Не только в КБ, но и на заводе, за очень редким, может быть, исключением, неприятно-сенсационную новость восприняли примерно так же, как двумя днями раньше воспринял ее я сам: недоумение и растерянность сменились страстным желанием делом доказать дееспособность КБ и молодого завода. Было затронуто самолюбие большого сплоченного рабочего коллектива, который уже познал радость творческого труда; первые нелегкие победы окрыляли людей, гнали прочь равнодушие и апатию. Нет худа без добра. Неблагоприятное стечение обстоятельств многократно усилило моральные стимулы соревнования, отсутствие которых никогда, даже в половинной мере, не компенсируется стимулами материальными.
Конечно, моим коллегам-конструкторам было легче освоиться с тем, что нашу пушку Ф-22 уже сняли, в сущности, с производства, так как тотчас же за рассказом о заседаниях в Москве я вынес на обсуждение коллектива программу создания нового дивизионного орудия, которое превосходило бы по своим качествам пушку кировцев.
К этой части доклада я был очень хорошо подготовлен: дала свои результаты напряженная работа двух минувших ночей-в московской гостинице ив поезде. Излагая на Техсовете свои соображения, я еще раз проверял, уже не один, а вместе с коллегами, их логичность и основательность.
Что является определяющим в своевременном создании новой дивизионной пушки и в принятии ее на вооружение? Рационально выбранная идея пушки.
Разработка высококачественной конструкции орудия, безотказного в работе и как можно более легкого.
Быстрое изготовление опытного образца и тщательное испытание его на заводе.
И, наконец, своевременное обеспечение войсковых испытаний четырьмя пушками.
Создание новой пушки, особенно подчеркнул я, следует рассматривать как усовершенствование нашей Ф-22, но это должно быть не слепое копирование, а творческое использование идеи нашего первенца. Мы вступаем на путь преемственности как по общей схеме пушки, так и по отдельным узлам. В равной мере это относится и к проектированию, и к производству. Чтобы достигнуть заметного качественного скачка, мы должны не только создать заново те узлы и механизмы, без которых орудие не удовлетворит тактико-техническим требованиям, но и внести усовершенствования в детали Ф-22, которые оказались малонадежными или слишком сложными в производстве.
Довольно подробно проанализировав агрегаты, механизмы и даже отдельные детали, которые потребуют кардинальной переработки или модернизации, я объявил выбор и расстановку конструкторов, ответственных за различные виды работ, и перешел к срокам.
По моим предварительным расчетам получалось, что мы должны закончить всю техническую документацию орудия через три-четыре месяца, а опытный образец изготовить через шесть-семь месяцев от начала проектирования, то есть с сегодняшнего дня. Заводские испытания должны быть завершены не позже чем через полтора месяца после изготовления опытного образца.
Сроки жесткие, так быстро еще ни одна пушка не создавалась. Эти сроки станут реальными только в том случае, если мы будем работать не по старинке, а используем те зачатки методов скоростного проектирования, которые были найдены в процессе создания пушки Ф-22: применим совмещение процессов конструктивно-технологической разработки и деталировки, с первых шагов привлечем к конструкторской работе технологов; по мере выявления общих контуров, не дожидаясь окончательной разработки деталей, будем спускать чертежи в производство; кроме того, не станем разрабатывать эскизного проекта, а сразу приступим к техническому и к деталировке. Все это потребует от каждого непрерывной взаимной связи для увязки мест сопряжения механизмов, агрегатов и отдельных деталей. Что касается узлов и деталей, которые не претерпят изменения, они должны быть заблаговременно заказаны цехам валового производства.
В заключение я отметил, что срок намечен очень сжатый, если сравнивать его с общепринятыми сроками, но в то же время он недопустимо велик для военного времени. А мы уже сегодня, в мирное время, повторил я, должны научиться работать так, как потребовалось бы во время войны. Обсуждение доклада проходило очень заинтересованно. Получила одобрение идея создания новой пушки на базе Ф-22, был утвержден индекс будущего орудия - Ф-22 УСВ, что означает усовершенствованная. Сделали ряд дельных замечаний по механизмам и агрегатам, не вызвала возражений и предложенная мной расстановка конструкторов.
В отношении совмещения процессов было много сомнений и опасений, так как мы таким методом еще не работали. Опасения высказывались, но никто не сказал, что сроки нереальны. Напротив, многие считали, что ответственная, большая работа в мирное время - самый подходящий момент, чтобы отрабатывать новые методы: плавать учатся на глубокой воде. Это меня порадовало, сомнений уже не оставалось.
В тот же день, покончив с организационными вопросами, я пригласил к себе Володю Норкина и сказал, что ему поручается конструктивно-технологическая компоновка новой пушки. Приступить к перечислению задач пушки я не успел. Володя буквально взмолился - он-де никогда такой работой не занимался и даже не знает, как к ней подступиться. Это не было для меня открытием. Но я знал и другое: думать, понимать и чертить он умел. Этого было достаточно. Я посоветовал Володе прекратить возражения и пообещал, что настанет время, когда он будет работать не по чужой указке, как нынче, а сам станет определять идеи пушек и перекладывать их на ватман.
Почти такой же разговор состоялся у меня и с Сашей Шишкиным. Ему была поручена разработка конструкций лобовой коробки для новой пушки. Деталь эта является составной частью нижнего станка орудия, она чрезвычайно важна и сложна. Когда Саша узнал, в чем заключается его задание, от волнения он даже потерял на мгновение дар речи. Но я не был склонен выслушивать его сомнения. Как говорится, глаза боятся, руки делают. Федор Михайлович Водохлебов, в помощниках у которого до этого дня ходил Саша Шишкин, одобрил мой выбор.
И уж совсем неожиданное для себя задание получил Борис Григорьевич Погосянц, скромный, очень трудолюбивый молодой инженер, который незадолго до этого прибыл к нам с Коломенского паровозостроительного завода. "Паровозник" так его и называли друзья. Уже в первые месяцы работы у нас он показал себя с самой лучшей стороны. Проектировал колеса для пушек. Теперь же для нашего нового орудия ему предстояло создать... прицел. Впрочем, пока не создать, а по-новому, максимально надежно установить на новой пушке прицел с Ф-22. Крепление прицела было слабым местом Ф-22. При каждом испытании большим числом выстрелов в отчете обязательно появлялась запись о необходимости сделать прочнее узлы, связывающие прицел с цапфой люльки. В конструкции Ф-22 УСВ мы уже не могли обходиться полумерами. Найти кардинальное решение и поручили Погосянцу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});