— Ждем, — ответил Васютин на немой вопрос канадца.
И снова садистски-медленно потекли бесконечные секунды. Под аккомпанемент гулкого сердцебиения, заполнявшего собой поляну, они нехотя складывались в минуты. Но минуты эти были совершенно пустыми. Ни звуков, ни теней… Ничего. Спустя почти час тяжелого тревожного ожидания Кирилл устало опустился на землю, закрыв лицо руками. Легко подхватив камеру на руки, Ник взял пентаграмму крупным планом. После развернул ее на себя.
— Час ожидания. Результатов нет, — отрывисто сказал он, глядя в равнодушный глаз объектива. Выключив свою верную спутницу, Берроуз присел рядом с Кириллом. Деликатно помолчав, сказал: — То ни есть конец, братишка. Начало, как я могу понимать.
— Дай Бог, — одними губами ответил Васютин. — Я еще буду ждать.
— Я так же, что и ты, — с готовностью отозвался Берроуз, откидываясь на ствол молодой березки и устраиваясь поудобнее.
Только спустя несколько часов, глубокой ночью, они аккуратно прокрались в гараж. С ними была спортивная сумка с магическим инвентарем, потушенные садовые факела и мешок с гравием, который они старательно собирали с земли, чтобы не оставить следов. Спрятав все это в дальний угол своего жилища, заваленный старыми покрышками, они спустились в свое убежище. Васютин выглядел предельно собранным и спокойным. За этой маской он прятал следы ускользающей надежды. Кирилл знал, что отпускать ее нельзя, потому что на ее место немедленно придут отчаяние и горе. Поддакивая друг другу, они скажут ему, что все кончено и пора лезть в петлю. Но пока надежда с ним, они не сунутся.
— Бабулика будет с нами. Знаю, как что я — Коля, — уверенно сказал Берроуз, беспокойно глядя на своего русского друга.
— И когда? — резко произнес тот срывающимся голосом.
— Должна была появиться сегодня, — сам перешел на английский канадец. И добавил: — Мы где-то ошиблись, что-то не так сделали.
— Если ошибка в пентаграмме… То что тогда? — вслух подумал Васютин.
— Ты думаешь, Кирилл, что эксперт ошибся?
— Теоретически — возможно. Но я знаю, что он сделал все, что мог. Эта пентаграмма — та самая. Он был убежден в этом.
— Значит, я прав. Причина в нашей ошибке. Надо ее найти и исправить.
— Да, Коля… Просто найти и исправить, — задумчиво повторил Васютин, тяжело вздохнув. — Просто найти.
Настойчивую мысль, что ошибкой было то, что он поверил во всю эту мистическую затею с ведьмой, он неимоверным усилием воли вышвырнул из сознания. И крепко зажмурился, будто опасаясь, что она может пробраться обратно сквозь глаза.
Берроуз включил телевизор. Потасовав каналы, он выбрал круглосуточный новостной. Пропустив мимо себя сюжет о крушении нефтяного танкера в Персидском заливе, он ждал дайджеста новостей, который повторялся каждый час.
— Коротко о главных событиях, — наконец-то сказал закадровый голос.
Берроуз тронул за плечо Васютина, погруженного в свои мысли, и кивнул на экран. Вереница коротких сюжетов дайджеста началась с сообщения о том, что правительство и президент Российской Федерации приняли решение об эвакуации района. И хотя это и не было новостью для двоих в гараже, оба разом придвинулись к телевизору. Узнав о том, что эвакуация начнется второго мая и продлится чуть более двух суток, Кирилл тихонько пробормотал:
— Времени в обрез. Гражданских вывезут быстро, их и так немного осталось. Вдруг прочесывать район начнут уже второго вечером? Вполне может быть. Может, и гаражи станут открывать. Хоть бы кинологи тут не появились, — продолжил он, не глядя на канадца, словно разговаривал сам с собой.
Вдруг, повернувшись к нему, сказал:
— У нас пара дней. Потом все сильно осложнится. Надо срочно искать ошибку.
— Если начнем искать прямо сейчас — не найдем, — спокойно ответил Коля. — Кирилл, мы должны закрыть для себя этот вопрос как непонятную книгу. А затем открыть заново, как будто и не видели ее раньше.
— Может быть, ты и прав, — с сомнением сказал Васютин. — Да только я вряд ли смогу о чем-то еще думать.
— Надо пытаться. Это поможет, я точно знаю. Мы справимся.
— Конечно справимся, — подхватил Васютин, пытаясь проникнуться хотя бы частью оптимистической уверенности канадца. — Ты говоришь, отвлечься? Книгу закрыть? — риторически спросил он Берроуза. И полез за бутылкой виски, лежавшей в неприметном ящике от инструментов, которому Коля отвел роль бара.
— Да, друг мой, это надежный способ, — заметил стрингер, наблюдая за тем, как Кирилл откручивает крышку пузатой посудины.
Виски преклонного возраста был прекрасен. В другой ситуации сыщик Васютин долго бы смаковал гармонию его уникального вкуса, сотканного из ярких ароматов торфа, копченого дыма, кожи тончайшей выделки и призрачных полутонов сухофруктов и луговых цветов. Но сейчас он равнодушно пил его большими глотками, словно микстуру, не замечая стараний многих поколений владельцев маленькой шотландской вискокурни. Берроуз же пил темно-золотистое зелье, вдумчиво отдавая дань их трудам, то и дело втягивая носом редкий букет и нежно причмокивая, будто бы целуя каждый глоток.
Напиток был крепче водки, но опьянение все никак не приходило Кириллу на помощь. Тогда он сменил тактику и стал пить маленькими глоточками. Спустя какое-то время долгожданное алкогольное марево постучалось в двери его сознания. Бормотание телевизора стало тонуть в успокаивающем тепле, а мысли перестали быть колючими. И потихоньку потекли, касаясь друг друга, прошлого и будущего.
Заметив в лице Васютина эту перемену, Коля решил завести какой-нибудь отвлеченный пустяшный разговор. Но начав его с обсуждения достоинств и недостатков продукции американского автопрома, они и сами не заметили, как плавно съехали в беседу об Останкине.
— Да, место здесь, конечно, темное. Весь район на непогребенных костях стоит, — задумчиво отхлебнув виски, сказал Васютин.
— Если верить легенде, Орн здесь круто порезвился, — откликнулся канадец.
— Нет, Орн только начал. Больше всего костей здесь граф Шереметьев зарыл, когда дороги и парк с дворцом строил, — возразил Кирилл.
— Странно… — протянул Коля.
— Что странного? — спросил сыщик, вновь прикладываясь к стакану маленьким глоточком.
— Откуда такое варварство? Я читал о нем. Он же был одним из самых просвещенных и образованных людей того времени.
— Ты, Коля, сейчас сам и ответил на свой вопрос.
— Я не понимаю… — вскинув брови, удивился Берроуз.
— Ты сказал «того времени» — вот ответ.
— Кирилл, стоп. Разве тогда к погребению относились как-то иначе?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});