Болотный тролль еще раз с тоской осмотрел пепелище, которое недавно было преуспевающим трактиром, и с все нарастающим унынием отметил, что спалить это здание было под силу как раз Хранительнице. Насколько он помнил, девушка отличалась неуравновешенной нервной системой и виртуозно управлялась с магией огня. Уже собираясь уйти, Адольф понял: что-то его не отпускает. Еще раз оглядев место происшествия, он понял, за что зацеплялся взгляд. Это «что-то» находилось на уровне второго этажа.
«О великие боги этого мира!!! — прошептал Адольф, и, спохватившись, добавил: — И других миров тоже, простите, вроде никого не забыл! Этого быть не может!».
Но, тем не менее, над пожарищем уныло поблескивало полотно портала, уже заинтересовавшее местных магов, которые небольшой толпой спешили к месту происшествия с противоположного конца улицы. Адольф осторожно, пока его никто не засек, запустил в черную зеркальную пустоту свое магическое щупальце и неприлично выругался. С каждым мигом становилось все хуже и хуже. Телепорт вел к замку Хакисы, хорошо, хоть находился он на таком расстоянии от земли, что никто из любопытствующих еще не успел сунуть в него нос. Ну разумеется, никто, кроме ксари и его дружков. Адольф не сомневался, что проход к замку Хакисы — это их рук дело. Вопрос, зачем? Над этим стоило очень серьезно подумать, а пока необходимо было немедленно прекратить это безобразие. Адольф сделал несколько пассов рукой, и портал померк, правда, это печальное обстоятельство не укрылось от подоспевших магов. Они возмущенно загалдели, оглядываясь по сторонам. Адольф, стараясь быть как можно незаметнее, быстренько смотался, затерявшись в толпе зевак.
К тому времени, когда на горизонте появились кривоватые стены вожделенной хижины, Анет и Оля тащились, еле переставляя ноги, на значительном расстоянии от то и дело оглядывавшихся ребят. Девушки даже не пытались сделать вид, что торопятся. Анет с тоской пинала носком сапога комки снега, попадающиеся на протоптанной ребятами тропинке, а Оля тоскливо вздыхала, отковыривая с мехового воротника своей куртки маленькие ледышки. Даже говорить ни о чем не хотелось.
Путь до привала оказался намного длиннее, чем рассчитывала Анет, а Стикур был в на редкость дурном настроении, и на все просьбы передохнуть «хоть чуть-чуть» не реагировал. Впрочем, сейчас девушка была этому даже рада. Отдыхать значительно приятнее за какими-никакими стенами, нежели на свежем воздухе в мороз. В хижине, насколько помнила девушка, была печь. Мечты о тепле и возможности посидеть, а если очень повезет, даже полежать, сделали свое дело, и Анет ускорила шаг. Ольга посмотрела на нее изумленно, но тоже стала резвее передвигать ногами. Не забывая при этом винить подругу во всех вселенских бедах. Дело в том, что к концу пути Ольгу совершенно некстати пробило на нытье. Случалось подобное редко, но уж если случалось, то доставалось всем по полной программе. Радовало только то, что со сменой обстановки обычно менялось и Олино настроение. Проще говоря, как только Оля углядит еду и какую-нибудь лавку, она моментально забудет, что полчаса назад была недовольна жизнью.
Когда девушки, едва переставляя ноги и несчастно вздыхая, вошли в помещение, ребята уже успели разжечь огонь. Калларион насаживал на импровизированный вертел уже разделанного зайца, одного из трех, подстреленных в пути. Посмотрев на еще не поджарившуюся тушку, Анет тихонечко сглотнула слюну. Последний раз они с Ольгой даже не ели, а, скорее, закусывали самогон накануне вечером, поэтому сейчас кушать хотелось очень сильно. Зюзюка, влетевший в дверной проем вслед за девушками, тоже надеялся что-нибудь сожрать, и желательно как можно быстрее. Он нагло попытался стащить одного из лежащих на полу зайцев, но был остановлен грозным окриком вышедшего из темноты комнаты Дерри. Ксари подал зверю понятный лишь им двоим знак, и Зюзюка, забыв про зайца, с радостным визгом выскочил на улицу. Лайтнинг вышел следом.
