Правда, оставалась еще одна сторона деятельности американского флота и авиации, далеко не безразличная для Советского Союза. Это так называемый «транзит» через Европу и операции в прилегающих к Европе районах, например, на Ближнем Востоке. Разумеется, было очень соблазнительно поставить под контроль и «просвечивание» мерами доверия также и эту деятельность США. Но к европейской безопасности это уже не имело прямого отношения.
Таким образом, настойчивая постановка Советским Союзом вопроса об охвате мерами доверия деятельности ВВС и ВМС в реальном значении могла иметь три цели:
1. Охватить мерами доверия также «транзит» через Европу.
2. Быть мощным рычагом для выдавливания уступок на других направлениях переговоров, имея в виду, что в конце концов она станет предметом дипломатического торга и размена.
3. Служить своего рода тормозом для заключения соглашения по мерам доверия в Стокгольме. Если оно окажется ненужным или несвоевременным, всегда можно надавить на него и сорвать договоренность. И, надо сказать, что по мере продвижения к соглашению в Стокгольме, этот тормоз использовался все более активно.
Все это было понятно и вписывалось в правила игры. Но вот что показалось мне странным по крайне мере на первых порах. На мерах доверия в отношении ВВС и ВМС с пеной у рта настаивало Министерство обороны и Генштаб. А советские моряки из Главного штаба ВМС относились к ним с прохладцей. Сначала мы решили, что это какая — то чисто ведомственная разборка. Но однажды, когда готовили очередные директивы, представитель Главного штаба ВМС сказал: эти советские предложения для нас удавка — американцев они затрагивают самую малость, а нам связывают руки.
Сначала мы не поверили, но когда посчитали, все оказалось правильным. Советские предложения, если бы они были приняты, позволяли охватить мерами доверия деятельность трех советских флотов из четырех — Северного, Балтийского и Черноморского. Американцев же, даже при самом благоприятном для нас исходе переговоров, эти предложения затрагивали бы очень мало.
С этими нашими выкладками еще в августе 1984 года я пришел к маршалу Огаркову. Самая главная опасность для Советского Союза, резюмировал я свой доклад, — это если американцы завтра расчухаются и примут все наши предложения по контролю за военно— морской деятельностью.
— Интересно получается, — сказал он раздумчиво. — Оставьте эти материалы у меня, я разберусь.
Но разобраться Огарков не успел. 9 сентября его отстранили от должности Начальника Генштаба и вместо него был назначен маршал С.Ф. Ахромеев. А он стал активно продвигать распространение мер доверия на деятельность ВВС и ВМС. Все это я подробно описал Шеварднадзе, а теперь решил рассказать Горбачеву.
СКАЖИТЕ МНЕ ПРАВДУ...
Горбачев принял меня в знаменитом кабинете генсеков в здании ЦК на Старой площади. Было это 30 декабря 1985 года. Он поднялся из— за стола и вышел навстречу, приветливо улыбаясь. Про себя я отметил, что держится он уверенно и выглядит очень здоровым по сравнению с целым поколением генсеков, с которыми мне приходилось раньше иметь дело.
— Ага, вот еще один возмутитель спокойствия явился, — приветствовал он меня. — Садитесь и расскажите, что происходит на Стокгольмской конференции. Давайте только условимся: мне нужна правда, какой бы она ни была. Нас здесь в кабинете двое, никто нас не слышит, так что можете говорить, ничего не боясь. Итак, что происходит в Стокгольме, можно ли там достичь соглашения и что нужно для этого сделать?
Я ответил, что стокгольмский форум более чем какой— либо другой готов к прорыву и достижению там соглашения в ближайшие полгода. Горбачев недоверчиво хмыкнул, и я стал доказывать. Во— первых, проблемы, которые там обсуждаются, не затрагивают столь глубоко интересы безопасности сторон, как на других форумах. Во— вторых, в Стокгольме удалось приблизиться к договоренности. У нас уже определены основные блоки соглашения. Это — неприменение силы, уведомление, ограничение, обмен ежегодными планами военной деятельности и посылка наблюдателей. По всем этим вопросам Конференция приступила к выработке текста соглашения.
Однако на сегодняшний день обозначились три главных камня преткновения:
— Противостояние политических и военных мер доверия.
— Что будет предметом военных мер доверия? Деятельность сухопутных войск, ВВС и ВМС в Европе, как предлагает Советский Союз, или только сухопутных войск, как предлагают США и НАТО.
— И, наконец, контроль — международные инспекции или национальные средства контроля.
Таковы принципиальные расхождения в Стокгольме. Но все они на деле легко устранимы без ущерба для безопасности Советского Союза.
— Хорошо, — сказал Горбачёв, — это мне более или менее ясно. Но что даст такое соглашение нашей стране, советским людям, да и всему человечеству? Сокращение ядерного оружия — это понятно. А тут? Ну понаедут иностранные инспекторы — и что?
Для ответа пришлось коснуться военно— стратегической ситуации в Европе. Если в отношениях СССР — США, доказывал я, действует правило поведения обоюдного ядерного сдерживания с угрозой взаимного уничтожения, то в Европе ситуация другая. Соединённые Штаты официально провозгласили возможность ведения ограниченной ядерной войны на европейском континенте. По данным наших военных на учениях НАТО отрабатываются военные операции, в том числе наступательные, с применением до 5000 ядерных ударов по территории стран Варшавского договора.
Такие операции, как говорят наши военные, проигрывались и на последних натовских манёврах «Отм Фордж — 85». Вся территория Западной Европы от Норвегии до Турции была превращена в гигантский военный полигон. На нём более трёхсот тысяч натовских военнослужащих разыгрывали баталии будущей войны в Европе с использованием самого современного оружия. Причём новое в этих учениях — отработка нанесения глубоко эшелонированных ударов на всю глубину оперативного построения войск Варшавского договора, в том числе и второго эшелона, включая резервы ещё до ввода их в сражение. Это так называемый план американского генерала Роджерса — Верховного главнокомандующего объединённых вооружённых сил НАТО в Европе.
Тут Горбачёв прервал меня и спросил, неужели я всерьёз верю, что такая война ограничится Европой?
Я ответил, что лично не верю. Американцы говорят, что они отрабатывают только оборонительные операции на случай агрессии со стороны Варшавского договора. А ядерное оружие применят только тогда, когда наши войска вторгнутся на территорию ФРГ на глубину до 100 километров. Но наши военные считают, что раз американцы готовятся к ядерной войне в Европе, то и они должны быть к ней готовы. В этом, разумеется, есть своя логика, хотя это и логика абсурда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});