Читать интересную книгу Девушки для диктатуры сионизма - Михаил Маковецкий

Вскоре пожар был потушен, а знаменитый насильник поступил в приёмный покой больницы Ворона с диагнозом: «Easy burns and bruises of bodies of a groin incompatible with a life» (Легкие ожоги и несовместимые с жизнью ушибы органов паха). Авторство диагноза принадлежит дежурившему в ту ночь заведующему подросткового отделения.

В дальнейшем выяснилось, что пламя сбивалось халатом, принадлежащем следящем за своей спортивной формой Шпрехшталмейстеру. И что следящий за своей спортивной формой санитар хранил в карманах своего халата гантели. По заключению консультанта патологоанатома, за то время, которое потребовалось медсестре, чтобы сбить пламя, гантели обрушились на область паха четыре раза. Потрясённая видом горящего синим пламенем знаменитого насильника, Татьяна не сразу обратила внимание на то обстоятельство, что халат, которым она сбивала пламя, был необыкновенно тяжёл.

Дело о дерзком поджоге знаменитого насильника имело далеко идущие последствия для всех его участников. Из больницы общего профиля поступило заключение врачей, согласно которому ожоги характеризовались как лёгкие и не оказавшие влияния на состояние здоровья знаменитого насильника. А вот мероприятия по тушению пожара вызвали в его организме ряд необратимых изменений, которые свели на нет (уменьшили до нуля) ту потенциальную опасность, которую насильник представлял для общества.

В связи с тем, что бывший знаменитый насильник переставал быть социально опасным больным, главным врачом психиатрической больницы ставился вопрос перед заведующим отделением судебно-психиатрической экспертизы этой же больницы о целесообразности пребывания потерявшего всё погорельца в стенах данного лечебного учреждения. Кроме того, строго указывалось на невыполнение элементарных правил противопожарной безопасности во вверенном ему отделении и рекомендовалось в самые короткие сроки исправить допущенные недостатки.

В связи с тем, что бывший знаменитый насильник твёрдо стал на путь исправления, все тому же заведующему отделением судебно-психиатрической экспертизы объявлялась благодарность за кропотливую психотерапевтическую работу, проведённую им с бывшим опасным преступником, которая и привела оного к глубокому и, что самое главное, искреннему раскаянию в совершённых им преступных деяниях.

Особо была отмечена медсестра Татьяна, которая проявила чудеса мужества и героизма во время пожара и, не щадя себя, боролась с огнём.

Из зарплаты владельца гантели вычли стоимость прожжённого в районе карманов халата. Санитар Шпрехшталмейстер объяснил это масонскими происками, но деньги уплатил.

Кроме того, в ходе кропотливого расследования удалось выяснить следующее. Станислав Оффенбах коварно втёрся в доверие к чистосердечной и по-своему наивной медсестре Татьяне. Причём действовал при этом он особо дерзко и цинично. Воспользовавшись тем обстоятельством, что, согласно гуманному распоряжению врачей, ему полагалось перед сном получать укол в ягодицу, он предложил Татьяне следующий аттракцион. Медсестра, как бы незаметно, ставила шприц с лекарством строго перпендикулярно сиденью стула иголкой вверх. А в это время Оффенбах, держа в руках фиалку, и, как бы преподнося цветок медсестре, элегантно, естественно не снимая брюк, садился на иголку. Под тяжестью тела иголка входила в ягодицу. Туда же, по замыслу авторов и исполнителей этого номера, прижатый сидением стула поршень вдавливал содержащуюся в шприце жидкость. Татьяне оставалось, как бы незаметно, на протяжении всего рекордного трюка придерживать шприц в положении, строго перпендикулярном к надвигающейся на иголку ягодице. Любящая задорную шутку медсестра радовалась происходящему как ребёнок.

Как приеду в Псков, обязательно расскажу этот случай пожилому следователю, — сказал Пятоев, — он такие истории любит.

Глава 21

Вперед, на запад

Самолет компании «Россия» рейсом из Тель-Авива приземлился в аэропорту «Внуково» утром. Пятоева и выпускника университета Дружбы Народов никто не встречал. В здании аэропорта к ним подошел пожилой мужчина без признаков финансового благополучия во внешности и предложил подвести приезжих за умеренную плату. После непродолжительной дискуссии приезжие приняли решение ехать до площадь трех вокзалов. Пожилым мужчиной была обозначена цена, после чего выпускник университета Дружбы Народов громко позвал в помощь Аллаха, после чего цена была снижена на половину. После того, как консенсус по вопросу стоимости поездки был достигнут, все трое направились на стоянку, где приезжие сели в Жигули преклонного возраста с псковскими номерами.

