Читать интересную книгу Еретики Дюны - Фрэнк Херберт

Пусть так оно и будет!

— Но как я пришел к такому предпочтению?

Это предубеждение Атридесов. Ты его унаследовал.

Тег отмел запахи в сторону и сосредоточился на целостном движении навязчивой Пробы по своему телу. Вскоре он обнаружил, что может предсказывать ее действия. Он обрел новый мускул. Он позволил себе согнуть его, продолжая, в то же время, изучать вызываемые воспоминания ради ценных прозрений.

«Я сижу перед дверью моей матери на Лернаусе». Тег отстранил часть своего сознания, наблюдая это сцену: ему одиннадцать лет. Он разговаривает с маленькой послушницей Бене Джессерит, прибывшей, как часть свиты какой-то важной особы. Эта послушница — совсем крохотная светло-рыжая девчушка с кукольным личиком. Вздернутый носик, серо-зеленые глаза. Важная шишка — облаченная в черное Преподобная Мать, с внешностью действительно глубокой старухи — прошла туда, за эту дверь, вместе с матерью Тега. Послушница, зовут ее Карлана, старается опробовать свои неоперившиеся способности на юном сыне этого дома.

Не успевает Карлана произнести и двадцати слов, как Майлз Тег распознает всю схему. Она старается выпытать из него информацию! Это один из первых уроков тонкого проникновения, которые преподала ему мать. Ведь могут быть, в конце концов, люди, которые могли начать расспрашивать маленького мальчика о хозяйстве Преподобной Матери, надеясь таким образом приобрести информацию, годную к продаже. Всегда есть рынок для продажи данных о Преподобных Матерях.

Его мать объяснила ему:

— Ты выносишь суждение о расспрашивающем тебя и подстраиваешь свои реакции согласно его уязвимости.

Никакие объяснения не помогли бы против полной Преподобной Матери, но против послушницы, особенно против такой!

Для Карланы он разыграл поддельное сопротивление. Карлана имела преувеличенное мнение о собственной привлекательности. После длительных ухищрений и демонстрации ее силы, Тег позволил ей преодолеть его сопротивление и выдал ей кучу вранья. Повтори она это вранье кому-нибудь важному, вроде той особы в черном за закрытой дверью — и ей бы не поздоровилось.

Слова от Дита, Дата и Дота:

— По-моему, теперь он наш.

В этом голосе, пробудившем его от прежних воспоминаний, Тег узнал голос Яра. «Подстраивай свои реакции согласно уязвимостям». Тег услышал эти слова, произносимые голосом его матери.

Марионетки.

Кукловоды.

Теперь говорил чиновник:

— Спроси симуляцию, куда они дели гхолу.

Молчание, затем слабое жужжание.

— Я ничего не могу выжать, — это голос Яра.

Тег слышал их голоса с болезненной чувствительностью. Он заставил себя открыть глаза, несмотря на противоположные приказы Пробы.

— Смотрите! — произнес Яр.

Три пары глаз уставились на Тега. Как же медленно они движутся — Дит, Дат и Дот — их глаза моргают… моргают… по меньшей мере, минута между морганиями. Яр потянулся к чему-то на своем пульте управления. Его пальцам понадобятся недели, чтобы достичь цели. Тег рассмотрел путы на своих руках и ногах. Обыкновенные веревки! Используя время, он выкрутил пальцы, нащупывая узлы. Они ослабли, сперва медленно, затем разлетелись. Он добрался до ремней, удерживавших его на подвесных носилках. С этим легче, простые скользящие замки. Рука Яра даже четверти пути не проделала к пульту управления.

Моргают… моргают… моргают…

В трех парах глаз отразилось слабое удивление.

Тег освободился от медузообразного переплетения контактов Пробы. «Пок-пок-пок!» — слетели с него фиксаторы. Он удивился заметив, как медленно начинала кровоточить тыльная сторона правой ладони, где он зацепился за контакты, смахивая их.

Проекция ментата: я двигаюсь с опасной скоростью.

Но теперь он уже покинул носилки. Чиновник медленномедленно потянул руку к своему нагрудному карману, в котором что-то лежало. Ударом руки Тег перерубил ему горло. Чиновнику никогда больше не коснуться этого маленького лазерного пистолетика, который он всегда носил с собой. Вытянутая рука Яра не проделала еще и трети пути к пульту управления. В его глазах застыло удивление. Тег засомневался, заметил ли этот человек руку, которая сейчас сломала его шею. Инокесса двигалась чуть быстрее: ее левая нога поднялась вперед, когда Тег опередил ее всего лишь на долю секунды. Все равно слишком медленно! Голова Инокессы откинулась назад, обнажая горло для рубящего удара ребра ладони Тега.

