от него по кусочку каждый раз, когда Шива ступал ногой на землю. Так Шива растерял все тело Сати и увидел, что ее йони упало в Камарупу и прошло в нижние миры. Потрясенный, Шива обернулся горой, и в форме каменного лингама стал поддерживать йони. Где бы ни упала часть тела Сати, там поднимался лингам152. Вишну сохранил землю от сотрясения и разрушения танцем охваченного страстью Шивы, и Шива успокоился, хотя горе не оставило его.
Он в душе отверг Сати, когда она жила с ним. Она вновь обрела его в огне своего самопожертвования. Теряя этот последний ощутимый остаток ее существования, он цеплялся за ее обожженное мертвое тело, и обратился к камню, чтобы найти постоянное единение с ней в символизирующих его и ее формах — в лингаме и йони. Но этот вечный символ его бытия в тантрической версии мифа стал манифестацией иного типа, чем предпринятая им в божественной драме, где он чувствовал и вел себя как человек, в то же время оставаясь богом. В этой форме он скорбел о Сати, блуждая будто бы в поисках ее. Таким его увидел Кама. Пять стрел Камы, возможно, и не попали в Шиву той гималайской весной, когда Сати жила с ним, но сейчас стрела безумия пронзила Шиву, и он сошел с ума153. Убитый горем, он блуждал по лесам и упал в реку. Вода вскипела от его жара и почернела. С тех пор воды реки Ямуны остаются черными154. Но Шива блуждал в полянам, вдоль рек, не осознавая себя. Он пел, выл, плакал, скорбел о Сати, мечтал о ней. В своих видениях он просил ее вернуться к нему. Когда он со стоном очнулся от миража, Кама вновь пронзил его155. Пораженный стрелами «Безумия» (unmada) и «Страдания» (santapana) Шива заметил Якшу Панчали-ку, сына Куберы, и перенес на Панчалику свое безумие, страдание и состояние сна, прострации (vijrmbhana), ибо он знал, что Панчалика способен вынести эту скорбь156. Панчалика взял ее на себя, и Шива дал ему благословение, что «кто бы ни увидел его в месяц чайтра, прикоснулся или поклонился ему с преданностью, будь то старик, ребенок, юноша или женщина, сойдет с ума. О Якша, они будут петь, танцевать, наслаждаться и играть на своих инструментах»157. Даже если они будут веселиться перед Панчаликой, они получат магические силы 158. Весной, в месяц Чайтра, магия Якши Панчалики начала действовать. Ужасный, безумный, скорбный танец Шивы с Сати на плечах преобразился, словно от магического прикосновения Якши; безумие Шивы превратилось в счастье людей, танцующих, поющих в присутствии Шивы, соприкоснувшихся с Якшей. Таким образом, они, сами того не осознавая, празднуют годовщину свадьбы Господа Шивы. Сати, невеста бога, присутствует в них, как и во всех существах, после своей смерти159.
Когда Шива и Сати переживали весну своей любви, Великий Бог, будучи ее нежным наставником, посвящал свою возлюбленную в то, что было ей доступно, открывал ей принципы жизни и передавал ощущение высшей реальности. Ранее, в видении, медитируя на него, она узрела его в божественном сиянии; на свадьбе она увидела его таким, как в видении, в сверкающих украшениях жениха. Все устрашающее в своем облике охотника и йога Шива укрыл за ослепительным великолепием. Она не должна была знать его в его ужасном обличье, хотя на жертвоприношении в Праяге Дакша проклинал его в присутствии Сати. Ее бог и супруг был ее нежным, игривым наставником. Он ожидал, что ее доверие к нему будет непоколебимым. Когда же она усомнилась в его словах, он покинул ее в душе, но отвлек ее внимание, рассказывая занимательные истории. Ей не хватило преданности, хотя она слушала рассуждения Шивы о преданности (bhakti), легком и приятном пути для живущих в Кали-югу. Но эта эпоха еще не наступила, и Сати не применила к себе наставления
Шивы. Ее сознание было окутано мраком, как и ее тело, подобное телу Космической Богини, воплощением которой она была. Вплоть до момента, когда она усомнилась в Шиве — и, поняв, что Шива сказал ей правду, вернулась к нему, — он любил ее так нежно, что, казалось, она вошла в его плоть, словно еще пребывала в Ардханаришваре. Шива в душе покинул ее лишь для того, чтобы после утраты еще сильнее любить ту, что, хотя и в гневе, пожертвовала собой во имя любви к нему. Жертва освятила юную дочь Дакши. Шива, безумно страдающий, тосковал по телесной близости с ней. Во сне и наяву он мечтал о ней, молился ей, «постоянно слышал, видел, осязал, восхвалял и обнимал»160. Она была истинной любовью Йога, который не позволял проливаться семени. Их брак послужил цели Брахмы так же мало, как Шива, ставший Стхану или погрузившийся в воду.
Шива передал свою скорбь Якше Панчалике, который станет заражать веселостью, пляской и музыкой любого, кто соприкоснется с ним весной, в месяц Чайтра.
Шива перенес бремя своих страданий на Якшу Пан-чалику. Якша вынужден был принять его. Весной, в месяц Чайтра, алхимией природы якши и взглядом, касанием или преданностью человеческого существа скорбь Шивы будет превращена в веселье, танец и музыку. Боль и страсть Великого Бога, пропущенная сквозь природу якши, к которой кто-либо прикоснется, обернется радостью и творчеством. Весеннее неистовство, передаваемое Як-шей Панчаликой, укорененное в горе и страсти Великого Бога, вдохновило местный праздник в стране Панчалов, предоставляющий человеку возможность интимной близости с божеством. Затем Шива отправил Панчалику нести во все страны весеннее чудо. Сам же Шива отправился к югу, но, не избавившись и там от преследований Камы, укрылся в Деодаровом лесу161.
2. Жертвоприношение Дакши
а. Разрушение жертвоприношения
Потрясенный известием о смерти Сати, Шива вырвал у себя клок волос. Когда он зашвырнул его на вершину горы, послышался страшный взрыв. Пучок спутанных волос оказался расщеплен пополам. Из одной половины появился Ви-рабхадра162, из другой — Махакали163. Эта ужасная богиня была женским двойником Вирабхадры. В другом месте, однако, говорится, что Вирабхадра был сотворен из брови Шивы164, а Бхадракали рождена из гнева Великой Богини в тот же миг, когда Вирабхадра родился из гнева Рудры165. Вирабхадра, рожденный из волос Шивы или из его уст166, обладал, подобно Пуруше Ригведы, гигантским телом, великой мощью и сиянием 167. Подобно Пуруше, божественному человеку, он имел тысячи голов, глаз, ног168, а также торчащие изо рта ужасные клыки169 и много оружия170. Размером он был с гору, весь объят