— Как долетели? — спросил пожилой следователь, когда машина тронулась.

— Не заметили мы за собой никакой слежки, — сказал Пятоев, — да и кому мы нужны?

— Нужны вы многим, а потому светиться вам совсем не к чему, — ухмыльнулся пожилой следователь, — в городе вам показываться нельзя. Я отвезу вас в дом моего хорошего знакомого, его зовут Саранча. Там до вас точно никто не доберется.

— Даже псковский олигарх? — не без иронии спросил Пятоев.

— Повторяю специально для слепоглухонемых иностранцев, там до вас никто не доберется, — пожилой следователь говорил без особых эмоций, — мои визиты в этот дом также не привлекут ничьего внимания. Там живет моя подруга, и я там часто бываю.

— А что вы рассказали о нас вашей уважаемой подруге, да продлит Аллах дни этой замечательной женщины? — спросил выпускник института Дружбы Народов.

— Я бы рад ей что-нибудь рассказать, да она по-русски почти ничего не понимает, — вздохнул пожилой следователь.

— А как вы с ней общаетесь? — удивился Пятоев.

— Общаюсь я с ней, Игорек так, что тебе и не снилось.

— Да откуда мне, убогому, — смиренно молвил Пятоев.

— И не вздумайте ей хамить, утоплю в чудском озере как псов-рыцарей.

— Я то парень скромный, вот только бы Пятоев не подвел, — сказал выпускник университета дружбы Народов. Пожилой следователь не ответил, и беседа умерла сама собой. Древние как дерьмо мамонта Жигули повернули на московскую кольцевую дорогу.

— По ленинградке поедем? — после длинной паузы спросил Пятоев.

— Ленинградское шоссе с самого утра как всегда забито, — сказал пожилой следователь, — Поедем по рижскому шоссе. Я вас довезу до заправки возле поворота на Великие Луки, там вы пересядьте в грузовик, который везет нелегальных эмигрантов из Средней Азии. Никто не о чем вас там спрашивать не будет. Не та ситуация, чтобы утомлять окружающих расспросами. Да и бедуинская внешность там воспримется как должное.

— Может быть и Пятоева в негра перекрасим? — предложил выпускник университета Дружбы Народов.

— Перекрашу, ядрена вошь, в лошадь в яблоках, — бросил зло пожилой следователь, — и укрою обоих попоной от жирафа, лишь бы доехали благополучно.

Вещи и документы оставите у меня в машине. Переоденетесь в походно-среднеазиатское когда выйдете пописать где-нибудь в лесу, ближе к Великим Лукам. Если, не дай Бог, кто вас остановит — вы русский язык не понимаете и приехали из Таджикистана подзаработать. Но ничего не случиться. Я буду возиться в моторе рядом с вами на заправке, пока вы не сядете в грузовик с среднеазиатами. Грузовик остановиться заправиться, из кузова вылезут люди и разбредутся по кустам в поисках мест общего пользования. Вы выйдите из моей машины метров за 100 до заправки, дойдете до заправки пешком и смешаетесь с толпой писающих. Потом они постепенно вернуться к грузовику и залезут в кузов. Вы будете среди них. Далее вас привезут в дом Саранчи. Там подойдете к любому из охранников, и скажите, что у вас посылка от бабушки Сусанны из Ферганы. Это тоже не вызовет никаких подозрений. Таким образом предупреждают о том, что у вас с собой товар для хозяина. О вас сообщат Саранче. Саранче скажите, что вы бедуины.

— Можно это я скажу, — попросил Пятоев.

— Оба скажите, документы проверять не будут. Саранча позовет меня. Он, кстати, в курсе, так что его можете не стесняться. Все поняли?

— Поняли, не первый раз замужем, — блеснул глубокими знаниями русских пословиц и поговорок выпускник университета Дружбы Народов.

— Ну, коли поняли, расскажите что-нибудь об Израиле. Серьезно будем говорить потом, когда отоспитесь с дороги.

— Пляжи там хорошие, — сказал Пятоев, — и с домом рядом. И купальники там такие носят, что только вблизи его разглядеть можно. Если прищуриться. Так нет там ничего интересного.

— Ну как нет, а Мертвое море? — удивился пожилой следователь, — там же Христос ходил аки посуху.

— Национальный герой палестинского народа Иисус Христос ходил не по Мертвому морю, а по Тивериадскому озеру, — с укоризной заметил выпускник университета Дружбы Народов.

— Вы ничего не путайте, мой маленький друг? — переспросил пожилой следователь, — Вы уверенны, что Иисус Христос был национальным героем именно палестинского народа? Ну, вспомните, дружок. Может быть, его деятельность простиралась в несколько другой плоскости?