Читать интересную книгу Голос ночной птицы - Роберт Маккаммон

Человек не впервые шел этим путем, это было ясно. И даже не второй раз. Он шагал быстро и уверенно, даже без помощи фонаря. Мэтью был готов к работе преследования в траве по пояс, через топь, затягивающую башмаки, но это был трудный и тяжелый путь.

Фаунт-Роял остался далеко позади. Мэтью прикинул, что они прошли не менее четверти мили от дозорной башни, которую легко обмануть, срезав прямо через сосновый лес. Если дозорный и не спал — в чем у Мэтью были серьезные сомнения, — то он смотрел на море. Кто подумает, что человек в здравом уме попрется через гиблые топи посреди ночи?

У ночного путника была явная цель, и она гнала его вперед. В траве справа послышалось шуршание, как будто там шевелилось что-то большое и недоброе, и Мэтью невольно прибавил ходу. Но в следующий момент обнаружил, что худшим его врагом было само болото, потому что он забрел в мелкую лужу, сомкнувшуюся вокруг колен, и едва не растянулся. Ил на дне засасывал ноги, и лишь невероятным усилием Мэтью вырвался на свободу. Но выбравшись, он обнаружил, что более не видит движения своей дичи. Он осматривался — вправо, влево, снова вправо, но темнота на этот раз по-настоящему опустила свой занавес.

И все же он знал, что человек должен идти в этом направлении. Мэтью снова отправился в путь, теперь уже лучше глядя, куда ступает. Да, болото — место коварное. Тот ночной путник, очевидно, много раз здесь ходил, если так легко избегает опасностей. Наверное, составил карту и выучил наизусть.

Прошло минуты три или четыре, но Мэтью так и не смог обнаружить в темноте движения. Оглянувшись, он увидел, что дорога провела его вокруг мыса. Черная полоса сосен и лировидных дубов отделяла сейчас его от дозорной башни, которая осталась почти в миле позади. А впереди простиралось только болото. Он задумался, повернуть назад или все-таки идти вперед. Все равно здесь видны только более или менее темные тени, так какой же смысл? Он все же сделал еще несколько шагов и снова остановился осмотреться. Возле ушей звенели комары, жаждущие крови. В зарослях квакали лягушки. Признаков других живых существ не было.

Что же могло привести сюда человека? Дикая глушь, и вряд ли хоть одна цивилизованная душа найдется между следами его ног и городом Чарльз-Тауном. Так что же могло понадобиться здесь ночному путнику?

Мэтью посмотрел на знамена звезд. Небо было таким огромным, горизонт таким широким, что жутко становилось. И само море смотрелось как темный континент. Стоя на этом берегу, имея за спиной незнакомый мир, Мэтью был более чем подавлен, будто его душевное равновесие и само его место на земле отвергалось подобной необъятностью. В этот момент ему стало ясно, зачем людям нужно строить города и деревни, окружая их стенами, — не только для защиты от индейцев и диких зверей, но для создания иллюзии власти над миром, слишком большим, чтобы его можно было укротить.

Вдруг созерцание его нарушилось. В море быстро, одна за другой, мелькнули две вспышки.

Мэтью готов был уже обернуться к Фаунт-Роялу, но сейчас застыл. Прошло несколько секунд — вспышки повторились.

От того, что произошло потом, у Мэтью заколотилось сердце. Не далее пятидесяти ярдов от него появился и был поднят в воздух зажженный фонарь. Он покачался взад-вперед и исчез — был закрыт, как предположил Мэтью, плащом ночного путника. Наверное, он либо пригнулся, чтобы зажечь спичку, либо сделал это под складками плаща. Как бы там ни было, на сигнал был дан ответ.

Мэтью присел под защиту болотных трав, едва высунув голову, чтобы видеть. Он желал бы посмотреть поближе и потому стал тихо и осторожно пробираться туда, где светил фонарь. Ему пришло на ум, что если он в таком положении наступит на ядовитое пресмыкающееся, то зубы вцепятся в самую чувствительную часть. Так ему удалось подобраться на тридцать футов к человеку в черном плаще, и здесь он вынужден был остановиться, потому что высокая трава кончилась.

Человек стоял на полосе слежавшегося песка, всего в нескольких ярдах от пенистых волн Атлантики. Он ждал, устремив взгляд на океан и прикрыв фонарь плащом.

Ждал и Мэтью. Вскоре — не прошло и десяти минут, в течение которых человек расхаживал по берегу, но с полоски не уходил, — Мэтью заметил тень, появившуюся из темноты моря. Только когда она уже была готова пристать к берегу, он разглядел весельную шлюпку, окрашенную в черный или темно-синий цвет. В ней сидели трое, и все в темной одежде. Двое выпрыгнули в прибой и вытащили шлюпку на берег.

Мэтью понял, что шлюпка отошла от большого судна, стоящего вдали от берега. И подумал он вот что: «Я нашел этого испанского шпиона».

