Анна Васильевна Книпер (после известия о смерти сына она оставила только эту фамилию), или Колчаковна, как называли ее друзья, умерла в глубокой старости в Москве, в своей маленькой комнатке в коммунальной квартире в 1975 году, записав за несколько лет до кончины в свой потаенный дневник:
Но если я еще жива
Наперекор судьбе,
То только как любовь твоя
И память о тебе…
В 1986 году в Париже были изданы ее «Фрагменты воспоминаний».
Сергей Николаевич Тимирев эмигрировал в 1920 году в Шанхай, образовал там общество морских офицеров, прозванное «Кают-компанией», долгое время руководил этим обществом, много работал – плавал на судах китайского коммерческого флота и нередко невесело шутил: «Я – единственный в мире адмирал, который командует обычным дырявым мусоровозом».
Умер он рано – в 57 лет, в конце июня 1932 года. Диагноз – рак горла. До самой смерти Сергей Николаевич радовался, что сын остался в России, что там он непременно будет полезен – в отличие от «потерявшей русское лицо эмиграции». Он сам очень хотел вернуться домой. Но свершиться этому не было дано.
Сын Тимиревых Одя вырос в талантливого художника. Он учился в Московском архитектурно-строительном институте, был штатным художником в Загорске, в тамошней игрушечной мастерской и, кроме того, сотрудничал в газете «Вечерняя Москва», оформлял книжки, дважды ездил в научные экспедиции на Каспий, где показал себя серьезным исследователем. Его работы, сделанные во время этих поездок, экспонировались на специальной выставке.
Говорят, что в самом начале тридцатых годов (перед смертью Сергея Николаевича) он пытался установить переписку с отцом. Что из этого получилось – и получилось ли что, – не знает никто. В марте 1938 года был арестован. При обыске у него нашли шпагу, кинжал и кремневый пистолет. В деле, возбужденном против Оди по печально известной 58-й статье, Колчак фигурирует как его отчим.
Семнадцатого мая 1938 года был осужден и приговорен к высшей мере наказания Владимир Тимирев. Через одиннадцать дней приговор был приведен в исполнение. В деле имеется справка, где поставлены точные даты приговора и расстрела, а также есть некое резюме: «Считал бы правильным сообщить о крупозном воспалении легких». Под резюме стоит подпись капитана Корнеева, свои подписи поставили также подполковник Фадеев и полковник Логинов. Следом подшита справка о том, что «Тимирев B. C. умер от крупозного воспаления легких 17.02.43 г. в ИТЛ» (ИТЛ – исправительно-трудовой лагерь). А Оди к той поре уже пять лет не было в живых. Датирована эта фальшивая справка февралем 1957 года.
Исполнительный акт о расстреле Тимирева В. С.
В Нукусе в музее изобразительных искусств хранится более ста работ Владимира Тимирева, в Перми – пятнадцать, две приобретены Музеем изобразительных искусств имени Пушкина в Москве.
Определенный интерес представляет судьба полярного исследователя флигель-адъютанта капитана 1 ранга Бориса Андреевича Вилькицкого, с которым Александр Васильевич постоянно поддерживал дружеские отношения. В феврале 1920 года он оказался под Архангельском, откуда началась эвакуация Белой армии. Ледокольный пароход «Козьма Минин», приняв на борт несколько сотен пассажиров, которым угрожала немедленная расправа красных, с яхтой «Ярославна» на буксире вышел в забитое льдом море. Кроме членов правительства Северной области, генерала Миллера и его штаба на борту обоих судов находились семьи офицеров и состоятельные архангелогородцы. Вдогонку за беглецами вышел под красным флагом ледокол «Канада».
В ледяном безмолвии полярного океана завязалась артиллерийская дуэль. По счастью, от артиллерийских залпов собственных орудий на «Канаде» разошлись швы корпуса и ледокол вынужден был повернуть обратно. Суда с эмигрантами благополучно достигли берегов Норвегии. Вскоре туда прибыли и пароходы «Кильдин» и «Ломоносов» с Мурмана, их привел Б. А. Вилькицкий, произведенный правительством Северной области в контр-адмиралы.
Лагерь русских беженцев был разбит в 20 милях от города Тромсе. Именно там по инициативе Вилькицкого состоялась панихида по убиенному в Иркутске адмиралу Колчаку.
Борис Вилькицкий довольно лояльно относился к новой России и даже по просьбе Советского правительства в 1923 году принимал участие в проводке карских товарообменных экспедиций. Спустя год под угрозой ареста он эмигрировал в Англию, где варил столярный клей, чтобы прокормить семью, затем в Бельгию. В последующем Вилькицкий работал чиновником в Брюсселе, где и умер в 1961 году.
Трагична судьба тех морских офицеров, которые находились в армии Колчака. Осенью 1922 года, всего за сутки до вступления во Владивосток Народно-освободительной армии, от причалов порта отошло около десяти боевых судов и два десятка пароходов. На их борту находились все те, кто опасался кары со стороны Советской власти, а также члены их семей. Среди десятков тысяч беженцев было более 600 морских офицеров бывшей Сибирской флотилии. Всю эту армаду из тридцати вымпелов вел контр-адмирал Георгий Старк.
Начались скитания бездомных. Сначала пришли в Японию. Но после небольшой передышки в порту Гензан двинулись в Шанхай. Не дойдя 150 миль до цели, караван попал в девятибалльный зимний шторм. 4 декабря он потопил плохо подготовленный к подобному испытанию перегруженный миноносец «Лейтенант Дымидов», на борту которого находились кадеты сибирских корпусов, несколько офицеров и членов их семей, всего свыше 80 человек. В январе флотилия, до крайности изнуренная штормами и лишениями, прибыла на Филиппины. Там часть кораблей была продана, остальные за негодностью брошены. Большинство их пассажиров перебрались в Австралию, Новую Зеландию, многие уехали в Америку и даже в Европу.
Русская колония на филиппинском острове Самар существовала еще и в 1950 году. Жил там один из самых деятельных офицеров белого флота, создатель Каспийской флотилии капитан 1 ранга Борис Михайлович Пышнов. Старший брат его, Василий, командовавший в Черноморском флоте под руководством Колчака миноносцем «Гаджибей», в декабре 1917 года вместе с другими офицерами корабля был расстрелян на Малаховом кургане в Севастополе. Двое младших братьев Пышновых – Яков и Александр – остались служить в красном флоте.
Контр-адмирал Г. К. Старк, соратник Колчака по службе на Балтике, долгое время жил в Китае, где плотничал. Затем в Париже работал таксистом. Там его старший сын Борис принял сан священнослужителя и с благословения отца вернулся на родину. В России он прожил более сорока лет, дождался возвращения Андреевского флага на гафели российских кораблей.
Некоторые из сослуживцев Колчака по Русско-японской и Первой мировой войнам не покидали родину. Среди них такие в последующем видные морские начальники, как В.М Альтфатер, М. В. Иванов, Е. А. Беренс, Л. М. Галлер. Последний, например, дослужился до звания адмирала, командовал Балтийским флотом, возглавлял Главный морской штаб, был заместителем наркома ВМФ СССР по кораблестроению и вооружению, а затем до 1950 года возглавлял Военно-морскую академию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});