Как же медленно все они падали на пол! Тег осознал, что весь покрылся испариной, но у него — ни мгновенья времени, чтобы беспокоиться об этом.

«Я знал каждое движение, которое они совершат, до того, как они действительно его совершили! Что со мной произошло?»

Проекция ментата: агония Пробы вознесла меня на новый уровень способностей.

Он понял, насколько истощена его энергия, потому что его начал мучить странный голод. Медленное возвращение к нормальному измерению времени, отогнало это ощущение. Три тупых хлопка — тела, наконец, упали на пол.

Тег рассмотрел пульт управления. Явно не икшианский. Однако, похожая система. Он закоротил систему накопления данных и все стер.

«Освещение?»

Управление за дверью снаружи. Он выключил свет, сделал три глубоких вдоха. Бешеный вихрь движения выбросил его в ночь. Доставившие его сюда, облаченные в свои широченные балахоны, защищавшие их от зимнего холода, едва успели обернуться на странный звук, как неожиданный вихрь смел их.

На этот раз Тег быстрее вернулся в нормальное течение времени. В звездном свете он разглядел дорогу, идущую вниз по склону через густой кустарник. Он скользнул туда, оскальзываясь на снегу, смешанном с горелой грязью, ища местечко, чтобы не разъезжались ноги, и с удивлением отметил, что предвидит все изменения ландшафта, что заранее знает, куда сделать каждый шаг. Вскоре он оказался на открытом пространстве и оглядел долину.

Огни города и огромный черный прямоугольник здания в центре города. Он узнал это место — Ясай. Кукловоды там.

«Я свободен!»

~ ~ ~

Был некто, каждый день сидевший и смотревший на узкое вертикальное отверстие, где не хватало доски в высоком деревянном заборе. Каждый день мимо узкого отверстия проходил дикий осел пустыни — сперва нос, затем голова, затем передние ноги, затем длинная коричневая спина, задние ноги. и, наконец, хвост. Однажды, этот некто вскочил, свет открытия зажегся в его глазах, и закричал всем, кто мог его услышать: «Это же очевидно! Следствием носа является хвост!»

Притчи Потаенной Мудрости, из Устной Истории Ракиса.

Несколько раз со времени прибытия Одраде на Ракис ею завладевало воспоминание о древнем живописном полотне, занимавшем такое видное место на стене апартаментов Таразы на Доме Соборов. Когда приходило это воспоминание, она ощущала, как у нее руки чешутся ухватиться за кисть. Ее ноздри жадно вдыхали соблазнительные запахи масел и красок. Ее чувства обрушивались на холст. Каждый раз Одраде Пробуждалась от этого воспоминания с новыми сомнениями, является ли Шиэна ее холстом.

«Кто из нас рисует другую?»

Сегодня утром это произошло опять. Снаружи, за стенами помещения в Ракианском Оплоте, которое она занимала вместе с Шиэной, все еще было темно; тихо вошла послушница, чтобы разбудить Одраде и сообщить ей, что скоро прибудет Та раза. Одраде поглядела на мягко освещенное лицо темноволосой послушницы, и немедленно воспоминание о картине вспыхнуло в ее сознании.

«Кто из нас действительно создает другую?»

— Пусть Шиэна еще чуть-чуть поспит, — сказала Одраде перед тем, как отпустить послушницу.

— Подать вам завтрак до прибытия Верховной Матери? — спросила послушница.

— Нет, мы подождем, пока Тараза не окажет нам удовольствие к нам присоединиться.

Поднявшись, Одраде совершила быстрый туалет и оделась в свое лучшее черное облачение. Затем она прошла к восточному окну общей комнаты своих роскошных апартаментов и поглядела на космическое посадочное поле. Множество движущихся огней отбрасывало свечение на сумрачное небо. Она активизировала все глоуглобы в комнате, чтобы пейзаж за окном смотрелся поприглушенней. Глоуглобы отразились золотыми звездами на толстом пуленепробиваемом плазе окон. Сумрачная поверхность отражала и темные очертания ее собственного лица, явно показывая морщины усталости.

«Я знала, что она приедет», — подумала Одраде.

Только она это подумала, как над подернутым пылью горизонтом взошло ракианское солнце — как детский оранжевый мячик, подброшенный вверх. И сразу же обрушилась жара, которую отмечали все ракианские наблюдатели. Одраде отвернулась от окна и увидела, как открывается дверь холла.

Шелестя одеждами вошла Тараза. Чья-то рука затворила дверь позади нее, оставив их наедине. Верховная Мать направилась к Одраде, черный капюшон накинут, окаймляя лицо. Вид совсем не безмятежный.