как хрупка её спина — сломается, разрыдается, если надавить сильнее. Лиза держится за него точно также, как и в тот день, когда они впервые поцеловались… Или признались друг другу в чувствах, либо заснули вместе.
Космос потерял счёт этим особенным моментам, а Лиза отдаёт себе отчёт в том, что больше не сможет с ним расстаться. Последние месяцы дались трудно, будто кто-то с кровью вырывал сердце, оставляя на грани выбора: мирная гавань или вечная борьба, заставляющая играть кровь, и волновать душу? Собственные лихие волны оказались дороже, чем тлеющее спокойствие.
— Зараза, ты, Пчёлкина! Умная, красивая, любишь меня, — Космос начал перечисление, словно пересчитывал регалии Лизы, непонятно каким образом доставшимся ему, — но зараза…
— Не называй меня «Пчёлкиной»! — голубоглазая пригрозила Космосу пальцем, злясь, что услышала от парня детское прозвище. — Я не обижаюсь даже на «заразу», но Пчёлкина!
— Имею право! Но ты… — Кос почти не находил слов для своего праведного гнева. — А это платье? Мне сразу на кладбище? — длинная юбка сзади никоим образом не реабилитировала короткий фасон спереди.
— Не волнуйся, Пчёла с нашатырем дежурит! И Сашку просила запастись, — бастовать в объятиях, которые вот-вот сломают ей ребра было глупо, но к Лизе наконец-то пришло ожидаемое состояние облегчения и покоя рядом с любимым ревнивым чудовищем. — Свадьба все-таки! Видишь, наши снова про синих лебедей поют! Сами уже синие, а всё мало…
— Ты в курсе, что я с твоим платьем после всего этого балагана сделаю?
— Кос, — Лиза рада тому, что гости забыли про существование свидетелей, — поцелуй меня…
— Спрашивает ещё… — Космос по-доброму хмыкнул, медленно наклоняясь к своей девушке. Ещё чуть-чуть и холодящая нить оборвется, навсегда и насовсем, но…
Да неужели им сегодня нельзя просто поговорить, стоя вдвоем в стороне от шумного зала? Поддатый раскатистый голос и поросячий смех перебивают долгожданный момент воссоединения. Похоже, их всё-таки потеряли. Или кто-то потерял совесть, меняя её на блок «Самца» или новые джинсы из-за бугра.
— Космос, Лиза! Еханный бабай, вы куда пропали? — чёрт дери Пчёлу, у которого на плече висела Софка. — Без предупреждения! Смотрю, а чего-то случилось! Помирились, что ли? Всё? Отмечать-то можно, или, Соф, когда там, следующая свадьба?
— Ребята, пошлите, может Лизка споёт? Встряли здесь, как истуканы! Ну не в Третьяковке же! — Голикова и Пчелкин не страдали ложным стеснением. Белка, блин, и Стрелка. Бешеные детишки. — Лиз, давай ту самую… Я птица во-о-ольная!
— Спою… И сыграю… — строго сказала Лиза, беря Космоса под руку, давая понять Софке, что кто-то тут третий, и даже четвертый лишний. — Песенку про двух обломщиков, если вы сейчас же не протрезвеете!
— Мы? — Витя первым понял оплошность. — Тысяча чертей… Софка, твою мать, всё ты! Ты видишь, чучундра, сорвали малину! Учудила…
— Черти вы, пьянющие, вот вы кто! — Космос шутливо толкнул друга в плечо, и увел свою девушку за стол; теперь сидеть по отдельности не было никакого смысла.
— Слава яйцам… — послышалось облегченное пчелиное жужжание. — Набухаюсь…
— Жук твой братец всё-таки! В следующий раз буду травить, чтоб не мешал!
— Подтравливать разрешаю, ему полезно, а так — в обиду не дам.
— Всегда знал, что ты та ещё Пчёлозаступница!
— Кос… — Лизу внезапно осенило, что неплохо бы не только прикидываться подарком, но и поздравить драгоценного именинника. — С днем рождения! С подарком, думаю, я не совсем намудрила?
