Его лицо покраснело.
— Не говори больше ничего.
— Тебе будут завидовать все тренеры лиги.
— Предупреждаю тебя…
— Скажи, твой порыв не угаснет, если «Звезды» проиграют?
Мускул на его челюсти подпрыгнул.
— Результат воскресного матча не имеет отношения к нам.
— Но в случае выигрыша я никогда не смогу быть уверенной в обратном, верно? Единственным средством проверки твоей искренности явится проигрыш «Звезд».
Скажи, что ты любишь меня, Дэн. Скажи, что ты хочешь жениться на мне, потому что любишь меня — а не потому, что я возбуждаю тебя в постели, и не потому, что ты хочешь, чтобы я стала матерью твоих детей, и уж совсем не потому, что ты домогаешься моей футбольной команды.
Скажи, что ты просто любишь меня, и упаси меня от моей собственной мерзости.
— Я вывернусь наизнанку, но знай, мы победим.
— В таком случае у нас нет шанса, — прошептала она.
— Что ты пытаешься этим сказать?
Сердце ее обливалось кровью, и она не могла унять эту боль. Сильный спазм, стиснувший горло, не давал ей говорить.
Он смерил ее открытым, холодным взглядом:
— Я не передергиваю карты в игре.
Поначалу она не поняла, что он имеет в виду, и, только вглядевшись в мрачное выражение его лица, сообразила, о чем идет речь. Она почувствовала тошноту.
Его голос стал твердым и яростным. Она знала, что он имеет обыкновение прятать свои слабости за вспышками гнева.
— Я тяжело играл всю мою жизнь, но я играл чисто; не важно, сколько соблазнов встречалось на моем пути. Мне предлагали деньги. Мне предлагали наркотики и женщин. Но я никогда не подтасовывал карт, ни при каких обстоятельствах. Ни для кого. И я не стану этого делать даже ради тебя.
— Я не имела в виду…
Его глаза хлестнули по ней презрительным взглядом.
Затем он с окаменевшим лицом вышел из комнаты.
Она вряд ли отдавала себе отчет, сколько времени провела, сидя в пронзительной тишине и сцепив на коленях руки. Потом зазвучали голоса в прихожей: Молли повела близнецов домой. Затем она услышала, как та вернулась — некоторое время спустя. Пу поцарапалась в дверь, но ушла, когда она ей не открыла. Она сидела одна и пыталась сложить себя из кусочков.
В десять часов она услышала шум воды в ванной комнате Молли. Она машинально разделась, затем накинула на себя свой самый старый купальный халат. В дверь постучали.
— Фэб, ты в порядке?
При других обстоятельствах она бы обрадовалась тому, что Молли беспокоится о ней, но сейчас ощутила лишь гложущую пустоту.
— У меня болит голова. Увидимся утром — перед тем, как ты побежишь в школу.
Она побрела к окну и отдернула шторы, чтобы взглянуть на лес, окружавший дом. Слезы застилали ей глаза.
— Фэб?
Она не слышала, как Молли вошла в комнату, но, ощутив ее присутствие, внутренне напряглась. Ей не хотелось ее видеть. Рано или поздно, конечно, придется сказать сестре, что они покидают Чикаго, но только не сегодня.
— Дверь была заперта.
— Знаю. Но… Ты уверена, что с тобой все в порядке? — В комнате зажегся свет.
Она продолжала смотреть в окно, она не хотела, чтобы Молли заметила, что она плачет. Сестры помолчали. Тишину нарушил легкий стук коготков Пу.
— Это просто головная боль.
— Вы с Дэном поссорились, да?
— Мы с Дэном вечно воюем.
— Вы подкалываете друг друга, но никогда по-настоящему не ссоритесь.
— Это не было пикировкой, Молли. Это была настоящая ссора.
Последовала долгая пауза.
— Я сожалею.
— Не понимаю, с чего бы это? Ты ненавидишь меня до мозга костей, разве не помнишь? — Она знала, что это несправедливо — выплескивать свою беду на голову ребенка, но ей уже все было безразлично. Пу слегка толкнула ее носом в ногу. Казалось, она упрекает ее.
— Я вовсе не так отношусь к тебе, Фэб. Слезы вновь заволокли ее глаза.
— Мне надо побыть одной, о'кей?
— Ты плачешь.
— Просто временная слабость. Я справлюсь с этим.
— Не плачь. Дэн будет расстроен, если узнает, что довел тебя до слез.
— Я искренне сомневаюсь в этом.
— Я думаю, что ты любишь его. Фэб тяжело сглотнула, а слезы между тем все катились по мокрым щекам.
— С этим я тоже справлюсь.
Она почувствовала прикосновение теплой ладошки к своей руке. Ее горло сжалось, и что-то, похоже, сломалось в ней. Не понимая, как это произошло, она оказалась в объятиях Молли.
Молли гладила ее руки и спину.
— Не плачь, Фэб. Пожалуйста, не плачь. Все будет хорошо. Действительно, все устроится. Не плачь. — Молли тихо и проникновенно что-то приговаривала, нежно лаская ее, как она иногда делала это, играя с Пу. Разница в росте причиняла ей некоторые неудобства, но она ни за что на свете не разжала бы сейчас рук.
Фэб не имела понятия, сколько времени они простояли. Когда она наконец выплакалась, Молли отошла от нее, но лишь затем, чтобы через несколько секунд вернуться из ванной с салфетками.
Фэб присела на край кровати и высморкалась.
— Завтра будет легче. Мне просто стало очень жаль себя.
Кровать скрипнула, когда сестренка присела рядом. Несколько минут они молчали.
— Ты беременна? — неожиданно спросила" Молли. Фэб посмотрела на нее в изумлении:
— Что заставило тебя так подумать?
— Одна девочка в нашем классе беременна. Я знаю, что такое может произойти даже с довольно старыми людьми, которые должны знать о контроле над зачатием и все такое. Если ты беременна, я уверена, Дэн захочет жениться на тебе, но если он не захочет… Мы обе… — Она выпалила скороговоркой:
— Я помогу тебе позаботиться о малыше. Тебе не придется делать аборт или отдавать его в приют, или одной заниматься воспитанием, или… ну, не знаю, что там еще.
Фэб вгляделась в напряженное лицо сестры и улыбнулась сквозь слезы:
— Я не беременна. Но спасибо. Огромное спасибо.
— Ты собираешься опять разреветься? Фэб, всхлипнув, кивнула:
— Я не могу с собой справиться. Это самое приятное предложение, которое мне когда-либо делали в жизни. — Она еще раз всхлипнула. — Я люблю тебя, Мол. Я действительно люблю тебя.
— Правда?
— Да. — Фэб вытерла глаза.
— Даже несмотря на то что я вела себя как выродок?
— Да, как настоящий выродок. — Фэб слабо улыбнулась.
— Никто до сих пор никогда не любил меня.
— Твоя мать любила тебя.
— Правда?
— Она очень любила тебя.
— Я не помню ее. Берт говорил, что она была секс-бомбой.
Фэб коротко рассмеялась:
— Она и была секс-бомбой. Такой же была и моя мать. Такими были все женщины, на которых женился Берт. Ему нравилось то, что они блондинки и не слишком умны. Мы получили свои мозги от него, Мол, а не от наших матерей. — Она скомкала салфетку чуть задрожавшей рукой. — Но твоя мать была самой приятной женщиной из всех, которых мне доводилось встречать, и она очень любила тебя. Я сбежала из дому, когда ты была совсем крошкой, но я все еще помню, как она носила тебя на руках. Даже когда ты спала. Она никак не могла поверить, что ты у нее есть.