Я до ночи продирался сквозь бесконечных Форсайтов. Вконец запутавшись во всех этих Джолионах — молодых и старых, Роджерах, Николасах и прочих Джорджах, я даже попытался набросать на бумаге схему, кто кому и кем приходится, но потерпел неудачу и в этом. Преподаватель утверждал, что данное произведение — отличная иллюстрация жизни буржуазии в эпоху королевы Виктории. Я упорно не понимал, как это может быть полезно мне, живущему в начале двадцать первого века, но свое дело эта книжка сделала — она заняла все мое внимание без остатка, так что мысли о Эрике вернулись только ночью, во время попыток заснуть. Я сильно надеялся, что утром Эрика будет в настроении поговорить.
Ни хрена. Эрика утром продолжила хамить мне, усиленно провоцируя на грубости. Я не понимал, чего она добивалась этим, и счел за лучшее не реагировать, просто уставившись в стену и не глядя на нее. Эрика, похоже, только еще больше злилась от этого, потому что на ланче закатила истерику, хлопнула дверью и заперлась у себя.
„Ну и чего ты добился?“ — поинтересовался внутренний голос.
„Не знаю“, — растерянно ответил я. — „Я не понимаю, с чего она так взбесилась, и при чем тут Кристина? Я уже вечность не трахался с ней и, тем более, никогда не называл ее своей подружкой“.
Я тихо подошел к двери Эрики и прислушался. Если бы она плакала, я бы наплевал на все обещания, данные самому себе, и вошел к ней, но из-за двери не доносилось ни звука. Запутавшийся в собственных желаниях и мыслях, я ушел к себе и опять закурил, сидя на подоконнике и бездумно глядя на падающий снег. Отчаяние постепенно охватывало меня.
Хлопнула входная дверь. Я сорвался с места и вылетел в прихожую.
Никого. И Эрики тоже нет. Ей никто не звонил — я бы услышал ее голос в мертвой тишине квартиры, никто не звал прогуляться, значит, она просто не могла больше находиться со мной в одной квартире. Б***ь! Я ударил кулаком по дверному косяку и вернулся на излюбленное место — на подоконник.
Я ничего не смогу сделать, чтобы исправить то, что натворил. Я собственными руками заставил Эрику ненавидеть себя. Я добился того, что она не может находиться рядом со мной и уходит, даже не предупредив.
„Кажется, ты хотел, чтобы она могла противостоять тебе?“ — грустно спросил внутренний голос. — „Так именно это она и делает. Чего тебе еще надо?“
Я сам не знал, чего мне надо. Мне надо, чтобы в ее глазах при взгляде на меня загоралась не ненависть, а… ну, пусть даже не любовь, хотя бы просто нежность. Хотел, чтобы Эрика лежала рядом со мной, положив голову на плечо. Хотел, чтобы она, улыбаясь, прижималась ко мне своим телом и сладко целовала… Б***ь, я сам лишил себя всего этого… Еще неделю назад мне казалось, что все это легко достижимо, надо было лишь немного подождать… И вот я дождался.
За окном шел снег, устилая толстым белым покрывалом темную замерзшую землю… и мое сердце леденело вместе с ней.
Я отчетливо понимал, что могу сделать только одно — отпустить ее. Я буду присматривать за ней, конечно, но так, чтобы она не заметила этого, и попрошу Кэтрин о помощи. Ей надо будет найти хорошую комнату, может быть, приплатить за это, но деньги не имели для меня значения. Для меня сейчас уже ничего не имело значения.
Стемнело, в квартире царила кромешная тьма, но я не зажигал свет. В моей душе царила такая же темнота, и ни малейшего света в конце тоннеля. Я перестал жить, не успев начать.
Послышался скрежет ключа в замочной скважине. Эрика. Осталось пережить еще несколько минут, и можно будет с головой погрузиться в черную глухую тоску о несбывшемся.
Я вышел, прислонился к косяку и включил свет.
Эрика стояла передо мной, моргая от вспышки, грустная, бледная и бесконечно красивая.
— Эрика… — начал я. Откладывать нет смысла, хвост нельзя рубить по частям. — Я так виноват перед тобой, моя оценка ситуации была неверной. Невозможно исправить то, что уже сделано, но я могу отпустить тебя.
Эрика не сводила с меня глаз. В ее взгляде мелькали эмоции, которые я не мог распознать — наверное, удивление, страх? Она боится оставаться одна? Конечно, она должна бояться перехода к другому покровителю.
— Ты останешься моим Девилом, это защитит тебя от других. Но ты свободна. Можешь уходить и жить где угодно. Кэтрин поможет найти комнату.
— Ты… выгоняешь меня? Ты не хочешь меня… больше видеть?
Боже, милая, нет, конечно! Если бы я только мог оставить тебя здесь навсегда!
— Нет, ты не так все поняла, — с горечью ответил я. — Но я понимаю, что ты чувствуешь, когда видишь меня и вспоминаешь все то, что я сделал. Ты свободна и можешь уходить.
Эрика смотрела на меня огромными голубыми глазами, явно обдумывая мои слова. Я ждал чего угодно — истерики, холодной благодарности, облегчения, но только не того, что услышал в ответ.
— Нет.
— Что „нет“? — не понял я.
— Я не уйду.
Теперь я, не понимая происходящего, смотрел на нее. Что значит „я не уйду“? Я же отпустил ее, сделал то, что она хочет? Или нет? В сердце зародилась крохотная крупинка надежды.
— Но я же практически изнасиловал тебя…
— А я испортила твой компьютер.
— Что? — изумился я.
Шок был настолько силен, что я забыл про все наши проблемы. Что, она, интересно, сделала?
— Да, — с гордостью подтвердила она. — И еще…
— Это сделала ты? — я все еще не мог поверить.
В чем я еще ошибся? Я вообще могу делать правильные выводы? „Нет“, — ехидно сообщил внутренний голос.
— Я, — гордо подняв голову, заявила она.
— А как? — невольно вырвалось у меня. — Ладно, пока черт с ним. Но я твой покровитель, — решил я на всякий случай напомнить.
Мне все еще было непонятно, что происходит, но эта крупинка надежды начала разгораться.
— А я твой Девил, — заявила она с блеском в глазах.
— Я жесткий и мрачный, — продолжал настаивать я, сам не знаю зачем. Она не желает уходить, разве это не то, чего я хотел больше всего?
— Я упрямая и мстительная, — не моргнув глазом, ответила она.
— Я запретил тебе общаться с Кэтрин.
— Я наплевала на все твои запреты. И только попробуй еще что-нибудь запретить мне, я все равно сделаю по-своему.
Милая, я и не сомневался в этом. Конечно, ты всегда будешь поступать так, как хочется тебе… А сейчас ты хочешь остаться со мной…
— Подойди ко мне, — немедленно отдал я приказ, мысленно улыбаясь.
И что ты сделаешь сейчас, мой Девил? Она подняла голову, и наши взгляды притянуло друг к другу.