- Товарищ Грабин, вы не уходите, сейчас мы будем решать вопрос о вас.
Это придало мне бодрости. Значит, еще не все потеряно.
- Почему вы не разрешили Грабину заниматься новой пушкой? - обратился Сталин к Ворошилову, когда зал опустел.
- Пушку Маханова потребуется только доработать, а Грабину нужно начинать проектировать и изготовлять опытный образец. Он не успеет и только зря потратит время и силы.
Ответ Ворошилова не удовлетворил Сталина.
- Давайте Грабину разрешим. Может быть, успеет.
- Хорошо,- согласился Ворошилов.- Занимайтесь, Грабин, только не опоздайте. Хотя я сомневаюсь,- добавил он.
- А вы не сомневайтесь,- сказал Сталин - Если бы Грабин не был убежден, что догонит Маханова, то, поверьте, он не стал бы просить разрешения А я убежден, что он не только догонит, но и перегонит Маханова.
Я был очень рад такому исходу, поблагодарил Сталина и Ворошилова и попрощался
- Нет, вы не уходите,- остановил меня Сталин,- сейчас займемся вами.
Я остановился, недоумевая, чем же еще можно заниматься. Просьбу мою удовлетворили, а больше я ничего не просил.
- Климент Ефремович, Грабина нужно обязательно лечить,- продолжал Сталин, обращаясь к Ворошилову.- Видите, как он изможден, от прежнего Грабина ничего не осталось. В таком состоянии ему бы лечиться, а он напросился на такую тяжелую работу. Надо лечить его, и немедленно.
Я пытался возразить, мотивируя тем, что мне нужно сначала создать новую пушку, а потом уж лечиться. Но Сталин не стал меня слушать.
- Нет, не так. Ваше здоровье для нас дороже всякой пушки. Скажите, у вас есть помощник?
- Есть,- ответил я.
- Так пусть он создает пушку, а вы лечитесь. Грабина нужно послать в Нальчик, там он быстро поправится, - вновь обратился Сталин к Ворошилову.
- Лучше бы послать его в Аббас-Туман,- внес свое предложение маршал.
Сталин не согласился и стал перечислять климатические и другие особенности Нальчика, а Ворошилов доказывал преимущества Аббас-Тумана. Я молча ждал.
Наконец Сталин пристально посмотрел на меня, я даже смутился, не зная, чем объяснить этот взгляд.
- Климент Ефремович, мы с вами определяем место, где Грабина лучше лечить, а не спросили его, чем он болен, - заметил Сталин.
- Это верно,- сказал Ворошилов.
- Товарищ Грабин, чем вы больны? - спросил Сталин. По возможности более кратко я объяснил, что болен уже около двух лет, и никто из врачей не может мне сказать ничего определенного.
- Вот видите, Климент Ефремович, как обстоят дела? Грабину неизвестно, чем он болен, а мы с вами решаем, куда его послать на отдых и лечение. Но почему ему до сих пор никто не помог?
Сталин нажал кнопку звонка. Вошел А. Н. Поскребышев. Люди моего поколения, руководители любых рангов, хорошо знали эту фамилию. Поскребышев много лет был помощником Сталина. Через него проходило, кажется, все: бумаги, вызовы, телефонные звонки. Всегда, в любое время его можно было застать в приемной.
- Нужно заняться лечением Грабина. И немедленно. Проследите, чтобы для этого все необходимое было сделано,- распорядился Сталин и чуть позже, прощаясь со мной, пожелал скорейшего выздоровления.
Разрешение было получено, соревнование с кировцами началось. Нужно было приступать к работе.
3
Как у конструктора формируется идея новой пушки?
Есть начальные данные: тактико-технические, производственно-экономические и эстетические требования к будущему орудию.
Есть фундамент, без которого вообще невозможна конструкторская деятельность в любой отрасли: теоретические знания, практический опыт всего предшествующего развития артиллерии.
Для конструктора мало владеть приемами компоновки и конструктивно-технологического формирования орудия. Он обязан сочетать заданные требования к будущей пушке с уже существующими различными конструктивными схемами механизмов, агрегатов и пушек в целом. Подобно тому как художник, еще не прикасаясь к холсту, вынашивает в своем воображении сюжет будущей картины, который позволит наиболее полно раскрыть идею, так и конструктор, пользуясь своими знаниями и опытом, в уме создает идею будущего орудия. Затем идея переносится на бумагу в виде эскизного изображения. И в дальнейшем этот эскиз служит основным документом для компоновки, конструктивно-технологической разработки конструкции, а также для составления всей технической документации и для изготовления опытного образца.
Сразу после заседания ГВС, в гостинице, я набросал идею будущей пушки в виде схемы. Не понравилось. Еще раз переделал эскиз, постепенно уточняя идею. Теперь можно было приступать к конструктивно-технологической компоновке, но я был не у себя в КБ, а в Москве, и назавтра было назначено совещание у Ворошилова для более углубленного обсуждения пушки Кировского завода. Не уедешь, пока совещание закончится. Надо было начинать чертить, не теряя ни минуты, а приходилось ждать возвращения в Приволжье. К тому же я физически не в состоянии был не только чертить, но и расписаться мог с трудом. Значит, нужно было подобрать аккуратного и добросовестного исполнителя, который смог бы понять все, что ему будет сказано, и воплотить эти идеи на ватмане. После недолгих колебаний на роль своего помощника я выбрал Володю Норкина, очень молодого и быстро растущего конструктора. Он пришел к нам в КБ в 1935 году, был страстно влюблен в артиллерию и в конструкторскую деятельность, показал себя перспективным работником. Я не сомневался, что он поймет меня и сумеет выполнить мои требования. К тому же схема новой пушки базируется на Ф-22, и ничего принципиально нового изобретать не придется.
Думается, здесь уместно небольшое отступление. Сравнение КБ с оркестром правомерно лишь до очень определенного предела еще и потому, что существует качественная разница в средствах, которыми пользуются при воплощении замысла в жизнь конструктор и музыкант. Что бы вы сказали о композиторе, который очередную свою симфонию решил бы сконструировать из мелодий и частей предыдущего сочинения или, того хуже, из мелодий, уже написанных другими? В лучшем случае отказали бы автору в таланте, в худшем - обвинили бы в плагиате.
А что бы вы сказали о конструкторе артиллерийских систем, который, создавая новое орудие, стремится быть оригинальным и в целом и в частностях?
Максимальное использование типовых схем, принципа подобия, унификация сегодня это азы для конструкторов. Но так было не всегда. Стремление во что бы то ни стало прослыть оригинальным наносило порой ощутимый ущерб.
Помню такой эпизод. Однажды вызвал меня Ванников и предложил срочно выехать на один артиллерийский завод, чтобы изучить там конструкцию 76-миллиметровой горной пушки с заводским индексом 7-1 и дать по ней заключение и предложения. Ванников не объяснил, чем это вызвано, а я не стал спрашивать. С разрешения Бориса Львовича я взял с собой двух наших сотрудников, конструктора Розанова и технолога Антипина, и выехал на завод. Начальник конструкторского бюро завода встретил нас на редкость нелюбезно. Сначала мы ознакомились с чертежами, затем с опытным образцом пушки и только после этого приступили к изучению и оценке конструкции.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});