— Привет! — произнес человек, оставшийся в лодке, и его акцент был дальше от испанского, чем Грэйвсенд от Валенсии. Он шагнул на берег. — Как жизнь?

Ночной путник ответил, но так тихо, что Мэтью ничего не разобрал.

— На этот раз семь, — сказал человек из лодки. — Должно вам хватить. Вытаскивайте! — Команда относилась к его двум спутникам, которые стали выгружать из лодки что-то вроде деревянных ведер. — Туда же? — спросил он у ночного путника и получил в ответ кивок. — Да вы человек привычек!

Ночной путник достал фонарь из складок плаща, и при желтом свете Мэтью увидел в профиль его лицо.

— Человек правильных привычек, — строго поправил Эдуард Уинстон. — Прекратите трескотню, закопайте их, и дело с концом!

Он опустил фонарь, с помощью которого показал своему собеседнику, что не в настроении балагурить.

— Ладно, ладно! — Лодочник полез на дно своей посудины, достал две лопаты и направился к границе зарослей травы на берегу, пройдя при этом в пятнадцати футах от укрытия Мэтью, а затем остановился возле купы низкорослых колючих пальм сабаль. — Здесь?

— Можно здесь, — согласился Уинстон.

— Тащите сюда! — велел человек своим матросам. — И побыстрее, не всю же ночь возиться!

Ведра, оказавшиеся запечатанными, перенесли на указанное место. Лодочник выдал своим людям две лопаты, и они начали копать яму в песке.

— Вы знаете, где третья лопата, — заметил ему Уинстон. — Могли бы воспользоваться ею, мистер Роулингс.

— Я вам не инджун какой-нибудь, — язвительно ответил Роулингс. — Я начальник!

— Просил бы вас быть точнее. Вы все же индеец, а ваш начальник — мистер Данфорт. И я предложил бы вам отработать деньги, которые он вам платит.

— Очень маленькие деньги, сэр! Очень маленькие за такую ночную работу!

— Чем быстрее они будут закопаны, тем быстрее вы сможете уехать.

— А зачем их вообще закапывать? Какой дьявол придет сюда их искать?

— Береженого Бог бережет. Оставьте одно ведро и заройте остальные без дальнейших пререканий.

Бормоча себе под нос, Роулингс полез в заросли пальм сабаль и вытащил оттуда заступ с короткой ручкой. Продолжая ворчать, он включился в работу своих спутников.

— А что там с ведьмой? — спросил он Уинстона. — Когда ее повесят?

— Не повесят. Сожгут на костре. Я думаю, что в ближайшие дни.

— И вы тогда свою кашу тоже уже сварите? Вместе со своим Данфортом?

— Сосредоточьтесь на работе, — предложил Уинстон. — Не обязательно глубоко, но зарыть их надо как следует.

— Ладно! Работаем, парни! Не хотим же мы лишней минуты болтаться здесь, на земле Сатаны?

Уинстон хмыкнул:

— Здесь или там, какая разница. Разве не всюду земля Сатаны?

Он звучно хлопнул себя по шее, казнив какого-то кровожадного зверя.

За несколько минут была вырыта яма, шесть ведер спрятаны в ней и забросаны песком. Роулингс был мастером изображать трудную работу: перекошенное лицо, тяжелое дыхание, но грунта своей лопатой перебросал не больше, чем если бы у него в руках была ложка. Когда ведра закопали, Роулингс отступил на шаг, вытер лоб локтем и сказал:

— Молодцы, молодцы! — будто поздравляя сам себя.

Потом положил свое орудие обратно в заросли и широко улыбнулся Уинстону, который стоял и смотрел молча.

— Надеюсь, это была последняя ездка!

— Я думаю, еще месяц надо будет продолжать, — ответил Уинстон.

Улыбка Роулингса увяла.

— Ради какой надобности, если она уже сгорит?

— Я скажу, ради какой. Сообщите мистеру Данфорту, что я буду здесь в указанный час.

— Как прикажете, ваше величество! — Роулингс преувеличенно издевательски поклонился Уинстону, и его спутники засмеялись. — Что еще передать вашим подданным?

— Мы закончили дело, — холодно сказал Уинстон.

Он взялся за проволочную рукоять седьмого ведра, потом резко повернулся к Мэтью — который в испуге припал к земле — и пошел через траву.

— Никогда раньше не видел, как жгут! — крикнул Роулингс ему вслед. — Вы уж постарайтесь запомнить получше, чтобы рассказать мне в подробностях!

Уинстон не ответил, продолжая идти. Это направление, как с облегчением заметил Мэтью, проходило в двенадцати футах от его укрытия к западу. Уинстон прошел мимо, пряча фонарь под плащом и чуть посвечивая себе на дорогу. Мэтью предположил, что он погасит свечу намного раньше, чем появится в виду сторожевой башни.