— Отойди!
Люсинда повернулась и увидела у себя за спиной Шахин. Та хмурилась.
— Это усыпальница святого, женщинам нельзя заходить.
Люсинда опустила голову и последовала за Шахин по выложенной плитками тропе, но внезапно остановилась. У нее перехватило дыхание.
Она уже раньше заметила фигуру, стоящую на коленях и скрываемую могилой, и предположила, что это садовник. Но когда человек откинулся назад, Люсинда увидела, что это Патан. Похоже, он не видел ни ее, ни кого-либо другого. У него были плотно закрыты глаза, а руки прижаты к лицу. Шахин поднесла палец к губам и потащила Люсинду прочь от этого места. Они догнали Майю и затем молча вышли за ворота.
Шахин поспешно повела девушек в дом.
— Это могила его жены, — прошептала Шахин. — Думаю, что он так никогда и не оправился от этой потери. Она умерла в родах. Это был мальчик, но он родился мертвым. Она была слишком молодой… Такая красивая, такая милая и старательная, но слишком молодая. Мой Мунна велел положить ребенка ей на руки и похоронить их вместе. У него очень нежное сердце. Он не любит, чтобы кто-нибудь видел, как он оплакивает ее, и не хочет, чтобы вообще кто-нибудь знал о посещении ее могилы.
* * *
Когда женщины вернулись в отведенную им комнату, там уже зажгли лампы. Они наблюдали, как последние лучи заката окрашивают небо и спускаются сумерки. Вскоре мигающие огни ламп в металлических абажурах с отверстиями стали единственным источником светом.
Появился ужин. После того как они поели, постучалась Шахин и спросила, не требуется ли им чего-нибудь. Девушки поблагодарили ее, и выражение лица Шахин снова стало недовольным, как вначале. Она пошла по комнате, закрывая окна и поправляя подушки. Майя поняла по многозначительным взглядам Шахин, что та хочет остаться наедине с Люсиндой, и вышла, сказав, что ей нужно немного подышать свежим воздухом.
Когда они остались вдвоем, Шахин села напротив Люсинды, причем так близко, что их колени почти касались друг друга.
— Вы уезжаете завтра на рассвете, поэтому у меня нет времени, чтобы тратить его на любезности. Я должна знать, что ты сделала с моим мальчиком? Почему ты отвергла его любовь?
Люсинда почувствовала себя так, словно Шахин ударила ее ножом.
— Кто ты такая, чтобы это спрашивать? Почему ты меня в этом обвиняешь?
— Ты знаешь, как ему трудно любить? У него большое сердце, и нужно большое пламя, чтобы его разогреть, а потом нужно много времени, чтобы оно растаяло. Но тебе удалось растопить его сердце. Я знаю это. Я не знаю, почему он тебя любит. Неважно. Для меня играют роль его чувства. Он — это вся семья, которая у меня осталась, — Шахин приблизила свое лицо к лицу Люсинды; ее серьезность выводила девушку из себя. — Он любит тебя. Ты его любишь?
Шахин произнесла вопрос с такой значительностью, что Люсинда не могла ответить. Пока она смотрела на домоправительницу, не в силах вымолвить ни слова, суровое лицо Шахин смягчилось.
— О, ты просто девочка, — вздохнула она. — Ты даже не знаешь своей власти над ним. Он весь в смятении из-за тебя.
— Откуда я могла это знать?
— Такое неведение обычно для фарангов? Я спрашиваю тебя вполне искренне. Ты на самом деле не знала?
— Откуда я могла это знать? Он не разговаривал со мной весь день… даже не взглянул на меня ни разу!
Шахин вытянула руку и накрыла ею ладонь Люсинды.
— Даже фарангу следует знать. Тебе следует это знать по тому, что он с тобой не разговаривал… по тому, что он не смотрел на тебя.
— Он разговаривал с тобой обо мне? — Шахин кивнула и уже собиралась ответить, но Люсинда подняла руку. — Не повторяй мне, что он сказал. Я этого не вынесу.
— Это были самые хорошие слова…
— Ну, значит мне будет еще труднее их вынести. Разве он тебе не сказал? Я помолвлена с другим. Я еду на встречу с мужем.
Шахин выпрямилась и уставилась на Люсинду, словно увидела ее впервые. Затем она поднесла сложенные руки ко лбу и встала.
— Я зря пришла. Это было ошибкой. Я не знала.
Люсинда почувствовала, как у нее по щекам текут слезы.
— Это мой дядя, старый человек. И это моя участь в этой жизни.
Шахин покачала головой.
— Я пойду.
Когда она добралась до двери, Люсинда крикнула ей вслед:
— Я буду думать о нем каждый день.
Она так и не узнала, слышала ли ее Шахин.
* * *
— Что она хотела? — вернувшись, спросила Майя.
— Шахин никогда не видела корсета, — солгала Люсинда.
Она свернулась на низкой кровати и натянула на себя одеяло. Услышав ответ, Майя нахмурилась, какое-то время обдумывала его, потом решила ничего больше не спрашивать.
— Какая разница? — чуть позже добавила Люсинда, словно не прекращала думать об ответе. — Завтра мы уедем, так какая разница?
— Я не думаю, что мы уедем, сестра. Не завтра. Надвигается ураган.
Ставни стучали всю ночь. Ветер завывал за окнами и дверьми, несколько часов дождь сильно стучал по крыше. Затем загремел гром. Иногда он напоминал очень громкий храп, а иногда — треск ломающихся огромных костей.
— Я думала, что сезон муссонов закончился, — сказала Люсинда.
— Я слышала про поздние бури в горах.
— Когда ты думаешь, что он закончился, все начинается снова, — сказала Люсинда в наполненную шумами темноту.
— И что тут такого? — рассмеялась Майя. Но Люсинда не ответила.
Майя была права. На следующее утро шел такой сильный дождь, что они не могли тронуться в путь. Шахин принесла кашмирские шали[54], мягкие и теплые. Она избегала смотреть на Люсинду — лишь молча подходила и стояла рядом. Девушка решила, что она таким образом извиняется. Поведение Шахин объясняло многое в поведении Патана.
После завтрака они с Майей гуляли по веранде. Снова задул ветер, влажный и холодный. После долгого ночного сна, пусть и прерывавшегося несколько раз, Люсинда чувствовала себя отдохнувшей. Дождь бил по лужам, образовавшимся вдоль края веранды. Иногда Люсинде с Майей приходилось через них перепрыгивать, чтобы не замочить ноги.
Когда они завернули за угол, Люсинда увидела Патана. Он стоял спиной к ним и смотрел на туман, кружащийся над долиной. Люсинда подобрала тяжелые юбки и убежала прочь. У своей двери она заметила Джеральдо, но не взглянула на него и не сказала ему ни слова. Она просто проскочила мимо него, захлопнула дверь и прижалась к ней спиной.
Люсинда едва отдышалась, когда услышала тихий стук. Она не могла не надеяться и была страшно разочарована, открыв дверь и увидев Джеральдо с аккуратными усиками и иронической улыбкой.
Она неохотно впустила его.