как только все замолчали, каждый думая о своем. — А заодно и крапивой обожглась. А потом клеща мне доставал Илья, хотя тогда мы с ним, кажется, еще на «вы» были. Интимные дела людей сближают.
Разрядила обстановку, так разрядила. Даже папаша охренел, издав какой-то звук, скорее напоминающий смешок. Полина, как ни странно, тоже подала признаки жизни, кажется, даже улыбнулась, хотя и я, и она явно подумали о ее недавнем происшествии в трусах.
Еще минут двадцать Ксения стойко поддерживала разговор, пытаясь вспомнить «порочащие» факты из жизни своего семейства, изредка, я бы сказал весьма деликатно, задавала вопросы мне. И только Полину не трогала. В какой-то момент мне даже стало жаль Ксению. Сидит, распинается, боясь тронуть свою младшую стерильную заразу. А та хоть бы голос подала, когда надо. Нет, жопу все же отбить ей надо. Хотя бы в профилактических целях.
— Всем уже давно пора ложиться спать. Тебе, Аня, и подавно. Раз сбежала из дома от противной родственницы, чтобы сохранить себе нервы, так вот и иди спать. И прекрати есть соль, тем более на ночь. Нам надо поговорить, — резко переводит взгляд в мою сторону Сергей. — Наедине.
Встает с дивана, на ходу бросая «пойдем в кабинет». Не знаю почему, но как только я попытался встать и меня схватила за руку Полина, я испытал какой-то необъяснимый кайф. Возможно, потому что она меня о чем-то умоляла взглядом, а может, потому что папуля внимательно наблюдал за тем, как крепко она меня держит. Да уж, по ходу я тоже малость двинулся кукушкой. Это всего лишь отец, не посторонний мужчина, к которому можно ревновать, вроде умом это понимаю, но мне, черт возьми, нравится его злить. Наклоняюсь к Полине и шепчу ей на ухо.
— Ты мне как-то обещала быть послушной девочкой. Так вот, будь ею. Иначе снова свяжу. Не дрейфь, трусишка, — отстраняюсь, подмигнув, и встаю с дивана, следуя за моим тезкой.
Глава 40
Молча захожу в кабинет и сажусь в кресло напротив стола. Сергей достает бутылку с виски, два бокала и ставит на край стола. Разливает напиток и резко направляет бокал в мою сторону. Так, что еще чуть-чуть и он грохнулся бы на пол, не подставь я вовремя руку. Вот нельзя же смеяться, головой это понимаю, но, когда обдумываю ситуацию в целом и понимаю, что мы пришли в кабинет, от чего-то пробирает на смех. Ну на кой черт ему кабинет? Выпендрежник хренов. Руку могу дать на отсечение, что эта комната видит своего непосредственного хозяина раз в месяц, а то и меньше, судя по слою пыли на органайзере. Охренеть, я уже и пыль замечаю. Дурной пример заразителен. Сергей садится напротив меня и отпивает виски. Много отпивает, почти до дна. Проблема конкретно во мне или в общем, а если быть точнее, в нежелании отпускать дочь от юбки? Поправочка, от штанины. Сергей ставит с грохотом стакан на стол и снова принимается меня сканировать.
— Вы часто тут бываете? В смысле, в кабинете?
— Каждый день. А к чему этот вопрос?
— Просто интересно. Наверное, супругу свою не пускаете сюда, да? Это что-то типа святая святых?
— Ну если ты тупой и не понял, это что-то типа кабинета. Сюда может заходить кто хочет.
— Но, видимо, не заходит. Как и вы. У вас слой пыли на подставке, — беру бокал в руки и немного покрутив его, делаю большой глоток. — И эта пыль скопилась не за двухнедельное отсутствие на курорте. Сюда просто не ступает нога человека. И даже рука вашей Ксении здесь тоже не орудует. Вместо того, чтобы выйти на улицу и поговорить со мной там, вы меня привели сюда, для того, чтобы показать насколько вы круты и можете раздавить меня своим авторитетом. А учитывая, что вы поймали меня в шкафу вашей младшей, подражающей вам во всем, дочери, с голой задницей, то и подавно, я как бы упростил вам задачу меня раздавить. Но, так случилось, что грозным разговором в кабинете меня уже не напугать. На мне уже не только трусы, но и штаны. Кстати, знаете, у моего отчима тоже любимым занятием было и есть вызывать кого-нибудь в кабинет. Но он у меня как бы бизнесмен, ему положено иметь сие помещение, а вам кабинет зачем?
— Ты нарываешься, Сережа номер два, — после незначительной паузы жестко проговаривает он. — На твоем месте я бы так себя не вел.
— А на моем месте вы бы испугались и с ходу начали клясться в серьезных намерениях в отношении Полины? А ну и еще, что я до конца дней буду сдувать с нее пылинки, оберегать, любить и все прощать? Ну вы же понимаете, что в большинстве случаев это просто слова. Как по мне, как бы банально это ни звучало — главное все же поступки. Не люблю балаболов, — на мои слова Полинин отец, как ни странно, не скалится и не выплескивает мне в морду виски. Он ухмыляется. Или забавляется. Хрен разберешь.
— Ты мне не нравишься, Сережа номер два, — бросает он, подливая виски.
— Ну так бывает, я же не деньги, в конце концов, чтобы всем нравиться.
— А я тебе не нравлюсь еще больше, чем ты мне, — и нет, он не спрашивает, скорее утверждает. — А ведь должно быть наоборот, — задумчиво произносит Сергей.
— Я бы не сказал, что вы мне не нравитесь. Если говорить на чистоту, мне не нравится сложившийся в моей голове ваш образ. Полина полностью зациклена на вас.
— Уважение к родителям ты приравниваешь к зацикленности и преклонению?
— Да ну, бросьте, не к родителям, а к вам. Ксения, кажется, дышать боится в сторону Полины, словно та хрустальная ваза, которую только-только склеили. Ну давайте все же будем честными — маму она особо не замечает, потому что есть вы. Поэтому да, вы мне пока не нравитесь.
— Слушай, ты понимаешь, что я могу тебя сейчас просто выгнать и все?
— И пользуясь своим положением, сделать так, чтобы после Полина и не вспомнила обо мне. Прекрасно понимаю, поэтому и говорю все, как есть, ничуть не приукрашивая и не утрируя. Вы же опытный