– Тратить время, тратить жизнь, – повторил он. О чем, черт побери, она говорит? Он подошел ближе, вспомнив сказанное Денни, но Дейзи отошла и свернула за угол, однако Кен последовал за ней. – Много лет назад мой брат уехал…
– Из-за тебя и Хенка. – Она повернулась к нему лицом, ее щеки пылали.
– И с тех пор, – продолжал Кен, не обращая внимания на ее слова, – у него не было ни минуты покоя. Ты хочешь того же, Четворт? Собираешься убежать?
– От чего мне бежать? – Она бросила на него быстрый взгляд. – От двухкомнатной квартиры, из которой можно пешком дойти до работы? От пары цветочных клумб, которые я никак не соберусь прополоть? – Ее взгляд погас. – От одиночества?
– От меня, – чуть слышно добавил он.
– От тебя, – повторила она, и Кену показалось, что он сошел с ума.
– Денни говорит, что ты… Он… – Не зная, как выразить то, что он хотел сказать, Кен оттеснил ее к полкам. – По его мнению, когда ты смотришь в мою сторону, тебе нравится то, что ты видишь.
– Предатель. – Она опустила голову, и Кену было видно, как бьется жилка у нее на шее. – А как ты думаешь?
Когда Дейзи попыталась проскользнуть под его рукой, Кен мягко вернул ее назад к полкам, уперся в них руками по обе стороны от ее головы и заглянул ей в глаза. Он слышал, как попадали на пол остававшиеся у нее в руках книги, одна из которых попала ему на ногу, но не пошевелился.
– Так он прав?
– Кен Синклер, ты самый тупой человек. Неужели тебе необходимо услышать то, что и так очевидно? Неужели нельзя позволить женщине сохранить ее дурацкую гордость?
– Значит… это правда? – Слышит ли она, как бьется его сердце, подумал Кен, отбрасывая ногой книгу.
– Неужели я должна вбивать это в тебя, как гвоздь? Наверное, должна, – ответила она сама себе. – Возможно, тупоголовый строитель только так может что-нибудь понять. Да, – помахав рукой, она ударила Кена в солнечное сплетение, – когда я смотрю на тебя, мне нравится то, что я вижу. Хотя не могу сказать, что это благодаря твоей дурацкой улыбке.
– Все семейное обаяние досталось Денни.
– У тебя есть свои положительные стороны. – Ее глаза потеплели, и она улыбнулась Кену, почти кокетливо сложив губки.
– Назови хотя бы одну.
– Это слишком очевидно. – Она отрицательно покачала головой. – Но мне не нравится, что, когда я смотрю в твою сторону, ты всегда смотришь в сторону Эрин. Неудивительно, что ты никогда не замечал меня.
Замечал. Он не был таким уж недотепой с женщинами, пару раз у него были короткие связи, но он определил себе свой удел.
– Кажется, мое зрение улучшается.
– Должна сказать тебе, – Дейзи обняла его за шею, – я люблю мужчин в шорах. – Она не дала ему времени на ответ и ближе придвинулась к нему. – Но, увы, это любовь неразделенная.
– Что?
– Поцелуй меня, а там посмотрим.
– Посмотрим – что?
– Просто сделай, что я прошу.
А почему бы и нет? Эта страстная просьба манила его, и, прижавшись губами к ее рту, он понял, почему. При первом прикосновении к ее губам он весь вспыхнул, затем поцелуй Дейзи стал более страстным, и Кен понял, что Денни был прав. Медленно отодвигаясь, Кен смотрел в широко раскрытые, взволнованные, нежные и затуманившиеся глаза Дейзи.
Они долго молчали, а затем Кен нарушил тишину, неуверенно подбирая слова:
– На следующий уик-энд в Диллоне показывают новый вестерн. – Он немного подождал, но Дейзи не облегчила ему задачу. – Может быть, ты не против пойти со мной? – Она так ничего и не ответила, и тогда он добавил: – Если хочешь, можешь сама заплатить за себя, а потом и за свой ужин тоже.
– Я все еще намерена купить лошадь, – она потрогала свои губы, – и зарабатывать на жизнь скачками с препятствиями.
Но Кен с удивительной легкостью выдержал проверку.
– Всю мою жизнь меня окружали участники родео. – Много лет назад, до того как погиб Тревор, он даже сам объезжал нескольких мустангов.
– В душе я старомодная, – призналась Дейзи. – Так что ты заплатишь и за кино, и за ужин, отвезешь меня и привезешь домой.
Именно к этому и стремился Кен. «Быть может, – подумал он, – не все досталось Денни».
Прошло две недели, и уже было начало апреля. В один из первых дней месяца, когда дела в торговом центре шли на удивление успешно, Эрин закрыла магазин попозже, задержавшись еще на час после отъезда Мег. Возвращаясь вечером домой, она впервые за последние месяцы приоткрыла окно в автомобиле, позволив первому весеннему ветерку освежить салон.
У нее были новости для Денни, но когда, войдя в дом через заднюю дверь, она обнаружила, что в доме непривычная тишина, настроение у нее испортилось. Обычно каждый вечер ее встречал беспорядок – Тимми скакал по комнате, Мег давала вечерние уроки игры на фортепиано, а Денни что-нибудь мастерил; но на этот раз в доме никого не было.
На кухонном столе Эрин нашла две записки. В одной сообщалось, что Денни повез Тима в Диллон пообедать в «Макдональдсе» перед началом сеанса, на котором все еще показывали уже дважды виденный ими вестерн. Вторая записка была от Тимми; в ней он просил снова починить его обезьянку и приколол нацарапанную каракулями записку к желтой грудке любимой игрушки между красными подтяжками. Эрин улыбнулась, глядя на жирно подчеркнутые слова «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!», и подумала, что над игрушкой придется потрудиться – ее голова, почти оторвавшаяся от туловища, была неестественно повернута, как будто у обезьянки была сломана шея.
Эрин знала, что Мег обедает в городе с Люком, и заглянула в холодильник в поисках еды, но не нашла там ничего, кроме неаппетитных остатков; однако в желудке у нее урчало, и она решила довольствоваться тарелкой хлопьев «Фростед флейкс» с молоком. Она понимала, что нужно употреблять как можно больше протеинов, но ей было лень что-нибудь размораживать или ехать обратно в город за продуктами. Она стала слишком полагаться на Мег, на ее стряпню и прочую помощь. Эрин подумывала о том, чтобы разделить торговый центр пополам, оставить на одной половине магазин таким, каким он всегда был, в надежде, что бывшие горожане начнут строить дома вблизи Суитуотера, а другую половину отдать Мег под торговлю комиссионными товарами.
Прижав руку к побаливающей пояснице, Эрин сбросила туфли и в одних чулках пошла по бежевому ковру в телевизионную комнату, прихватив с собой обезьянку Тимми и корзинку для шитья.
Усевшись на софу, обитую тканью с темно-красным рисунком, Эрин направила дистанционный пульт на телевизор, стоявший на полке у противоположной стены, но, не нажав кнопку «вкл.», опустила руку. Рядом с собой она увидела лежавшую заголовком вниз малоформатную газету, при виде которой у Эрин упало сердце. Ей не нужно было переворачивать газету, чтобы прочесть название, она выросла с этой газетой, Денни выписывал ее, еще когда Эрин не было и десяти, это было первое печатное издание, которое Тимми пытался читать самостоятельно.