Глава L
Судья:
Ведь верно, подтвердились ныне все
Слова цыганки!..
Не сирота ты больше и на свете
Не одинок. Я твой отец, вот мать
Твоя, вот дядя, брат - все это
Здесь близкие твои!
"Критик"[323]
Едва только Мэннеринг успел положить часы в карман, как послышался какой-то отдаленный глухой шум.
- Должно быть, это карета; впрочем, нет, это ветер воет среди голых деревьев. Идемте к окну, мистер Плейдел.
Адвокат, который в это время рассказывал Джулии что-то, по его мнению, интересное, повиновался, предварительно повязав шею платком, чтобы не простудиться. Стук колес был уже ясно слышен, и Плейдел, который, казалось, удерживал свое любопытство до этой последней минуты, бросился в переднюю. Полковник позвонил и приказал Барнсу проводить приехавших в отдельную комнату, так как не знал, кто будут его гости. Но не успел он всего толком объяснить ему, как карета остановилась у двери. Через минуту Плейдел крикнул:
- Да это наш лидсдейлский приятель, и с ним еще один молодец вроде него.
Услышав знакомый голос, Динмонт остановился, одновременно и пораженный и обрадованный.
- Ах, вот оно что! Ну раз ваша милость здесь, значит и нам тут хорошо будет, что соломе в сарае!
Но в то время как фермер остановился, чтобы отвесить поклон, недоумевающий Бертрам, которого после езды в темноте яркий свет совершенно ослепил, вошел в гостиную и столкнулся с полковником, поднявшимся ему навстречу. Комната была настолько хорошо освещена, что у полковника уже не могло быть сомнений в том, кто стоит перед ним, а сам Бертрам был столь же смущен своим негаданным приездом в этот дом, как и обитатели Вудберна, перед которыми он появился. Надо помнить о том, что у каждого из них были свои причины взирать на него с ужасом, будто это было привидение. Мэннеринг видел перед собой человека, убитого им в Индии; Джулия - своего возлюбленного в самом странном и опасном положении, а Люси Бертрам сразу же узнала в нем злодея, который стрелял в молодого Хейзлвуда. Видя изумление полковника, Бертрам решил, что тот недоволен его непрошеным вторжением в дом, и поспешил сказать, что он прибыл сюда помимо своей воли и что он даже и не подозревал, куда его везут.
- Мистер Браун, если не ошибаюсь! - сказал Мэннеринг.
- Да, - ответил молодой человек тихим, но твердым голосом, - тот самый, которого вы знали в Индии. Надеюсь, что наши прежние отношения не смогут помешать вам удовлетворить мою просьбу и засвидетельствовать, что я действительно офицер и джентльмен.
- Мистер Браун... Я не помню, когда я... Да нет, никогда меня ничто так не могло удивить... Конечно, что бы между нами не произошло тогда, вы имеете право на мое свидетельство в вашу пользу.
В эту критическую минуту в комнату вошли Плейдел и Динмонт. Глазам недоумевающего адвоката предстали: пораженный Мэннеринг, Люси Бертрам, готовая упасть в обморок от ужаса, и мисс Джулия Мэннеринг, охваченная смятением и страхом, которые ей не удавалось ни подавить, ни скрыть.
- Что это все значит? - спросил адвокат. - Как будто он пришел с головой Горгоны в руках? Дайте я погляжу на него. Боже ты мой, - прошептал он, - да это же вылитый Элленгауэн! Те же мужественные, красивые черты, но насколько больше ума в глазах! Да, ведьма, видно, сдержала свое слово!
Он тут же обратился к Люси:
- Взгляните-ка на этого человека, мисс Бертрам; он вам никого не напоминает?
Люси успела только взглянуть на страшного незнакомца. Его необычайно высокий рост и вся внешность не оставляли сомнений в том, что это был разбойник, собиравшийся убить молодого Хейзлвуда. Это не давало ее мыслям возможности пойти по иному руслу, а такой поворот неминуемо бы наступил, стоило ей только вглядеться в пришельца пристальнее.
- Не спрашивайте меня о нем, - сказала она, отворачиваясь от него, - ради бога, уберите его отсюда, он всех нас убьет!
- Убьет! Давайте мне сюда кочергу, - сказал адвокат как будто с тревогой. - Да нет, что за пустяки, нас тут трое мужчин, "не считая слуг, да еще с нами наш славный лидсдейлец, который один стоит полдюжины людей, major vis[324] на нашей стороне. Но все-таки, друг мой Дэнди, Дэви... как бишь тебя, стань-ка сюда между нами, чтобы защитить наших дам.
- Господи боже мой, мистер Плейдел! - вскричал изумленный фермер. - Да это же капитан Браун, вы что, не знаете разве капитана?
