Читать интересную книгу Мемуары - Ш Талейран

Соглашения, касавшиеся нескольких других частей Италии, преследовали задачу создания на этом полуострове сильного противовеса влиянию Австрии на случай, если бы ее честолюбивые планы направились в эту сторону. Так Сардинское королевство приобрело всю Генуэзскую республику. Правившая тогда в Турине ветвь Савойской династии была близка к угасанию, и Австрия могла вследствие своих династических связей заявить притязания на это богатое наследство; опасность эта была предотвращена признанием прав Кариньянской династии, за которой обеспечили наследование указанной короны.

Швейцария, являющаяся центральной страной Европы, с которой граничат три больших государства - Франция, Германия и Италия, была торжественно и навсегда объявлена нейтральной. Указанное постановление усилило для каждой из этих трех стран способы обороны, ослабив их средства нападения. Такое решение особенно благоприятно для Франции, окруженной крепостями на всех своих прочих границах и лишенной их на границе с Швейцарией. Поэтому нейтралитет этой страны дает ей в том единственном пункте, где она слаба и беззащитна непреодолимый оплот.

Чтобы предохранить Гельветический союз от внутренних разногласий, которые нарушили бы его спокойствие и могли бы поставить под угрозу сохранение его нейтралитета, мы силились примирить требования разных кантонов и разрешить споры, издавна ведшиеся между ними. Союз, находившийся под угрозой столкновения старых прав и требований, возникших из новой организации, созданной при посредничестве Наполеона, был укреплен актом, объединявшим все постановления, наиболее способные примирить различные интересы.

Создание нового Нидерландского королевства, решенное еще до заключения мира, было, несомненно, враждебным против Франции мероприятием; оно было задумано с целью создания вблизи нее неприязненного к ней государства, которое потребность в защите делала естественным союзником Англии и Пруссии. Следствия этого замысла казались мне, однако, менее опасными для Франции, чем это предполагалось, так как молодому королевству предстояла большая работа по своему укреплению(3). В самом деле, составившись из двух стран, разделенных старинной враждой, противоположных по стремлениям и интересам, оно на долгие годы обречено быть слабым и неустойчивым. Покровительственная дружба, которую Англия надеется установить в своих отношениях с этим новым государством, еще долго останется, как я полагаю, в сфере политических мечтаний. Королевство, образовавшееся из двух стран - торговой и промышленной, - должно стать соперником Англии или быть подавлено ею и, следовательно, преисполниться раздражения против нее.

Германская конфедерация должна была стать одним из важнейших элементов европейского равновесия. Нельзя сказать, удалось ли конгрессу заложить прочные основы этой организации, которые могли бы превратить ее в опору указанного равновесия. Роковые события 1815 года, заставившие конгресс ускорить свои совещания, послужили причиной того, что конфедерация получила зачаточный, бесформенный вид, что она до сих пор не приобрела устойчивости и что над ее развитием приходится еще работать.

Я предоставляю другим судить о роли Франции в этих достопамятных обстоятельствах. Несмотря на неблагоприятное положение, какое она занимала во время первых заседаний конгресса, ей удалось приобрести такое влияние на прения, что самые важные вопросы разрешались отчасти в согласии с ее намерениями и с принципами, которые она установила и защищала. Последние находились в полном противоречии с намерениями держав, которым военное счастье позволило беспрепятственно диктовать Европе законы. Хотя в разгар заседаний конгресса дух бунта и узурпации чуть еще раз не покорил себе Европу, король, переселившийся в Гент, оказывал на Вену такое же влияние, как и из Тюильрийского дворца. По моему предложению и - я должен это сказать к чести государей - без всяких настояний с моей стороны, Европа издала грозную декларацию против узурпатора. Я так называю его, потому что по возвращении его с острова Эльбы роль Наполеона была именно такова. До того он был победителем, и только братья его являлись узурпаторами.

В этот период я получил награду за свою верность принципам. Я ссылался на них во имя короля для сохранения прав других, а они превратились в гарантию его собственных прав.

Увидя себя снова под угрозой оживающей во Франции революции, державы начали наспех вооружаться. Все стали торопить с окончанием венских переговоров, чтобы немедленно посвятить себя более срочным делам; заключительный акт конгресса, в некоторых своих частях только намеченный, был подписан уполномоченными, которые затем разъехались.

