ДВОЙНАЯ СЕСТИНА
С т р е ф о н:
Вы, боги, что стада ведете в горы, Вы, нимфы, чей приют — ручьи и долы, И вы, веселые сатиры в чащах, Внемлите заунывные напевы, Что я начну, когда наступит утро, И все пою, пока не снидет вечер.
К л а й:
Меркурий, предвещающий нам вечер, Диана-дева, чьи владенья — горы, Прекрасная звезда, чье время — утро, Пока мой голос оглашает долы, Внемлите заунывные напевы, Что Эхо повторяет в диких чащах.
С т р е ф о н:
Я некогда был рад свободе в чащах, Где тень мне полдень нес, утехи — вечер. Когда-то славились мои напевы, А днесь, изгнанник, вознесен я в горы Отчаянья, сошел к унынью в долы, И, как сова, я проклинаю утро.
К л а й:
Я прежде радовал любое утро, Охотился в непроходимых чащах И в пении был вашим гласом, долы, А ныне мрачен я, мне день — что вечер, Кротовьи норы круты мне, что горы, И стоны исторгаю, не напевы.
С т р е ф о н:
И лебединые мои напевы, Которыми оплакиваю утро, Давно взлетают, полны смерти, в долы, Я в мыслях заблудился, словно в чащах, И всем отрадам наступает вечер, Достоинство с высот нисходит в долы.
К л а й:
Давно все те, кто населяет долы, Меня молили прекратить напевы, Что отравляют им и день и вечер; Ночь ненавижу, ненавижу утро, Терзают мысли, словно звери в чащах… Когда б меня похоронили горы!
С т р е ф о н:
И мнится мне, что царственные горы Обращены в заброшенные долы;
![]()
Жан Периссен. Турнир, на котором Генрих II был смертельно ранен. 1570 г.
Гравюра на дереве
И мнится мне, что совы в темных чащах Внушают соловьям свои напевы; И мнится мне, что благостное утро Превращено в смертельно тихий вечер.
К л а й:
И мнится мне: настал дождливый вечер, Когда рассветом озарились горы; И мнится мне: когда настанет утро, Цветы зловоньем наполняют долы; И мнится мне, коль слышу я напевы, Что это вопли жертв разбоя в чащах.
С т р е ф о н:
Хотел бы я поджечь деревья в чащах, Я солнцу шлю проклятья каждый вечер, Я проклинаю нежные напевы, Завистник злобный, ненавижу горы И всей душою презираю долы. Мне мерзки ночь и вечер, день и утро.
К л а й:
Проклятьями я привечаю утро, Мой огнь грозней бушующего в чащах, Стал ниже я, чем низменные долы, Последним я считаю каждый вечер, К позору моему привыкли горы. Боюсь: меня с ума сведут напевы.
С т р е ф о н:
Ведь та, что гармоничней, чем напевы, Та, чья краса слепительней, чем утро, Та, что величественнее, чем горы, Та, чей стройнее стан, чем кедры в чащах, Меня отныне ввергла в вечный вечер: Двух солнц ее не видят больше долы.
К л а й:
Она, в сравненье с кем и Альпы — долы, Рождающая в небесах напевы, Она, чей облик солнцем полнил вечер, Несущая в своем обличье утро,— Ее теперь не видно больше в чащах, И запустеньем стали наши горы.
С т р е ф о н:
Нам это горы подтвердят и долы.
К л а й:
И в чащах слышны горькие напевы.
С т р е ф о н:
То нам на утро гимн
К л а й:
и песнь на вечер. ФИЛОМЕЛА Апрель пробудит Филомелу зовом, И соловьиный глас поет и тужит, И слышит вся земля в наряде новом, Как острый шип ей песенником служит, И льется все звончее Из трепетной гортани Песнь скорби и страданий, Вещая о насильнике Терее. Узнай, о Филомела, в утешенье: Переношу я худшее лишенье; Твой мир цветет, мой — вянет, Твой шип снаружи, мой — мне сердце ранит. Одна причина у нее для боли; Изнемогла она, в плену слабея, И хрупкой деве недостало воли Противиться объятиям Терея. Увы! От злейших пыток Я непрестанно стражду: Вотще любви я жажду, И горше недостаток, чем избыток. Узнай, о Филомела, в утешенье; Переношу я худшее лишенье; Твой мир цветет, мой — вянет, Твой шип снаружи, мой — мне сердце ранит.
ЭДМУНД СПЕНСЕР
ПАСТУШЕСКИЙ КАЛЕНДАРЬ
АВГУСТ
Отрывок
Будь, лес глухой, моей свидетель скорби — Знаком тебе моих рыданий глас; Вам, птицы, ведом звук моих стенаний — Ах, не они ль — напевов ваших часть? Ты, ручеек, мне навевал дремоту И слез моих бывал нередко полн. На людях я все больше горем полн, В градских стенах я умножаю скорби — В лесной трущобе эха гулкий глас Созвучней жалобе моих стенаний. Под кровлей с милой я расстался — часть, Навек прогнавшая мою дремоту. Потоком слез я заменил дремоту. Что мило, то ушло. Я горя полн. Уместнее мои оплакать скорби В лесу, где эхо, разливая глас, Ответит жалобе моих стенаний, Но ввек не обрести мне даже часть Былых отрад. Нет, выпала мне часть Здесь ожидать последнюю дремоту, Что мне глаза смежит — покоя полн, С ней не узнаю умноженья скорби. О птицы злобные, ваш резкий глас, Вещая смерть, мольбе моих стенаний Созвучен. Что же до моих стенаний (Они скорбей не выразят и часть), Не молкнущих в ночи, когда дремоту Зовет природа — крик ваш ими полн. Я ночь отдам стенаньям, день же — скорби Поклялся я: их не заглохнет глас. Но если милой серебристый глас Я вновь услышу, то взамен стенаний Я запою, и это будет часть Мелодий соловья — презрев дремоту, В ночи напев он льет, истомы полн, Забыть не в силах о великой скорби. Ты, чуждый скорби, ночью слыша глас Моих стенаний, знай страдальца часть — Прервав дремоту, стань участья полн.
