– Конечно, поправится! Она набила себе пару шишек, и все.
Али робко улыбнулась.
– Хорошо…
– Она упала со скалы, – продолжала тараторить Кейла. – И нашла Серафину, и расшиблась, но вы и Макс пришли и вытащили ее. Миссис Уильямсон сказала, что Макс должен получить целый бушель морковки.
Майкл усмехнулся, взъерошил ее волосы.
– А я что получу?
– Миссис Уильямсон сказала, что вы уже получили свою награду. Какую?
– Понятия не имею.
– Вы тоже расшиблись? Больно? – Кейла серьезно посмотрела на него, взяла забинтованные руки и поцеловала их. – А теперь лучше?
Любовь, благодарность, умиление нахлынули на него, как рой жалящих пчел, и оставили за собой сладкую боль. Никто за всю жизнь никогда не целовал его ран!
– Да, гораздо лучше.
Майкл на секунду прижался лицом к ее волосам. «И это не для меня», – тоскливо подумал он.
– Можно мы сбегаем к Максу? – Словно почувствовав что-то, Али ласково погладила Майкла по голове. – Мы хотим поблагодарить его.
– Да, он будет рад. А ваша мама…
– Мама в гостиной. Она отдыхает, и всем велели вести себя тихо. Но вы можете зайти. – Али улыбнулась ему. – Я уверена, она захочет вас увидеть. А мы с Кейлой будем приходить в конюшню каждое утро перед школой и чистить стойла, пока ваши руки не заживут. Можете не беспокоиться.
– Я… – «Трус! – подумал он. – Скажи им, что тебя здесь не будет! Скажи им, что ты уезжаешь!» И не смог сказать. Просто не смог. – Спасибо.
Они бросились прочь, и Майкл посмотрел им вслед – двум прелестным девочкам, бегущим через ухоженный сад. Потом он переступил через разбросанные фигурки, и только с третьей попытки ему удалось поднять руку и открыть дверь.
Он думал, что Лора лежит на диване, но она стояла у окна спиной к нему и смотрела на скалы.
«Такая… маленькая, – подумал Майкл, – такая хрупкая!» С откинутыми назад волосами, позолоченными заходящим солнцем, закутанная в пушистый белый халат, Лора казалась изящной и невесомой, но, когда она повернулась к нему, он осознал то, что чувствовал и раньше: на свете нет женщины сильнее ее.
– Я надеялась, что ты придешь. – Лора была спокойна, и слова ее прозвучали спокойно. Близко соприкоснувшись со смертью, она поняла, что может вынести и пережить все. Даже разлуку с Майклом Фьюри. – Я не смогла как следует поблагодарить тебя раньше. Я была в таком состоянии, что даже не заметила, как ты пострадал.
– Я в порядке. Как голова?
Лора улыбнулась.
– Как будто я разбила ее о камень. Хочешь бренди? Мне, к сожалению, нельзя. Мои опытные советчики не велели мне пить двадцать четыре часа.
– Обойдусь. – Майкл и без того считал, что напрасно накануне влил в себя виски.
– Садись, пожалуйста. – Не забывая о хороших манерах, она указала ему на стул. – Ну и денек у нас был, правда, Майкл?
– Не скоро его забуду. Как твое плечо?
– Столько шума из-за меня подняли! – Лора села, разглаживая складки халата. – Конечно, болит. Все болит. И меня начинает подташнивать, когда я думаю, чем все могло кончиться, если бы ты не нашел меня.
Майкл зашагал взад-вперед по комнате, и Лора наблюдала за ним, подняв брови. Кроме первого долгого взгляда, которым они обменялись, когда она повернулась к нему, он ни разу не взглянул на нее. Лора вздохнула и сцепила руки на коленях.
– Майкл, ты хотел узнать еще что-нибудь, кроме состояния моего здоровья?
– Я просто хотел убедиться… – Он остановился, сунул руки в карманы и заставил себя взглянуть на нее. – Послушай, я не могу оставить невыясненным один вопрос.
– Какой вопрос?
– Лора, признайся, ты меня не любишь!
– Не люблю? – терпеливо спросила она.
– Конечно, не любишь! Ты просто спутала любовь с сексом, а теперь еще, вероятно, и с благодарностью. И все это глупо.
– Так теперь я еще и глупая?
– Не искажай мои слова!
– Наоборот, я пытаюсь понять. – Лора наклонилась и дотронулась до открытого сундучка на журнальном столике. – Ты ведь еще не видел приданого Серафины. Тебе не интересно?
– Оно не имеет ко мне никакого отношения! – Но Майкл все-таки посмотрел и испытал некоторое разочарование. – Не так уж много, если подумать.
– Ты ошибаешься. Как раз, если подумать, здесь очень много. – Лора снова посмотрела на него. – Очень много! Почему ты вернулся за ним?
– Я обещал тебе.
– Человек слова… – прошептала она. – Тогда все было как в тумане, но теперь я вижу лучше. Я помню, как лежала там и смотрела, как ты карабкаешься на каменную стену. Цепляешься за уступы, срываешься… Твои руки кровоточили, скользили. Ты мог погибнуть!
– Наверное, надо было просто оставить тебя там.
– Ты бы не смог. Ты бы спустился за кем угодно. Потому что это – ты! И ты вернулся за этим. – Она погладила сундучок. – Потому что я попросила тебя.
– Ты преувеличиваешь.
– Ты принес мне то, что я искала всю свою жизнь! – Ее увлажнившиеся слезами глаза остановились на нем. – Это невозможно переоценить. Сколько раз ты карабкался вверх и вниз ради меня, Майкл! – Он не ответил, только отвернулся и снова заметался по комнате; Лора вздохнула. – Тебе неловко от всего этого – от благодарности, восхищения, любви?
– Ты не любишь меня!
– Не смей говорить за меня, что я чувствую! – резко сказала она, и Майкл настороженно оглянулся. Если сейчас она снова начнет швыряться вещами, вряд ли у него хватит энергии уворачиваться. – Не смей! – повторила Лора. – Ты имеешь право чувствовать по-другому, имеешь право не любить меня. Но если я говорю, что люблю, значит, это так и есть!
– Тогда ты действительно глупая! – взорвался он. – Ты даже не знаешь, кто я такой! Я убивал за деньги!
Лора подождала секунду, затем встала и налила себе стакан минеральной воды.
– Ты говоришь о том времени, когда был наемником.
– Не имеет значения, как это называть. Я убивал. И мне за это платили.
– И, полагаю, ты не верил в дело, за которое дрался?
Майкл открыл рот, потом закрыл. Она что, не слышит его?
– Какая разница, во что я верил?! Я убивал за деньги, я однажды провел ночь в тюрьме, я спал с женщинами, которых даже не знал…
Лора невозмутимо отпила воды.
– Майкл, я не понимаю: ты извиняешься или хвастаешься?
– Господи всемогущий, не разыгрывай передо мной великосветскую даму! Я делал такие вещи, о которых ты даже и представления не имеешь в своем рафинированном мире.
Лора отпила еще глоток.
– Рафинированном? – прошептала она. – Если сравнивать с твоим – пожалуй… Майкл Фьюри, а ведь ты сноб!
– Иисусе…
– Конечно, сноб. По-твоему, я полна предрассудков и считаю себя выше людей, обуреваемых страстями, из-за денег моей семьи и некоего общественного положения? Ты уверен, что я не в состоянии понять такого мужчину, как ты, и тем более – полюбить его. Так?