прислушивалась, но потом перестала. Какая ей разница? Ей некуда идти. Она не может вернуться домой и не может пойти никуда в другое место. Она, наверное, сможет найти себе еду – какие-нибудь плоды. Она даже сможет убить змею палкой… только как зажарить мясо, если нет огня? Можно ли есть змею сырой?
Девочка сердито шмыгнула носом, выбралась из-под коряги и побрела сквозь джунгли неведомо куда и неизвестно зачем.
Несмотря на позднее утро, в деревне оказалось довольно много народу, и весь он, похоже, сейчас спешил к «центральной площади». Когда машина коснулась земли, Карина откинулась на спинку пассажирского сиденья и принялась осматриваться, дожидаясь, пока перестанет вращаться пропеллер. Вообще-то можно и не дожидаться – но надо же настроиться на нужное поведение.
Площадь в Царатамбе оказалась совсем крохотной, и пилот с трудом вписал машину в крохотный пятачок между домами. Хотя можно ли применить определение «с трудом» к фантому, управляемому искином? Но как же все-таки она рискует! Ведь официально она только вчера поздно ночью прилетела в Джамарал. На легком вертолете с ограниченной дальностью она никак не могла пролететь почти две тысячи верст за шесть часов, особенно с учетом расположения уцелевших вспомогательных аэродромов, где машину теоретически можно было бы заправить. А если кто-то запомнит вертолет, и позднее выяснится, что ни такой номер, ни такая модель никогда не числились ни в одном списке… Конечно, очень мало шансов, что кто-то запомнит или начнет сопоставлять, но мало – не значит ноль.
Но невозможно бросить ребенка в беде, а остальные засвечены в других местах. Хорошо, что местный асхат оказался сообразительным и радировал своему начальству о вчерашнем инциденте. Конечно, мог бы оказаться и поумнее и вмешаться сразу, но и за то спасибо. В конце концов, он такой же суеверный абориген, еще недавно вкалывавший в соседней деревне на плантации комэ или маяки, или где еще…
Она на несколько секунд оторвала от проекции точку восприятия и быстро просканировала окрестности деревни. За ее околицей в радиусе десяти верст – восемь сигнатур человеческой энцефалограммы. Семь, судя по массе тела, принадлежат взрослым. Еще одна примерно в семи верстах к северо-западу, на самом краю большого топкого болота, у объекта масса детского тела – около двадцати пяти килограмм. Сфокусировать внимание. Девочка лет девяти в изорванном в клочья коротком платье, по уши перепачканная в грязи, бредет по джунглям, с трудом переступая босыми израненными ступнями. Левое плечи повреждено и распухло, рассекающий его глубокий порез закрыт кровяной коростой, сорванной из-за неловкого движения, а рана, похоже, загрязнена и начинает гноиться. Манипуляторы бессмысленно болтаются вдоль тела, иногда судорожно извиваются и скручиваются, иногда хлещут по окружающей растительности. От стволов летят щепки – у девочки первая категория, однозначно. Ну ничего, малышка, потерпи немного. Я скоро.
Она вернула точку восприятия в проекцию, распахнула дверцу и спрыгнула на землю, ощутив босыми подошвами утоптанную неровную почву. Толпа, быстро густеющая вокруг площади, зароптала и зашевелилась. Что, братцы, привыкли к кубалам и никогда не видели женщину в шортах? Ну так почувствуйте свежий ветер, мстительно подумала она. Пора вашу глушь встряхнуть как следует.
– Меня зовут Карина Мураций, – громко сказала она на фаттахе, ни к кому в особенности не обращаясь. Опасно выходить за пределы официальной легенды, но шансы, что в деревне кто-то говорит на общем, близки к нулю. А допустить недопонимание нельзя. – Я Кисаки Сураграша. Мне нужно поговорить с вашим асхатом. Проведите меня к его дому.
– Момбацу сама Карина! – сквозь толпу продрался запыхавшийся мужчина лет пятидесяти – то есть на ее взгляд лет пятидесяти, а на деле, наверное, лет тридцати пяти, не больше. На рукаве он носил синюю повязку чиновника-смотрителя, а на поясе – большой пистолет. – Момбацу сама Карина! – Он подбежал к ней и бухнулся на колени, ткнувшись лбом в упертые в землю кисти рук. – Момбацу сама Карина, я опоздал, я виноват…
Толпа изумленно вздохнула.
– Э-э-э… – пробормотала Карина. – Встань, блистательный господин… Э-э-э, как тебя зовут?
– Ничтожный Дом Патараки, – проговорил мужчина, не отрывая лба от земли. – Прошу простить.
– Встань, сан Дом, – приказала Карина, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно громче и увереннее. – Ты не опоздал. И я хочу поблагодарить тебя.
– Поблагодарить? – мужчина недоверчиво взглянул на нее снизу вверх одним глазом.
– Сначала поднимись, потом объясню.
Мужчина неуверенно поднялся, отряхивая штаны.
– Сан Дом, я благодарю тебя за твое вчерашнее известие о ребенке, у которого пробудился божественный дар, – Карина намеренно заставила транслятор использовать антоним для местного обозначения особых способностей. Слушайте, братцы и сестрицы, слушайте, да запоминайте. – Правительство и лично я выражаем тебе признательность. Также я напоминаю, что за живых детей с пробудившимся даром, переданных в руки правительства, выдается награда – тысяча вербов. Но только при условии, что ребенок цел и невредим. Если он ранен, награда снижается до двухсот вербов. Вот, возьми, – она обернулась к вертолету, извлекла из-под сиденья две припасенных сотенных бумажки и протянула их асхату. – Поскольку девочка серьезно ранена, здесь только двести.
– Синомэ… – эхом прокатилось по толпе. – Награда за синомэ… за живую синомэ… тысяча… тысяча… тысяча…
– Спасибо, момбацу сама Карина, спасибо! – асхат проворно схватил деньги и спрятал их за пазуху. – Девочка… она убежала, но мы ее найдем. Эй, все! Ну-ка, быстро в лес, на поиски!
Он повернулся к людям и замахал руками.
– Не надо, сан Дом, – остановила его Карина. – Я сама ее найду по следам. Просто отведите меня к месту, где вы ее потеряли.
– Да, конечно, момбацу сама! – с явным облегчением закивал чиновник. – Только… ты не заблудишься в наших лесах? Здесь много болот…
– Спасибо за заботу, сан Дом, но я не заблужусь. Сейчас отведи меня к месту, где она пропала.
– Эй, женщина! – от могучего густого баса Карина даже слегка вздрогнула. Она повернулась. Из задних рядов толпы протискивался большой мужчина с густой черной бородой. Его глаза горели мрачным огнем. – Женщина! Почему ты здесь распоряжаешься? Кто ты такая, чтобы разгуливать здесь голой и отдавать приказы мужчинам?
Он растолкал спешно убирающихся с дороги односельчан и, размашисто шагая, подошел к Карине, нависнув над ней. Ростом грубиян превосходил ее по крайней мере на две головы, а размахом плечей – раза в полтора. Пожалуй, габаритами он не уступил бы и Саматте. Асхат, съежившись, отступил на два шага назад, нервно ощупывая пистолет: похоже, он боялся амбала даже больше, чем Карину.
– Кто ты такая, чтобы предлагать деньги за проклятых, чужестранка? – от него так и несло ненавистью и злостью…. и мужским вожделением? Она что,