— Замечательный рассказ! — воскликнул редактор. — Знаешь, чрезвычайно убедительно. Только вот напрасно насчет магазинов, что их доверху завалили мясом. Это не соответствует действительности. В остальном же превосходно, У тебя прекрасно разработана животноводческая проблема. Откуда ты все это почерпнул?
— Я прочел всю имеющуюся по этому вопросу литературу и на ее данных построил рассказ.
— Очень убедительно. Сейчас же сдаю в набор. Вот видишь, и сатирик при желании может написать рассказ, который по нынешнему времени всякий редактор у тебя с руками оторвет.
Потом, помолчав несколько времени, он засмеялся и покачал головой, видимо, что-то вспомнив.
— А для первого варианта ты никакой литературы не изучал?
— Какая же там литература, там — жизнь, — сказал писатель.
— Да… остро и смешно. Уморил.
Когда писатель уходил, редактор остановил его и сказал:
— Вот что. 15-го числа у меня соберется кое-какой народ, все большие знатоки и любители литературы, твои горячие поклонники, отдохнем, поговорим об искусстве. Приходи и прочти свой рассказ.
В назначенный вечер редактор всем приходившим гостям говорил:
— Ну, сегодня вас уморю, будете благодарить.
— В чем дело?
— Не скажу. Сами узнаете.
Когда пришел писатель, редактор, фыркнув и зажав рот рукой, спросил шепотом:
— Принес?
— Принес.
— О, черт возьми, ну и будет потеха!
Писатель поправил очки и, несколько удивленно посмотрев на хозяина, хотел было спросить, какая потеха ожидается на вечере, но уронил шапку и не спросил.
Появление писателя в связи с неясными намеками хозяина заставило гостей насторожиться. Любители посмеяться толкали друг друга, когда после ужина писатель доставал из портфеля рукопись.
— Какая тема? — спросил кто-то из гостей.
— Тема — животноводческая проблема, — почему-то очень поспешно сказал хозяин, засмеявшись при этом во все горло, чем смутил автора.
Тот с недоумением посмотрел на хозяина, но подтвердил, что действительно тема рассказа — животноводческая проблема.
У дам при этом известии брови полезли наверх.
Но с первых же строк, трактовавших об отрешении крестьян от капиталистической психологии под влиянием агитации, все слушатели покатились со смеху, чем смутили и озадачили автора.
А хозяин так вздрогнул и передернулся, точно ему в открытый нерв зуба что-то попало.
Слушатели с улыбками переглядывались и перешептывались.
— Остроумная выходка — пародия на современную литературу.
— Да, да, обратите внимание, как он уловил язык; тон.
— Действительно остроумно, все написано по готовому рецепту, как пишут сейчас почти все. Очень удачно.
Так как чтение в том же тоне продолжалось, то все решили, что это, может быть, и остроумно, но перехвачено в смысле длительности. Но чтобы не обидеть не совсем удачных остряков — хозяина и автора, — все стали усаживаться поудобнее, как это делают на длинных, утомительных докладах, чтобы хватило терпения и сил высидеть до конца.
Когда автор от описания прорыва перешел к восстановлению животноводства, слушатели стали переглядываться. Автор чувствовал общее движение и хотя не видел через очки ясно лиц, но стал ощущать больше уверенности от сознания того, что, значит, рассказ производит впечатление. И голос его зазвучал ровнее и спокойнее.
Один из гостей наклонился к своему соседу и сказал;
— Уморит, подлец! Весь хмель из головы выскочил…
— Выскочит… Просто не знаешь, как реагировать. Как будто сделали из тебя дурачка, а тебе нечем даже защититься.
Когда чтение кончилось, водворилось общее молчание, какое бывает, когда после длинного доклада председатель спрашивает: «Может быть, у кого-нибудь есть вопросы?»
Но этой фразы сказано не было, и все гости, точно после окончания проповеди, целой толпой повалили в переднюю. Удержать их не было никакой возможности, У всех оказались больны жены, дети…
Когда они все ушли, хозяин повернулся к озадаченному писателю и сказал:
— Ты что, издевался, что ли, надо мной и над всеми?
— А что? Чем?..
— Как это «чем»?! Зачем ты читал эту чертовщину? Кому это нужно? Я взял его у тебя для печати, а вовсе не для того, чтобы читать его людям, понимающим толк в литературе. Я просил тебя прочесть первый рассказ, а не эту макулатуру. Нужно быть идиотом, чтобы не понимать таких простых вещей.
