но я не могла ни о чем думать, мне хотелось только наконец лечь. И уснуть. И не просыпаться.
Меня отвели в маленькую комнату – из тех, в каких размещают самых недостойных гостей или слуг. Места там хватало лишь для спальной циновки и маленького столика, а единственное узкое оконце располагалось высоко под карнизом крыши. Но у стенки лежал тюфяк и стояла миска с водой для мытья, и я не могла найти в себе сил беспокоиться о чем-то еще.
Я легла и уснула. И увидела сон, яркий, полный красок и запахов: словно Кайса кричала. Но она только молча сидела, даже не пила чай из налитой чашки. Просто вслушивалась в разговор за спиной.
– Она здесь. В комнате, рядом с другим убийцей.
В полудреме пути я время от времени ненадолго присоединялась к Кайсе, но с той ночи в армейском лагере она не осознавала моего присутствия. Я подумала о том, где сейчас эта армия, не придется ли снова участвовать в какой-нибудь осаде.
– Она выглядит очень нездоровой. Не желаете, чтобы я послал за врачом?
– Да. – Это Лео, невозможно сказать который. – Мне она нужна живой и здоровой. Приведи к ней кого-нибудь. И проследи, чтобы ее кормили как следует.
– Будет сделано, ваше святейшество.
Кайса постукивала пальцами по ободку чаши и смотрела на пробегавшую по поверхности рябь. Ни одна дверь, похоже, не заперта, и никто за ней не следил. Значит, Кайса остается здесь по своей воле? Ведь она, в отличие от нас, могла постоять за себя. Могла убежать. И предпочла этого не делать.
«А зачем? – сказала она, давая понять, что знает о моем присутствии. – Когда у меня наконец-то есть возможность кому-то помочь. Что-то изменить».
«Помочь Лео? Он же чудовище», – сказала я.
«Кто бы говорил про чудовищ, Кассандра. Ты не понимаешь его так же хорошо, как я».
«Он обратил тебя в свою веру? Лео не возвращен с того света Богом, Кайса. У него нет никакой миссии. И он каждый раз умирает по-настоящему. Он всего лишь один из семи близнецов».
«Я знаю».
Что на это ответить? Я была готова яростно возражать, убеждать со всей силой, которой мне так не хватало в физическом теле. Сон, казалось, приглушил его жалобы.
«Это не потому, что ты спишь, – сказала она. – Разве ты еще не заметила? Не заметила, что императрица Хана ни разу не присоединилась к тебе здесь? Мы всегда вдвоем, ты и я. У нее сильнее связь со своим телом, и когда оно спит, она тоже спит. Ты к нему не привязана, и поэтому приходишь ко мне».
«Это чушь».
«Нет, все так. Ты там только пассажир».
«Значит, признаешь, что тело, с которым ты сбежала, мое?»
Я почувствовала, как хмурятся мои брови. Кайса не ответила.
«Почему Лео нужна твоя помощь?»
«Потому что он не такой, как ты думаешь, – сказала она. – Знахарь много чего тебе не сказал. Ты могла бы сама узнать, если бы потрудилась прочесть украденную у него книгу».
«Книгу? Ты…»
От скрипа двери я внезапно проснулась.
– Ой, прошу прощения, госпожа, я не думала, что вы уже спите.
На пороге стояла служанка с подносом. Я попробовала поморгать, чтобы сфокусироваться на ее лице. Не помогло. Она осторожно вошла.
– Я оставлю для вас поднос, госпожа.
Девушка поставила поднос на пол и удалилась, осторожно прикрыв за собой дверь. За ней не было силуэта стражника или шаркания шагов, но в таком состоянии на свободу не убежишь.
От подноса поднимались аппетитные запахи, и у меня заурчало в желудке. Через тонкую стену из соседней комнаты слышались голоса.
– Человек преклоняет колени на рассвете и на закате и благодарит Бога за ночь и день, за луну и звезды.
Расслабляющий звук мелодичных переливов голоса Лео.
– Хотя он преклоняет колени вместе с другими, он один в глазах Бога, как и тот, что с ним рядом. Каждый из собравшихся на молитву одинок перед Богом.
Другой, более низкий мужской голос что-то пробормотал в знак согласия. «Рядом с другим убийцей», – сказал слуга. Любопытно – другой убийца. Я всегда была одиноким волком.
– Нас великое множество. Мы – паства, мы едины, даже если разделены.
Я заставила себя съесть как можно больше, постоянно прислушиваясь к нарастающей страсти в голосе Лео, кульминацией которой стала звенящая тишина.
– Продолжим уроки завтра, – сказал Лео, его голос уже удалялся. – А до тех пор ты возлюблен Богом.
Дверь скользнула, открываясь, потом закрылась, в коридоре раздались удаляющиеся шаги.
Уроки. Слишком хорошо я помнила свои собственные уроки в приюте, где меня пытались превратить в полезную пешку. Я откашлялась.
– Знаешь, все это чушь, – сказала я, прислонившись спиной к стене. – В этом мире многие люди не поклоняются чилтейскому богу, а солнце и луна для них светят точно так же. Кроме этого, будь ты возлюблен Богом, разве ты оказался бы здесь?
Нет ответа. Может быть, я ошиблась.
– Мое имя Кассандра, – я попробовала заговорить еще раз, но решила, что императрицу безопаснее не упоминать. – Кассандра Мариус.
Тишина. Я уже решила, что сосед меня не слышал, и открыла рот, чтобы повторить громче, когда он ответил:
– Яконо. Просто Яконо.
Имя кисианское, но акцент был скорее чилтейский, хотя и не совсем.
– Рада познакомиться, Яконо. Вероятно, доминус Виллиус благосклонен к тебе, раз он сам для тебя читает.
Приглушенный смешок прозвучал совсем рядом. Яконо, должно быть, приблизился. Может, он прямо за мной, и не будь здесь тонкой деревянной стены, наши спины соприкоснулись бы.
– Я надеюсь, что мне не так повезет, – добавила я. – Чтобы стать священником Единственного истинного Бога, нужно исповедаться, а выслушивать все мои прегрешения ни у кого времени не хватит.
– Ты бы удивилась, если бы узнала, сколько времени у меня есть, Кассандра.
Мое имя прозвучало в его устах так, как его произносили торговцы с запада. Я спросила:
– Откуда ты? Разговариваешь не как кисианец.
– Как и ты, – отозвался он.
– Потому что я не кисианка. Я чилтейка. Просто застряла здесь.
Он какое-то время не отвечал, и я решила сменить тему.
– Ладно, ты не обязан рассказывать, можем поболтать о чем-то другом.
– Почему тебе хочется говорить?
«Потому что ты тоже убийца, и мне любопытно» – было бы не самым мудрым ответом, так что я сказала:
– А что тут еще делать?
– Да, но… я тебя не знаю.
– И я тоже тебя не знаю. Ты просто Яконо, ты нездешний и ты не приверженец Единственного истинного Бога, а иначе доминус Лео Виллиус не пытался бы обратить тебя своими проповедями.
Зашуршала ткань, касаясь стены – он подвинулся.
– А ты – Кассандра Мариус из Чилтея, и тоже не последовательница Единственного истинного Бога, иначе не говорила бы так.
– У моей нелюбви к церкви глубокие корни.
– Я всегда считал себя невосприимчивым, но…
Я подумала, что точно так же чтение Лео усыпило разум Кайсы, вовлекло ее. Очнуться от этих снов – это словно пробиться через