Читать интересную книгу Последний бой Лаврентия Берии - Елена Прудникова

Берия еще раз перебрал события сорок девятого года. Да, пожалуй, Хрущев все же имел в виду «ленинградское дело». Ну и что, в таком случае, связывает его с «ленинградцами»? Впрочем, это неправильный вопрос. Тут вообще вопросы неуместны. Он ведь спрашивал себя: могла ли существовать какая-нибудь группа, которую они тогда не нашли? Вот и ответ, точный и недвусмысленный: Хрущев был связан с теми, кого потом стали называть «ленинградцами». Выходит, «ленинградское дело» охватывало лишь часть заговора? Теперь понятно и за что спалили Абакумова – не за военные дела, отнюдь… Он слишком близко пошел к подельникам «ленинградцев», оставшимся на свободе…

…Заскрежетал ключ в двери, вошел очередной безымянный полковник:

– Арестованный! На допрос!

День был ясным и не жарким. Солнце во двор не попадало, но над домами сияло чистое августовское голубое небо. Берия поднял голову, улыбнулся, вдохнул промытый ночным дождем воздух. Ему было странно спокойно и легко. Время растянулось невообразимым образом, ближайшая минута казалась бесконечной, а то, что за ее дальней границей, маячило отдаленным будущим, о котором и думать не стоит. Нечто подобное случилось с ним один раз в жизни – когда они в Грузии, в двадцатом, засев среди камней на горном склоне, отбивались от бандитов. Их было четверо, бандитов – раз в десять больше. И ближайшие минуты тоже казались бесконечно огромными, ибо надеяться было не на что. Тогда их спас неведомо откуда появившийся отряд местной милиции, но сейчас ни на что подобное рассчитывать не приходится. Впрочем, нынче еще не конец, так быстро его не убьют, и надеяться глупо. Что же говорит интуиция? По-видимому, небо он видит в последний раз, и надо наглядеться на всю жизнь…

…Руденко был серьезен, однако наручники надевать не велел, а приказал конвоирам стать возле стула. Что он приготовил на этот раз?

– Вы удивительный человек, Лаврентий Павлович, – сказал прокурор. – Кажется, за вами числятся уже все мыслимые и немыслимые злодеяния, но постоянно появляется что-то новенькое. Хотя такого не ожидали даже мы.

– О Господи! – вздохнул Берия. – Кого еще я там изнасиловал? Кобылу Ворошилова?

– Шутить изволите, – хмыкнул Руденко. – Ничего, сейчас станет не до шуток. Дело в том, что ваш арест развязал языки людям, показания которых для вас будут особенно неприятны. Думаете, запугали их мнимым соучастием в своих преступлениях и они будут молчать? Не вышло у вас, совесть оказалась сильнее страха…

Он сделал паузу, ожидая ответной реплики, однако Берия молчал. Тогда Руденко взял со стола несколько листов бумаги.

– Вам предъявляются показания Лозгачева, помощника коменданта дачи в Кунцево. Зачитываю: «В воскресенье, в 22.30, пришла почта на имя товарища Сталина. Я направился к нему. Заглянул в кабинет, в ванную комнату, в большую столовую, но нигде его не обнаружил. Вышел в коридор и обратил внимание на открытую дверь в малую столовую. Заглянул туда и увидел товарища Сталина. Он лежал на ковре около стола, как бы облокотившись на руку. Я побежал к нему, спросил: „Что с вами, товарищ Сталин?“ В ответ услышал „дз-з-з“ и больше ничего. На полу валялись карманные часы и газета „Правда“, на столе бутылка минеральной воды и стакан. Я быстро по домофону вызвал Старостина. Мы положили товарища Сталина на диван и укрыли пледом. Старостин позвонил министру государственной безопасности Игнатьеву, но не нашел его. Тогда стали звонить Берии. Дозвонились, изложили тяжелое состояние Сталина. Он сказал: „О болезни товарища Сталина никому не звоните и не говорите“, – и положил трубку.

Мы стали ждать. В три часа ночи зашуршала машина. Я полагал, что это врачи приехали, но это был Берия. Он прошел в зал. Встал поодаль от больного Сталина, который в это время захрипел. Берия сказал: «Ты что, Лозгачев, наводишь панику и шум? Видишь, товарищ Сталин крепко спит. Нас не тревожь и товарища Сталина не беспокой». Встретив в коридоре охранника Старостина, Берия устроил ему разнос: «Кто вас, дураков, к товарищу Сталину приставил? Вы недостойны работать у него. Я еще вами займусь!» Утром 2 марта Берия приехал на дачу снова и приказал, чтобы мы всем говорили, что товарищу Сталину стало плохо утром, а о его ночном посещении никому ни слова». Ну, и что вы на это скажете, подследственный?

