в лазарет. Не для себя – я-то, если бы и заболела, к Кеше бы обратилась. Просто хотела навестить Альбо, который умудрился вывалится из окна общежития и сломать себе ногу. Дженни вчера вспомнила свое обещание погонять нас к соревнованию в боевой магии... и погоняла так, что мы не знали по каким углам от нее прятаться. Все же наша группа и классическая боевка – вещи малосовместимые. Мы с Кальцем еще ничего были. Потому что и без магии драться умели: я для души и защиты училась, а демон – из любви к искусству ради. А с остальными – беда...
Но не с Альбо. Пусть в стихийной он чистый воздушник, но с боевой это на удивление ловко комбинировал. Его скорость, проворство и непредсказуемость движений в кои-то веки пригодились – он оказался человеком, который дольше всех против Дженни продержался. А осознав это так обрадовался и возгордился, что долго уже не протянул – кураторша ловко сбила его с ног парализующим заклятием. Альбо тогда как раз на широкий подоконник вскарабкался. Хотел, герой этакий, вылететь на улицу, где простора для маневров больше, мило увести за собой бушующую Дженни от пострадавших нас, но не успел. Свалился. С первого этажа, но из-за невозможности двигаться – очень неудачно. Джени потом, ругаясь без стесненья, сама его потащила лечить.
А сегодня я, как ответственная староста, пришла к постродавшему с конспектами, гостинцами и подбадриваниями. И застала у кровати зарывшегося в подушки оборотня самых важных людей, что ныне в Академии были – Раду Тарвиус и Ярэна Корна. В углу еще Лэйли Фиш мышкой притаилась, и Вальдор, сложив руки на груди, стену подпирал. На меня внимания никто не обратил.
– Вы забываетесь, господин Корн. И определенно превышаете свои полномочия в моей Академии. Вы здесь гость, судья соревнований, а не дознаватель и тем более не палач. Не забывайтесь!
Если бы ректорша ко мне с таким тоном обратилась – я бы либо от страха стала грубо и безрассудно огрызаться, либо притворилась бы немой невидимкой и постаралась слиться с воздухом. Но Ярэн Корн просто... не улыбался.
– Палачом? Вот кем вы собираетесь меня выставить перед преподавателями и студентами? Безжалостным Хранителем, что лишил бедную святую женщину работы, свободы, здоровья, и что там, жизни... Что же, ваше право, Рада. Академия ведь ваше детище – вы защищаете ее, каждого в ней, это ваш благородный долг ректора. И даже если ваш сотрудник калечит студента – ничего, ребята ведь должны сами преодолевать трудности. Саморазвитие и самопознание ваш девиз.
Для тех, кто любит, чтобы с ними нянчились, Корн складно говорил. Да и я сама считала, что за начинающими магами нужно больше присматривать, перебарщивает Рада с самостоятельностью студентов на первом курсе. Но обсуждение политики академии только прикрывает самое главное – Хранитель все же показал свое истинное лицо. Конечно наша кураторша далека от идеала, но она наша – и хорошая, черт побери. И я не выдержала:
– Дженни никого не калечила. Альбо ведь сам поскользнулся и...
– Причем тут Дженни? – искренне удивился Ярэн.
Рада посмотрела на меня так, будто пыталась взглядом телепортировать прочь, но я отступать не намеревалась. Пусть я ее и побаивалась – как всякий разумный человек – но и зла была на ректоршу. Вот за эти самые лицемерные правила академии. Саморазвитие – но цензура и умалчивание вещей действительно важных, жизненно для нас с Эби важных, например. Самопознание – но откорректированное ментальным воздействием завесы. Нам дурят мозги этими красивыми речами о великих магах, какой-то мутной философией, но должны же быть какие-то практические причины для подобной системы. Про безопасность студентов я вообще молчу – пытки, пробравшиеся демоны, взрывы... Зато живется весело – спасибо большое, будет что вспомнить... если память не сотрут из-за проваленных экзаменов или серьезных нарушений.
– Дженни девочка не без грехов в прошлом, – продолжил Ярэн, – но старается, хоть и виду не показывает. Ее страсть к выпивке и острый язык может и не лучший пример подают, но преподаватель она отменный. А мы с госпожой Тарвиус сейчас спорим о женщине, что не просто не справляется со своими обязанностями... а намеренно калечит студентов ради своей выгоды.
– Никто не пострадал, господин Корн, – процедила сквозь зубы Рада. – Сами же говорите – я не допускаю подобного.
– Однако Терина вместо того, чтобы просто вылечить пациента – крадет его кровь, чтобы использовать как ингредиент для наркотиков.
– Так разве там не капля всего? – подал голос Альбо. Лежать неподвижно в кровати ему явно было тяжко.
– Какая разница сколько! Есть же целительская – да просто человеческая – этика.
– Это капля крови оборотня для экспериментального зелья, – холодно сказала Рада. – Обычный ингредиент, обычная практика.
– Это ваше экспериментальное зелье уже как месяц продается на Пинионе за баснословную сумму – говорят, знатные дает видения обычным людям.
– Но ведь это не запретная магий, – оторвался от стены хмурый Вальдор. По его лицу было не понять, на чьей он стороне.
– Да мне плевать на запретную магию, – Корн устало провел рукой по своей плеши. – Все мы знаем, что эти крики, будто она губит все семь миров – лишь способ удержать власть для части Хранителей. Да вот только вы всех нас под одну гребенку гребете, забыли начисто, что мы должны быть не врагами, а союзниками. И вместо того, чтобы разом избавиться от заразы, вместо помощи – только масла в огонь подливаете.
– Не забывайтесь, Ярэн. Здесь все же студенты...
– Да-да, и ни слова про угасающую магию и про то, что и среди злых Хранителей разлад – там, вашим языком выражаясь, и добрые имеются... Бросьте, Рада. На этот раз вы сами понимаете, что оплошали, не доглядели. Бурчите тут по инерции. Терина будет наказана. Был бы случай единичный, быть может, я бы закрыл на это глаза, я ведь и правда здесь только гость, но... Смерть Арни Торна не дает мне покоя – в его бумагах я нашел заметки о предположительном составе наркотика, что готовила ваша.”целительница”. Мало того – еще и опасения насчет побочных эффектов. Я подозреваю, что смерть Торна была не просто прискорбной случайностью, а убийством. Возможно – и импровизированным, Терина просто воспользовалась случаем. Мы должны это расследовать.
Рада только сильнее поджала губы, а Вальдор недоверчиво покачал головой.
– Зачем вы вообще в бумагах мертвеца рылись, господин