— Он хоть бы курточку надел, — Оля несколько удивленно посмотрела на закрывшуюся за спиной Дерри дверь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А зачем? — поднял глаза от огня Калларион. — Неужели ты думаешь, что он за гхырхом по сугробам на двух ногах бегать будет? Сильно сомневаюсь. Ксари сейчас выпустит на свободу своего зверя. Они с Зюзюкой благородно решили нас не объедать, а поохотиться самостоятельно. Им же все равно, приготовленное мясо или сырое, а в лесу много всего вкусного бегает. В результате всем хорошо: и гхырх с барсом разомнутся, и наш ужин целее.
— И что, Дерри будет кушать сырое мясо бедного убитого зайчика?
— Хорошо если зайчика, — махнула рукой Анет, проходя в теплую комнату. — Когда он первый раз обернулся в огромного кошака, то с превеликим удовольствием трескал мышей. В дальнейшем я его за недостойным занятием не заставала, но не факт, что он этого не делает. Более чем уверена, втихаря, в одиночку или в компании гхырха, он обязательно охотится за мышами. Все же кошачья натура не может не давать о себе знать.
— Фу, гадость какая! — передернулась всем телом Оля. — Я-то думала, со сменой личины изменяется только внешность! А тут вон какое дело! Оказывается, все так запущено!
— Отчасти, Ольга, отчасти, — оторвался от приготовления зайца эльф. — Пойми, меняя человеческий облик на звериный, оборотень впускает в себя душу животного, со всеми его инстинктами и привычками. Большинство из них можно держать под контролем, но не все и не всегда. Вот почему Дерри так резко высказывался насчет твоей ситуации — не потому, что он злой и черствый, просто он на себе испытал, как сложно оставаться человеком в шкуре животного. Хотя ему было несколько легче, чем тебе: в его душе с рождения жил зверь. Только на протяжении тысячелетий ксари отрекались от своей животной ипостаси, поэтому Дерри и не мог сразу справиться со своим вторым «я». Обычным оборотням в этой ситуации проще всего. Они с рождения одинаково хорошо чувствуют себя и зверем и человеком. Сложнее всего тем, в кого душа зверя вошла насильно. Тебе будет нелегко справиться со своими инстинктами, но я думаю, у тебя все получится.
— Все равно, жрать мышей — это гадость, — решила не менять изначальную тему Оля. Однако, договорив, девушка поняла, что негативная реакция, скорее, дань привычке и устоявшимся представлениям, нежели реальным ощущениям. При мысли об охоте на зайца или что-нибудь такое же бегающее душа ее встрепенулась и запела. Оле тоже захотелось бежать и хватать зубами теплое живое мясо с пульсирующей в венах кровью. Это желание девушке абсолютно не понравилось, более того напугало ее. И она резко захотела сменить тему. К счастью, за нее это сделала Анет, правда, как всегда ляпнула такое, от чего Ольге стало еще поганее, чем было за секунду до этого.
— Да ладно тебе, — улыбнулась Анет, плюхаясь на лавку у стены. — Нечего обсуждать чужие гастрономические предпочтения. Ты у нас, между прочим, с легкой примесью рептилии. Вдруг тебя к лету потянет на жирных зеленых кузнечиков?
Оля судорожно сглотнула, потому что рот наполнился слюной, и с наслаждением представила, как ловит зубами маленькое, зеленое, хрустящее насекомое, с трепыхающимися полупрозрачными крылышками (если они у этой маленькой твари, конечно, есть). До этого дня Оля как-то мало интересовалась тем, что ползает или прыгает в траве.
— Тьфу на тебя три раза, — выругалась Ольга. — Ты не понимаешь, что говоришь!
— Ой-ой, какие мы впечатлительные, — съязвила Анет. — Никогда за тобой раньше этого не замечала.
— Мы не впечатлительные, мы голодные, — парировала Ольга. — Мне уже, не дожидаясь лета, захотелось сожрать эту мелкую зеленую пакость, причем очень сильно!
— Ты это серьезно или таким изощренным образом надо мной прикалываешься?
— Да, серьезно я, серьезно! Больно мне надо над тобой прикалываться, — Ольга резко погрустнела и несчастным голосом произнесла: — Ну, если не кузнечика, то хотя бы муху! Как ты думаешь, муху сейчас реально найти?
— Ну, не знаю, разве что дохлую. Вон посмотри на окне под ставнями, — сказав это почти в шутку, Анет и представить себе не могла, что Оля сломя голову кинется в указанном направлении.