Читать интересную книгу Письма - Исидор Пелусиот

Авессалом наказан Божиим правосудием за то, что ради низложения своего отца притворно представлял из себя доброго судию и этою лестью привлекал к себе подданных. Он домогался начальства, собирал оруженосцев и воздвигал великую твердыню самовластия. А стекшиеся к нему и едва не утвердившие его самовластия, так как имели в виду властительство одного и смерть другого, понесли наказание. И если не тотчас же — потому что во время восстания опечалился Давид, лишаемый подданных, лучше же сказать, царского достоинства — то в скором времени. Ибо стала пожирать их моровая язва, не тихими подкравшись стопами и не постепенно распространяясь, но внезапно и со всею силою поглощая весь народ.

И хотя Писание представило другую причину сему поражению, однако же корень наказания произошел из оного греха и вскоре принес плод, то есть оказал свое действие, когда надлежало наказать и царя за сделанное им вопреки Божией воле перечисление народа. Ибо при истреблении подданных — на самом деле за собственный их грех, хотя и сказано, что за грех царя — и он находился в весьма великом бедствии, желал лучше со славою умереть, нежели жить в бесславии, лишившись подданных. Если же кто не верит, пусть слышит, что говорит сам он: да будет на мне рука Твоя, и на дому отца моего (2 Цар.24:17). Не за царя наказан был народ, как полагал ты; напротив, этим воздавалось, что кому следовало, и наказаны подданные за грех, учиненный недавно, а царь — за грех, только что совершенный. Как скоро неподкупный приговор нашел для сего удобное время, вместе подверг наказание и подданных, и царя.

310. Соправителю Авксунию.

Тебе или одному, или, по крайней мере, больше других, следовало позаботиться о том, чтобы, сколько от тебя зависит, получили облегчение впадшие в бедствия.

311. Марону и Евстафию.

Слышу, что, показав в себе крайнюю степень зла, держитесь вы той мысли, будто бы дело меньше изволения, и, отваживаясь на то, на что отважиться невозможно, почитаете себя не смелыми и не мужественными, потому что не можете своего изволения показать на деле во всей его полноте. Посему, если этот слух справедлив, то оставьте таковое произволение, чтобы не почли вас губителями или демонами в человеческом виде.

312. Им же.

Надлежит приучить себя, наилучшие, к скромному образу мыслей. Скромным же называю образ мыслей не льстивый перед высшими, но снисходительный к низшим, не раболепный, но кроткий, не исполненный лицемерия, но нелукавый, благородный, не знающий торгашества.

313. Пресвитеру Иераку.

Громко прославляют в городе тебя, для которого, что ни скажу тебе в приветствие, все будет мало. Ибо о начальстве, которого все домогаются и вожделевают и которое, как никогда более, ныне, внушает людям сильную к себе любовь и удобно предлагает себя в дар любителям, ты не только не мечтал, но и даже будучи призываем не послушал, и предлагаемого не взял, признавая для себя властью самою великою, всего более приличною мужу честному и доброму, быть в состоянии владеть самим собою, раздражительность и сластолюбие подчинив рассудку.

А после этого хорошо и счастливо усмотрел ты, что настоящая свобода ликовствует в безмолвии, а не в этих, всякому видимых начальственных чинах. Ибо справедливо почел ты великим для себя принуждением над одними начальствовать, а для других быть рабом; одним отдавать приказы, от других выслушивать их; одних обижать, другим оказывать милость; одних держать в подчинении, другим подчиняться; одних бояться, у других быть в ненависти. Посему, рассуждая, что это значит понести наказание, а не почесть принять, справедливо отказался ты от начальства, обратив свою заботливость на попечение о душе.

А если иные, не имея правильного суждения о вещах, лучше же сказать, погубив рассудок, обвиняют тебя, то их–то более всего не должно удостаивать и внимания, как обвиняющих человека, достойного венцов. Если же надобно войти с ними в состязание, то скажи следующее: «Не знаете, должно быть, как это видно, что этот сан от кротости перешел к самоуправству. Ибо если можете доказать, что и ныне имеет полную силу древний образ пастырства, то всего справедливее для вас будет похвалить человека, который признал себя не имеющим достаточных качеств для сего дела и бежал от него. В том лишь случае, если отказался он, имея силы, пусть не только не освобождается от обвинений, но даже понесет наказание.