Когда дела были таким образом закончены и король, а следовательно, и Франция были приняты в союз, заключенный против Наполеона и его приверженцев, я покинул Вену, в которой ничто меня более не удерживало, и отправился в Гент, очень далекий от мысли, что по прибытии в Брюссель я узнаю об исходе сражения при Ватерлоо. Обо всех его подробностях мне любезно сообщил принц Конде. Он говорил мне с благоволением, которого я никогда не забуду, об успехах Франции на Венском конгрессе.

ПРИМЕЧАНИЯ

(1) 21 января 1793 г. был казнен Людовик XVI; 21 января 1814 г. в Вене была устроена в память этого события религиозная церемония с участием всего конгресса.

(2) Речь идет о секретном договоре, заключенном 3 января 1815 г. Францией, Австрией и Англией против России и Пруссии. По возвращении Наполеона с о-ва Эльбы он был им обнаружен и сообщен Александру I.

(3) Именно Талейрану было суждено содействовать в 1830-1831 гг. в Лондоне дипломатическому признанию Бельгийского королевства, революционным путем отделившегося от Голландии.

Седьмая глава

ВТОРАЯ РЕСТАВРАЦИЯ

(1815 год)

Мой приезд из Вены задержался еще на много дней по сравнению со сроком, указанным мною королю в письме от 27 мая. Интриганы, стремившиеся воспрепятствовать подписанию заключительного акта конгресса, не считали себя побежденными и надеялись вывести меня из терпения. Но я слишком хорошо понимал, как важно не отступать, и потому не отказывался от своих намерений.

Я считал, что необходимо до начала войны, исход которой мог долго оставаться сомнительным, иметь за подписями держав их письменные, не подлежащие отмене обязательства.

Никому не было дано предвидеть, что эти самые державы откажутся в результате побед от своих обязательств и что мы, со своей стороны, совершим ошибку, предоставив им подобные возможности. Как бы то ни было, мой долг казался мне ясным, и я его выполнил.

Я покинул Вену лишь 10 июня, на другой день после того как заключительный акт конгресса был подписан. Только прибыв в Бельгию, я узнал, как об этом уже было сказано, об исходе битвы при Ватерлоо.

Король уже покинул Гент, когда я прибыл в Брюссель. Я настиг его лишь в Льеже. Он направлялся вслед английской армии, а мне именно это хотелось предупредить. Я прибыл к нему в тот момент, когда он собирался садиться в карету. Он пытался сказать мне несколько любезных слов. Я не скрыл от него, что меня крайне огорчает способ, которым он предполагает вернуться во Францию, что он не должен являться туда с иностранными войсками, что этим он вредит своему делу и, оскорбляя национальное самолюбие, охлаждает чувства, которые там испытывают к его личности, что, по моему мнению, он должен направиться, с каким-нибудь эскортом или еще лучше без него, к одному из тех пунктов французской границы, куда иностранцы еще не проникли, и устроить там местопребывание своего правительства.

Я указал ему на Лион, как на город, соответствующий со всех точек зрения, как по своему значению, так и по положению, моему плану. "Король,- сказал я ему,-мог бы из Лиона осуществлять свою власть совершенно независимо от союзников; если он желает, то я отправлюсь туда вперед и вернусь, чтобы дать ему отчет о настроении города; прибыв в Лион, он должен обратиться с воззванием к своим верным подданным, и заблуждавшиеся, вероятно, первыми поспешат туда; он созовет палаты; до того как дух партийности начнет создавать препятствия, останется достаточно времени, чтобы составить основные законы; из Лиона он мог бы защищать Францию, в то время как из Парижа это невозможно; надо предвидеть тот случай, что в итоге своих побед союзники изменят намерения и речи и пожелают воспользоваться в ущерб Франции теми успехами, относительно которых они так торжественно заявили, что стремятся к ним лишь ради нее. Некоторые признаки,- продолжал я,- заставляют меня предвидеть подобную перемену.

Их приверженность к определенным принципам еще настолько недавнего происхождения, что мы не можем не бояться этих людей, привыкших определять свои права своими притязаниями, а свои притязания своей силой. Если бы они променяли роль союзников на роль врагов и королю пришлось бы вести с ними переговоры, то нигде в другом месте он не мог бы оказаться в такой мере в их руках, как в своей собственной столице".