— Где ты их держишь? — спросил он.
Дортмундер ткнул пальцем в сторону комода, стоявшего у стены слева от Гаффи.
— Верхний левый ящик, — сказал он.
Гаффи встал у шкафа спиной к стене и, продолжая следить за Дортмундером, открыл ящик и несколько раз быстро заглянул в него. Чего там только не было! Беззубые расчески соседствовали с непарными запонками, темными очками со сломанными дужками и пустыми тюбиками из-под кремов. Еще здесь валялись медные кастеты, красная маска-домино, маска Микки Мауса, три резиновые перчатки на правую руку, фальшивые усы в пластиковой коробочке, наклеенные на белую картонку, куча жетонов для метро и, как было обещано, хромированные наручники с ключом в замке.
Гаффи одной рукой вытащил наручники — второй рукой он продолжал целиться в Дортмундера — и, положив их на крышку комода, вытащил ключ и спрятал его в карман. Затем он швырнул наручники Дортмундеру и сказал:
— Надевай.
— Послушайте, я только что проснулся. Позвольте мне одеться и сходить в туалет, — попросил тот.
— Минутку, — сказал Гаффи. — Не двигайся.
Дортмундер замер. Гаффи шагнул к двери, вышел за порог, двигаясь спиной вперед, посмотрел налево, на входную дверь, затем направо, в сторону кухни. Оттуда, где он стоял, была видна кухонная плита.
— Хорошо, мистер Дортмундер, — сказал наконец Гаффи. — Я пойду на кухню сварить себе кофе. Но буду за тобой приглядывать. И не дай Бог твоя голова высунется из этой двери раньше, чем я разрешу тебе выйти. Стреляю без предупреждения. Усек?
— Да, конечно, — сказал Дортмундер. — Я сижу здесь и жду ваших указаний.
— Вот и хорошо, — отозвался Гаффи и, пятясь, пошел на кухню. Затем он остановился и нехотя спросил:
— Тебе сварить кофе?
— Да, спасибо.
— Ладно. — Гаффи пошел было дальше, но в этот миг Дортмундер поднял руку, словно школьник, желающий ответить учителю. Гаффи опять остановился. — Чего тебе?
— И, если вас не затруднит, стакан апельсинового сока, — попросил Дортмундер.
67
Поеживаясь под проливным дождем, Миртл прижалась грудью к стене дома по улице Вязов и поднялась на цыпочки. Сквозь кухонное окно она увидела Дага Берри, стоявшего у холодильника, прижимая к уху телефонную трубку. Из-за дома, со стороны Миртл-стрит, до Миртл доносился едва слышный звонок ее собственного домашнего телефона.
«Когда же ему надоест?» — подумала она. Наконец Даг положил трубку, и тихий звук, доносившийся из соседнего квартала, тотчас прекратился. Даг отвернулся от укрепленного на стене телефона и раздраженно бросил Глэдис, выходившей на кухню в своей матерчатой кепке и куртке на «молнии»:
— Ее никогда не бывает дома!
В ответ Глэдис безразлично пожала плечами, открыла холодильник, вынула банку пива и дернула за кольцо. И в этот самый миг кто-то похлопал Миртл по плечу.
Прикосновение заставило Миртл подпрыгнуть так высоко, что Даг и мамуля, находившиеся в кухне, увидели ее из окна. Опустившись на землю, девушка привалилась спиной к намокшей от дождя стене, словно разбухший от воды стебель растения. С нарастающим страхом она смотрела снизу вверх на стоявшего перед ней снежного человека в желтом плаще и прорезиненной шляпе, придававшими ему сходство с ходячей афишной тумбой. Гигант растопырил ручищи, увенчанные ладонями размером с бейсбольную перчатку, чтобы не дать Миртл сбежать (хотя ослабевшие ноги не смогли бы удержать даже собственный вес девушки, если бы она не прислонилась к стене), затем из его горла вырвался басовитый рык, и наконец он сказал (По-английски! Словно настоящий человек!):
— Вы не очень-то похожи на мальчишку, которому захотелось отлить.
— Нет, я... я... я... я...
Громила поднял руку и помахал ею. Миртл испуганно умолкла.
— «Я, я», — передразнил ее снежный человек. — К чему повторять одно и то же? Может, скажете что-нибудь еще?
Никогда еще Миртл не чувствовала себя такой слабой, хрупкой и беззащитной. Она с трудом выдавила слова, которые, как ей казалось, приличествовали случаю:
— Извините меня.