— А я забыть успел, чёртик ты табакерочный. Меня ещё никто не поздравлял с такой изощренностью!
— Угораздило тебя родиться на первое апреля, чудо!
— Танцевать пошли, надо твоему Пчёле разгон дать.
— Я тоже самое хотела тебе сказать!
— Понимаешь с полуслова…
* * *
Апрельская Москва прекрасна. Тома не жалела, что сама выбрала такую забавную дату бракосочетания. Зато этот день никто и никогда не забудет, а у драгоценной половины никогда не будет провалов в памяти. Впрочем, иногда Филатовой казалось, что Валера знает о ней все. Ей удивительно повезло. Когда-нибудь Томка снова вспомнит о том, как была счастлива в день своей свадьбы, надеясь вернуться в беззаботную юность, но сейчас молодая жена поддерживает всеобщий гогот, поправляя изрядно съехавшую фату, растрепанную Филом.
— Не-а, Филатовы! Послушайте свадебного генерала! — нетрезвый свидетель Космос пытался контролировать два элемента: Лизу, держащую его под руку, чтобы случайно не упал, и собственный язык, раздающий дельные, а главное работающие советы. И если Павлова, веселая и хохочущая, опасений не вызывала, то вот с речью веселее. Спасайтесь, кто может! — Надо из пушки! Ба-а-а-х! Салют! За процветание рода Теофилов! Да, Лизок? — но Лиза оторвалась от Холмогорова, помогая Тамаре с фатой — жалко старания Софки, все утро трудившейся с укреплением этого фатинового шедевра. — Лизка, твою мать! У меня на твои исчезновения теперь нервный тик!
— Кос, угомонись ты, постреляй ещё тут давай, — Белов прервал пространные рассуждения Коса, и, похлопав Валерку по плечу, — но про теофилов-то курилка прав! Это надо…
— Эй, вы! Товарищи бандиты! Дядя Пчёла с тётей Софой вернулись, молочка вам приперли, — вывалившиеся из такси Витя и Софка добавили в компанию новых красок, — взамен разбитой бутыли, как и обещали! Бля, Лиз, прости, что та крайняя на твое платье!
— Я прощаю! — Космос ещё раз взглянул на красное платье Лизы, видневшиеся из-под расстегнутого коричневого пальто. — Ты эту главное не разбей, рукожоп!
— Кос, да не шухарись ты на Лизку из-за этого платья! — Валера, откупоривавший бутыль спиртного, с азартом произнес: — Ну, красавчики! За перестройку или кто следующий?
— Валер, да погоди ты, дай от одной свадьбы оклематься! — Лиза помнила, что выбора у нее, в общем-то, и нет, и сейчас её кто-то подловит на слове, если она не прекратит горланить.
— Вот, дальше можно уже не говорить, — Космос опрокинул в себя фужер шампанского, понимая, что Павлова, как всегда, будет увиливать, но он своих слов обратно не забирал. — Видишь, ты, зараза! Пять свидетелей! Не соскочишь!
— Космос… — Лизе осталось лишь не испытывать терпения Холмогорова, влюбленного и хмельного. — Слушайте, а, может, у Софы спросим, а? Какие планы?
— Ну ты стрелочница, Лиза! — Софка отвлеклась от взирания на поддатого Пчёлкина, заглатывающего очередную дозу горячительного. — Витюн! Ты совсем не пей до дна, мне одной домой страшно возвращаться!
— Слушайте, Вы! — моралист Саня не мог успокоиться. — Софуша и Витюша! — эта парочка его всегда удивляла — вроде не любовь, а вроде и не дружба. Так и пропадет Пчёла, с его-то косыми взглядами по сторонам.
— А чё? — в диалог вступил Филатов, поддержанный кивками головы Космоса, целующего ладони Павловой. — Соф, куй железо…
Криворукость Пчёлы неизлечима — бутылка шампанского падает, звонко разбиваясь о влажный асфальт. То, что он долго хранил в секрете давно