- Ну, ладно, если он твой приятель, мы в безопасности, - ответил Плейдел. - Смотри только, не отходи от него.
Все это произошло так быстро, что Домини, сидевший все это время в углу и погруженный в чтение, по рассеянности своей ничего не заметил. Когда же, выйдя из задумчивости, он закрыл книгу, подошел к вновь прибывшим и увидел Бертрама, он вдруг закричал:
- Если только мертвецы могут выходить из могилы, это мой дорогой и любимый господин!
- Да, это так, ей-богу же это так! Я знал, что это он, - сказал адвокат, вылитый отец. Послушайте, полковник, что же вы не приглашаете своего гостя? По-моему.., да, я думаю.., я уверен, что это так... Они похожи как две капли воды. Но минуту терпения! Постойте, Домини, не говорите ничего. Садитесь, молодой человек.
- Извините меня, - сказал Бертрам. - Как мне стало известно, я нахожусь в доме полковника Мэннеринга, и я хотел бы прежде всего знать; может быть, полковнику неприятно мое неожиданное вторжение; я не знаю, могу ли я считать себя его гостем.
Мэннеринг сразу же сделал над собой усилие и сказал:
- Разумеется, мне будет очень приятно видеть вас у себя в доме, особенно если вы мне скажете, чем я смогу быть вам полезным. Мне хотелось бы загладить свою вину перед вами. Я часто об этом думал. Но вы явились столь неожиданно, что все нахлынувшие на меня тяжелые воспоминания не позволили мне сразу сказать то, что я говорю вам теперь: чем бы ни была вызвана та честь, которую вы оказали мне своим посещением, я ему рад.
Бертрам ответил на эту подчеркнутую вежливость столь же вежливым, но холодным поклоном.
- Джулия, дорогая, тебе лучше бы сейчас удалиться. Мистер Браун, извините мою дочь, но я вижу, что воспоминания ее взволновали.
Мисс Мэннеринг встала, чтобы уйти; проходя мимо Бертрама, она все же не могла удержаться и не прошептать: "Безумный! Опять!" - так тихо, что услышать ее мог только он один. Мисс Бертрам последовала за своей подругой, пораженная всем, что случилось, но не решаясь взглянуть второй раз на человека, который так ее напугал. Она поняла, что произошла какая-то ошибка, но боялась, что только усугубит ее, если заявит, что незнакомец покушался на жизнь Хейзлвуда. Она увидела, что он старый знакомый Мэннеринга и что полковник разговаривал с ним как с человеком благородным. Должно быть, или сама она сейчас обозналась, или Хейзлвуд был прав, утверждая, что выстрел произошел случайно.
Группа людей, оставшихся в гостиной, была достойна кисти большого художника. Каждый из них был настолько поглощен собственными чувствами, что не обращал внимания на всех остальных. Бертрам самым неожиданным образом очутился в доме человека, к которому он относился то с неприязнью, как к своему личному врагу, то с уважением, как к отцу Джулии. Самые противоположные чувства столкнулись в душе Мэннеринга: ему хотелось быть учтивым и гостеприимным; он был рад, что человек, с которым он некогда сводил счеты и в гибели которого он потом себя упрекал, жив, но, с другой стороны, ему достаточно было увидеть своего былого врага, и в его гордой душе вспыхнули прежняя неприязнь и предубеждение. Сэмсон едва стоял на ногах; держась обеими руками за спинку стула, он не сводил глаз с Бертрама; волнение совершенно исказило его лицо. Динмонт в своей мохнатой куртке походил на огромного, вставшего на задние лапы медведя. Вытаращив глаза от удивления, он смотрел на всю эту сцену.
Один только адвокат держался как ни в чем не бывало. Человек опытный, сообразительный и энергичный, он уже предвкушал блестящий успех в этом странном, увлекательном и таинственном деле, и вряд ли юный монарх, возглавив блестящую армию и видя, что будущее ему улыбается, мог больше радоваться своей первой победе. Он стал действовать очень решительно и распорядился всем сам.
- Садитесь, господа, садитесь. Дело это по моей части, позвольте же мне обо всем позаботиться самому. Садитесь, дорогой полковник, и предоставьте мне полную свободу; садитесь, мистер Браун, aut quocunque alio nomine vocaris[325]; прошу вас сесть, Домини, и ты, наш добрый лидсдейлец, тоже возьми себе стул.
- Я уж не знаю, мистер Плейдел, - сказал Динмонт, поглядывая на свою куртку и на прекрасную мебель гостиной, - может, мне куда в другое место пойти бы, пока вы тут свои дела обсудите: мне здесь делать нечего.