Странное спокойствие все не уходило. Берия поднял голову, взглянул на прокурора, улыбнулся и сказал:

– Ничего! Я узнал, что хотел. Как я уже говорил, то, что обещал взамен, передам майору Короткову на следующем допросе. Так и скажите Никите. А что касается этого бреда… я ведь еще не забыл, кто приезжал в Кунцево вечером первого марта. И не я один знаю. Поэтому посоветовал бы не тиражировать эти показания, может получиться конфуз…

Глава 16

Побег

– …У вас есть гривенник? – спросил Молотов.

Идея позвонить по телефону-автомату была хорошей идеей. Перед тем как идти к Меркулову, надо было убедиться, что тот дома. Правда, министр госконтроля до сих пор формально считался больным, а фактически находился под домашним арестом, но нужно ведь учитывать и закон подлости: как раз для такого случая его куда-нибудь обязательно выдернут. Звонить с дачи Маленкова тоже было нельзя: телефоны наверняка прослушиваются, и узнав, в чем дело, Меркулова успеют убрать из дома. Автомат же стоит на соседнем углу, и успеть увезти его будет мудрено, а при Молотове никто этого сделать не решится, Вячеслав Михайлович даже конвою может приказать подождать на лестничной площадке. Нет, идея была отличная, а вот гривенника у него не оказалось. И у Короткова, как назло, тоже. Кончилось тем, что монету дал шофер.

Молотов вернулся через минуту и коротко кивнул:

– Идемте!

Павел ожидал, что министр госконтроля, много лет проработавший с Берией, будет хоть чем-нибудь на него похож, однако между ними не оказалось совершенно ничего общего. Их встретил человек среднего роста и неприметной внешности, очень спокойный, очень сдержанный, негромко и неторопливо разговаривающий… Он поздоровался за руку с обоими гостями, без различия положения, пригласил в дом, крикнул куда-то в глубь квартиры, чтобы приготовили чай. Затем предложил вымыть руки, сам проводил гостей в ванную комнату и, включив воду, негромко бросил:

– Здесь можно говорить.

– Я уполномочен передать вам привет от товарища Привалова, – сказал Молотов так же тихо. – Надеюсь, это поможет нашему разговору.

– Да, поможет, – кивнул Меркулов.

– А я от товарища Берии, – заговорил Павел. – Я следователь, который ведет его дело. Мы с ним нашли общий язык, и в доказательство этого он просил напомнить вам о неспортивном шахматисте, который в тридцать восьмом году украл у вас коня. Не знаю, кто это такой, но он обещал, что вы поймете. Это товарищ Берия предложил провести встречу у вас на квартире, сказал, вы знаете способ, чтобы нас не услышали.

– Знаю такой способ, – кивнул Меркулов, вешая обратно полотенце. – Любопытно, что вы оба, разными путями, в качестве пароля ссылаетесь на одного и того же человека…

Когда они пришли в комнату, там был уже накрыт небольшой круглый стол. Хозяин дома вышел на минуту и сам принес чайник, заварил и разлил по чашкам чай.

– А теперь давайте немного послушаем радио, – предложил он. Включил приемник, поймал какую-то заграничную станцию, крутившую веселенькую танцевальную музыку, и вежливо улыбнулся. – Ну, так о чем у нас пойдет разговор?

– А как же? – Павел обвел взглядом стены.

– Никак, – пожал плечами Меркулов. – Мой приемник блокирует все микрофоны. Те, кто нас слушает, услышат только ровный шум. Можно говорить совершенно спокойно, – и вдруг поднял глаза, быстро и внимательно взглянул на Павла. – Где я мог вас видеть, товарищ майор?

Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Глядя издалека, трудно поверить, что это тот самый человек, которому в разное время доставалось и от Берии, и от Сталина за излишний риск. Слухи такие ходили, и лишь взглянув на него вблизи, Павел понял – это правда. Именно такие и бывают самыми-самыми… Он снова ощутил то же, что и в первый раз, когда они стояли вот так, глядя друг другу в глаза – за этим человеком он пойдет куда угодно, хоть в логово врага, хоть в саму преисподнюю. Каков же Берия, если такие люди ходят у него в заместителях?!

– Вы могли меня видеть в Смоленске, товарищ нарком.[106] В феврале сорок первого. Вы были у нас на выпуске, вручали направления.

– Смоленская разведшкола, – кивнул Меркулов. – Да, теперь вспомнил. Вас направили в Минск, если не ошибаюсь…

– Да, – кивнул Павел. – В самое пекло.

– Ну что ж, я рад, что вы живы. Надеюсь, и еще поживете… Потом я бы хотел переговорить с вами отдельно – вы уж не обижайтесь, Вячеслав Михайлович…

– Пожалуйста, – кивнул Молотов. – Я не горю желанием близко подходить к вашим тайнам, мне хватает своих…