование, счас не имперские времена, когда его худо-бедно хватало.
Счас надо рвать свое покуда прет, а то придет к власти другой верх, прижмет их — вот тогда и взвоешь. Эти же только, пока кричат о борьбе с взяточничеством, впрочем, не забывая, сами потными от трудов праведных руками, пересчитывать очередную толику порядочной мзды, зашибаемой ими. Рыба ведь гниет с головы, али нет. Голову себе сечь ведь никто не будут, то-то и оно.
Неа, Совет Слуг Народа самое то для них. Для них, это самих Слуг значится, ну и «синяков» и «красноперых», ну не для раввенского народа же им корпеть день и ночь.
Он, уходя, пробубнил себе под нос, но с умыслом, так чтобы его услышал динат Берен:
— Да на это скудное жалование только и можно, что разочек посидеть в «Свистке».
«Свисток» — это любимый кабак стражников. Зная это, там почти не появлялись люди, не имеющие отношение к синей страже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});