— Это уже лучше, — сказал гигант. — Очень мило. Это вам зачтется. Однако извинение — еще не объяснение.
Миртл лихорадочно шевелила мозгами, подыскивая фразу, которая могла бы умилостивить чудовище, а оно тем временем заглянуло в окно, вздернуло свои чудовищные брови и, нацелив на Миртл чудовищный палец толщиной с крысиное туловище, спросило, тщательно выговаривая слова:
— Ты его знаешь?
Миртл повернула голову, взглянула вверх и увидела за мокрым от дождя стеклом лицо Дага, который выглядел таким же испуганным, как и она сама. Даг? Испуган? О Господи! Даг судорожно кивнул чудищу, и Миртл оставила свои последние надежды.
— Ну что ж, — сказал монстр, опуская холодный взгляд на девушку. — На улице дождь, крошка. Давай не будем глупить и зайдем в помещение.
— Я хочу домой, — еле слышно отозвалась Миртл.
Вместо ответа страшилище повелительно взмахнуло правой рукой. Растерянная, Миртл сочла за лучшее повиноваться и побрела следом к черному ходу дома, вошла в дверь и наконец оказалась на кухне, где стояли Глэдис и Даг, неодобрительно разглядывая гостью.
Чудище закрыло дверь, и Даг спросил:
— Что ты здесь делаешь, Миртл?
Доведенная до отчаяния реакцией Дага, от которого она ожидала защиты, Миртл сказала:
— А что здесь делаете вы? Ты, Даг, твой приятель из так называемого комитета защиты природы, компьютерный коротышка, Глэдис, мой оте... ээ... и все остальные? Ты постоянно мне врал! Все это время вы сидели тут и ждали дождя!
Трое ее собеседников переглянулись. Увидев мелькнувший в их глазах гнев, Миртл подумала, что сболтнула лишнего. (Слава Богу, у нее хватило ума не говорить о своем отце.)
Подтверждая ее опасения, чудовище сказало:
— Твоя подруга неплохо нас знает, а, Даг?
Даг потряс головой и ответил дрогнувшим голосом:
— Я ничего ей не рассказывал, Тайни. Клянусь!
Тайни? Миртл удивленно воззрилась на громилу, носившего столь неподходящее имя, но размышления девушки были внезапно прерваны появлением на кухне ее собственного отца.
Да. Это был он. Миртл сразу его узнала. И тут же, посмотрев в его ледяные глаза и твердокаменное лицо, поняла, что он — из тех, у кого не забалуешь. Подчиняясь тому самому наитию, что помогло ей осознать свое родство с этим человеком, Миртл решила, что рассказывать ему об этом не следует.
Даже попадаться ему на глаза — и то не стоит. Быстро окинув Миртл проницательным взглядом, ее отец посмотрел на громилу и произнес, не шевеля бескровными губами:
— Тайни?
— Она заглядывала в наши окна, — доложил Тайни, не тратя лишних слов. — Это подружка Дага, да только до сих пор считалось, что она не знает ни о том, что мы здесь, ни о том, что тут творится. Верно, Даг?
— Мне так казалось, — испуганно отозвался Даг и, умоляюще протянув руку, добавил, обращаясь к отцу Миртл: — Том, я ей ничего не говорил! Поверь мне!
— И тем не менее она знает достаточно, — сказало чудище по имени Тайни. — Она знает даже, что мы ждали плохой погоды.
Изумленный, Том в упор посмотрел на дочь (теперь Миртл поняла причину такой резкой реакции Эдны на его появление в городе после стольких лет отсутствия) и спросил:
— Значит, ты все разнюхала? Как ты узнала?
— Я... я видела вас всех на лужайке, — робко призналась Миртл. — Вы так радовались, когда в небе появились облака.
— Она следила за нами, — сказал Тайни.
Отец Миртл одарил Дага полным холодного презрения взглядом и произнес:
— Ты ее прошляпил. Выглядишь, как придурок, придурок и есть.
Даг раздумывал, что ответить и отвечать ли вообще, а Том тем временем вновь повернулся к Миртл и спросил:
— Кто еще о нас знает?
— Никто! — воскликнула девушка, не желая впутывать Эдну.
— Она говорит правду, Том, — сказал Даг. — Матери она не говорила, а больше никто с ней не общается. Она простой библиотекарь.
«Как низко он меня ценит, — подумала Миртл. — Похоже, ему нет до меня никакого дела».