Крепкие нервы
Какой-то человек в распахнутой шубе и в шапке на затылке, видимо, много и спешно бегавший по делам, вошел в банк и, подойдя к окошечку, в котором выдавали по чекам, сунул туда свою бумажку. Но бумажка выехала обратно.
— Это что такое? Почему?
— У нас только до часу.
— Тьфу!..
Вежливый человек в черном пиджаке, стоявший за лакированным банковским прилавком, увидев расстроенное лицо посетителя, спросил:
— Вам что угодно?
— Да вот получить по чеку опоздал. Присутственный день до четырех, а по чекам у вас прекращают уже в час выдавать.
— А это, видите ли, для удобства сделано, — сказал человек в пиджаке. — Каждое учреждение приноравливается к тому, чтобы экономить время.
— А вон напротив я получал, там до двух открыто.
— Очень может быть. У каждого свой порядок. Вон, например, нотариус, что рядом с нами, — если вам нужно заверить подпись или что-нибудь другое в этом роде, — то нужно поспевать до половины первого. А если за углом — там тоже нотариус, — то до половины третьего.
Около кассы с чеками послышался шум.
— Какого же это черта, ведь я неделю тому назад получал, было до двух часов открыто.
Человек в пиджаке бросился туда, как бросается пожарный с трубой к тому дому, которому угрожает опасность.
— Чего вы беспокоитесь?
— Прошлый раз, говорю, получал, у вас до двух часов было открыто.
— А когда это было?
— Когда было… неделю тому назад.
— Совершенно правильно. Неделю назад выдавали до двух часов, а теперь переменили.
— Тьфу!!!
Посетитель вылетел из банка и хлопнул дверью так, что задрожали стекла.
— И отчего это народ такой нервный стал? — спросил человек в пиджаке, вернувшись к своему собеседнику, — жизнь, что ли, так изматывает?..
— Возможно; я вот на что уж спокойный человек, а побегал нынче с утра и таким зверем стал, что, — уж признаюсь вам, — если бы вы не оказались таким вежливым, я бы, как тигр, бросился.
— Это вредно, — сказал человек в черном пиджаке, — ведь у меня после перемены часов в день человек по двадцати прибегают и все вот так плюют, как этот, что ушел, и как вы изволили плюнуть. А мне — плевать! Относись спокойно, вежливо, как требует служба, и все будет хорошо. А то посетители будут плевать да я буду плевать, тут пройти нельзя будет. Вон, еще заявился. Вам что угодно?
— Деньги по этой бумажке можно получить? — спросил человек в тулупчике.
— Можно-с. Только выдавать будут с двух часов. Кассир в банк ушел. Сядьте вон там в уголок, там вы никому мешать не будете.
— Что ж, я и буду целый час сидеть?
— Погулять можете.
Человек в тулупчике сел, нахохлившись, в уголок, около урны для окурков.
— Крепкие нервы — первое дело, — сказал человек в пиджаке, возвращаясь к своему собеседнику. Но его прервали ввалившиеся один за другим сразу пять человек. Одним нужно было получать по чеку, другим еще по каким-то бумажкам.
— Вы садитесь тоже туда же в уголок, вон где дремлет человек в тулупчике, вы отправляйтесь домой пообедать, потому что поздно пришли, вы можете прогуляться, а можете тоже в уголок сесть.
— А мне куда же деваться? — спросил с раздражением последний.
— А что у вас?
— Мне деньги внести.
— Тоже в уголок. Кассир еще не приходил.
— Тьфу!!!
— Да, крепкие нервы — первое условие плодотворной работы, — сказал опять человек в черном пиджаке, возвращаясь к собеседнику.
— Ну, что, работа-то идет все-таки хорошо? — спросил тот.
— Как вам сказать… не очень. Народ, что ли, недисциплинированный стал, не поймешь. Пошлешь посыльного, всего и дела на пять минут, а он целый день прошляется. Вот сейчас послал по спешному делу, там самое большее, на четверть часа всего и дела, а его, изволите видеть, уже второй час нету. А в банке напротив по таким делам до двух часов, значит, вся музыка откладывается на завтра. Чего он, спрашивается, собак гоняет?
— Черт знает что такое! — сказал еще один вошедший посетитель, — ведь третьего дня приходил, мне сказали, что до часу, а я привык до двух получать и забыл совсем.
— Привыкнете, — вежливо сказал человек в пиджаке, — с первого разу не запомнили, со второго запомните.
— Нельзя ли у вас тут подождать, а то мы ходим там взад и вперед по улице, к нам уж милиционер стал что-то присматриваться, — сказали двое отправленных на прогулку.