Но если самый образ пастырства изменился в нечто противоположное, то никак не подвергайте сего человека наказанию. Ибо тогда пастыри умирали за овец, а ныне они убивают овец, не тело закалая (это было бы еще меньшее зло), но соблазняя души. Тогда они уцеломудривали тело постом, а ныне доводят его до взыграния роскошью. Тогда свое уделяли нуждающимся, а ныне и достояние бедных присваивают себе. Тогда упражнялись в добродетели, а ныне гонят упражняющихся в добродетели. Тогда прославляли непорочность, а ныне… но не намерен я говорить что–либо неприятное, потому что и это сказал в посрамление виновных; всех же винить не буду. Но когда показано различие древнего служения и нынешнего самоуправства, по какой же причине вы не увенчиваете и не хвалите избегающих начальства?»

314. Пресвитеру Зосиме.

Один муж, уважаемый за любомудрие, встретившись со мною, сильно порицал тебя, говоря, что дивится, почему ты, не от благородной происходя крови, поднимаешь брови, высоко носишь выю, ходишь на ногтях и думаешь о себе, будто бы носишься по воздуху, всеми членами выказывая свою необразованность. Восхвалял же он одну древнюю женщину и привел следующую надгробную надпись: «Муж и отец, и братья, и дети у Архедики были цари, но чванством пустым ей ума не надмили».

А мне заблагорассудилось это самое передать тебе. Может быть, хотя теперь, познаешь себя самого.

315. Монаху Стратигию.

Большая часть людей невольное терпение худого почитают величайшим признаком недостатка мужества, а произвольно допускать, чтоб обижали нас, — признаком кротости и любомудрия. А умеющие правильно судить о делах, лучше же сказать, верующие в Священное Писание и того, кто невольно терпит обиду, но переносит это любомудренно, не лишают ни наград, ни похвал, особенно имея в виду приговор Павла, который говорит: и разграбление имений ваших с радостию приясте, ведяще имети себе имение, на небесех пребывающее и лучшее (Евр.10:34).

Скажешь: что мог бы сделать обижаемый против сильнейших? — Отвечу: кричать, браниться, проклинать, волочить по судам и не давать покоя. Посему, кто может сделать все это, но не делает, того справедливо будет если не включить в число произвольно избравших для себя, чтобы их обижали, то сопричислить к ним. Если же надлежит усилить доказательство и выразиться точнее, то, может быть, такой и превзойдет их. Ибо им желание потерпеть обиду приносит великое утешение, потому что и не терпели бы обиды, если бы не захотели. А кто не хотел, но вытерпел и не сделал ничего такого, чем бы мог отомстить обидевшему, тому, как показавшему опыт крайнего любомудрия, да соплетен будет венец более светлый.

316. Диакону Пампретию.

Похвала сказанному служит, чудный, самым верным признаком того, что слышавший убежден. Ибо никто не может сказать, будто бы не убедился он в том, что признает хорошим. Если мы в здравом уме, то и стараемся избегать всего того, что порицаем, и, без сомнения, избираем то, чему дивимся. Но для чего говорю это, не не знаешь ты, может быть, как обязанный привести в исполнение совет, который сам похвалил.

317. Монаху Стратигию.

Не оставайся, друг, в неведении о том, что основанием блаженной жизни служит умерщвление страстей, вожделеннее и славнее которого ничто быть не может.

318. Ему же.

Если и напал на тебя общий всем враг, чтобы одолеть с первого удара и набегом захватить все твое житие, то и ты, как стало мне известно, при неусыпной рачительности оградясь Божиею помощью, во время этой осады причинил ему много трудов, боевые и осадные его снаряды соделал бездейственными и воздвиг себе памятники блистательной над ним победы. Посему, радуясь с тобою торжеству твоему и воспевая победную песнь, советуем тебе быть бдительным и внимать себе, потому что противник не знает стыда, не умеет краснеть и отчаиваться до смерти, но вместо оружий и боевых снарядов довольствуясь своими природными силами, нападает во всякое время, и не думает быть побежденным, но мечтает о победе.

Посему всяцем хранением блюди свое сердце (Прит.4:23). Ибо борьба с врагом не единообразна (тогда нетрудно было бы его низложить), но много, и притом разных, у нее видов. Когда побежден он целомудрием, тогда вооружается корыстолюбием. Если и здесь нанесены ему раны, то строит козни при помощи зависти. А если увидит, что и это кто–то преодолевает, то вооружает против него друзей. Если же выдержит кто и их приражение, враг ополчает против него домашних. А когда и тем не возьмет, порождает нерадение. Если же и его кто превозможет, внушает злопамятность. И для чего пытаюсь исчислять все стрелы лукавого? Оставлю это, дам же такой совет твоему мужеству, чтобы всюду иметь у себя глаза, ибо враг нападает отовсюду и особенно старается наносить смертельные раны.