Читать интересную книгу "Тренер Култи - Мариана Запата"

взглядом с Култи, то чуть было не сказала ему, что завтра встречаюсь с Францем, но потом увидела его лицо и решила придержать язык. С самого лагеря он ходил сердитым, и я не понимала, что вдруг ударило ему в голову.

Само собой, вернувшись домой, я решила, что не буду утруждать себя попытками это выяснить.

Я пыталась его поддразнить, а он повел себя как сарделька. Ну и пожалуйста. Мне плевать.

Я умирала.

Господи, я умирала. Три часа игры с Францем и против него меня добили. Смерть дышала в затылок, я ее чувствовала.

– Сколько тебе лет, напомни? – спросила я, когда мы оба сидели, скрестив ноги, друг напротив друга в парке недалеко от моего дома.

– Сорок четыре.

– Господи. – Я рассмеялась и откинулась на согнутые руки. – Ты потрясающий, серьезно.

– Нет. – Он последовал моему примеру. – А вот ты – да. Дать тебе время и хорошего тренера… – Он покачал головой. – Райнер сказал, что ты не играешь за сборную. Почему?

Я подтянула ноги поближе к груди и посмотрела на улыбающегося мужчину. Сама не знаю почему, но я решила не скрывать правду:

– У меня возник конфликт с игроком, и я ушла.

– Тебе позволили уйти из-за конфликта с другим игроком? – Он отшатнулся, и даже акцент проявился сильнее.

– Да. Она играла в стартовом составе, а я только начинала. Она сказала, что останется, только если я уйду, и я ушла. – Признавать это вслух было немного обидно.

– Просто бред какой-то. – Франц смотрел на меня так, будто ожидал подвоха. Но я не врала, и вскоре он это понял. Его это искренне удивило. Он даже выпрямился, уставившись на меня во все глаза. – Тогда почему ты до сих пор здесь?

– В смысле?

– Почему ты играешь в лиге, если не можешь выступать за сборную США?

Я захлопала глазами.

– У меня контракт с «Пайпере».

– Когда он заканчивается? – совершенно серьезно спросил он.

– В следующем сезоне.

На долю секунды он сморщил нос.

– А ты не думала поиграть где-то еще?

– За пределами США? – Я потеребила носок. Мне было интересно, к чему он клонит.

– Да. В Европе много женских команд.

Я откинулась назад и покачала головой.

– Я знаю нескольких девушек, которые там играли, но сама об этом не думала. Брат сейчас в Европе на правах аренды, но… Нет. Я об этом не задумывалась. Моя семья здесь, и мне здесь нравилось. – До недавнего времени.

Франц спокойно посмотрел на меня и произнес тринадцать слов, которые, как я потом осознаю, будут преследовать меня еще долго:

– Советую подумать о переводе. Здесь ты попусту загубишь что свой талант, что карьеру.

Позже я сама удивлюсь, почему решила обсудить свою карьеру именно с Францем, а не с кем-то другим; видимо, нутром ощутила, что не найду лучшего кандидата. Он относился ко мне непредвзято. Даже если мое будущее волновало его совсем чуть-чуть, он смотрел на вещи объективно и высказывал свое мнение, не принимая во внимание остальные аспекты моей жизни. Ни родителей, ни работу, ни «Пайпере». Только меня.

Подумать о переводе?

Протяжно выдохнув, я честно сказала:

– Не знаю.

– Не отдавай лучшие годы карьеры лиге, которая не ценит твои таланты. Ты должна играть в сборной, любой сборной, и у тебя есть такая возможность. Это не так уж и сложно. Игроки постоянно меняются.

Он был прав. Игроки действительно постоянно переходили из команды в команду. Я не стала бы первой, кто играет за чужую страну, и уж точно не стала бы последней. Болельщиков это не волновало. Им важен лишь результат.

– Подумай об этом хорошенько, Саломея, – сказал он мягким ободряющим голосом.

Я даже не заметила, как кивнула, растерянная и слегка ошарашенная открывшимися передо мной возможностями. Играть в другом месте, в другой стране… Перспектива немного пугала.

– Я подумаю. Спасибо.

– Вот и хорошо. – Франц улыбнулся. – Я здесь еще на три дня. Как насчет устроить завтра второй заход?

Я ехала домой, когда позвонил папа. Не ответив сразу, я дождалась светофора и перезвонила сама.

– Привет, папуль, – сказала я по громкой связи, когда он взял трубку.

– Саломея…

Ой-ой. Он назвал меня полным именем. Я приготовилась к взбучке.

– Ты виделась с Алехандро? – произнес он, медленно проговаривая каждое слово. То, что он назвал его по имени, а не по фамилии, достаточно говорило о популярности Алехандро. Как и Култи, его узнавали без лишних слов.

– Я потом пришлю фотографию! – тут же выпалила я, пока он не успел меня отчитать.

Папа будто бы не услышал.

– И с Францем Кохом?

Я вздохнула.

– Да.

Больше он ничего не сказал, и я снова вздохнула.

– Я не знала, что они придут. – Прозвучало совсем не убедительно. – Прости, пап. Надо было сразу тебе позвонить и прислать фотографии. Но я так удивилась, когда увидела их с Култи, что не сообразила. А потом надо было ехать на игру, и… не сердись на меня.

– Я не сержусь.

Он расстроился. Я знала, как ему нравится быть в курсе всех дел. Он любил узнавать сплетни раньше всех остальных, а я подвела его, и в итоге он узнал о двух легендах футбола в моем лагере от кого-то другого.

– Твой tio прислал фотографию, – сказал он, и это многое объясняло. Папа не то чтобы сильно любил маминого брата.

Блин.

– Франц вчера пришел на нашу игру и предложил потренироваться с ним один на один, – сказала я. – Мы три часа играли. Я чуть не умерла.

– Вдвоем? – спросил он тихим голосом, который в случае любого другого человека я бы сочла обычным.

– Ага.

– Он предложил тебе поиграть?

– Да. Сказал, что я отлично владею мячом. Ты можешь в это поверить?

– Да, – фыркнул папа.

Я ухмыльнулась в трубку.

– Зато я нет. Он предложил сыграть еще разок завтра.

– Надеюсь, ты согласилась, – проворчал он, все еще пытаясь сдержать раздражение.

– Конечно. Я же не дура…

Папа хмыкнул.

– Ну-ну.

– Ой, да ладно… Пап?

– Que?

– Он спросил, почему я не перешла в другую лигу. – Слова, сказанные им ранее, до сих пор метались в голове. – Сказал, что я трачу здесь время, раз не играю в сборной.

Проблема родителей, которые любят своих детей «слишком сильно», – если такое вообще возможно, – заключалась в том, что иногда они поступали эгоистично. Бывало сложно переступить через себя и поставить благополучие ребенка выше собственных желаний. Поэтому я не знала, как папа отнесется к моим словам. Но в глубине души понимала: он всегда поступал так, как лучше для меня, даже если это стоило ему времени, денег и душевного спокойствия. Конечно,