наверх. Я натерла ноги и уже стала трезветь от свежего ночного воздуха.
– С меня хватит! – запротестовала я, отбросила в сторону каблуки и села на землю. – Сдаюсь, мне не двадцать! Сжалься, молю!
Саймон сел рядом.
– А здорово ведь, правда?
– Да, было здорово. Все равно будто десяток лет долой. Но и вино тоже выветрилось, так что я трезвею.
– Это сейчас поправим, – Саймон полез в карман куртки и вынул из внутреннего кармана целую бутылку красного вина!
– Ты что, фокусник? – удивилась я.
– Нет, в ресторане взял, когда ты в туалете сидела, они мне ее открыли, а пробку назад вставили. Подумал, удивлю тебя, когда доберемся на вершину холма, но мы можем отпраздновать подъем уже сейчас, у подножия. Удивительно, что ничего не пролилось, – он протянул мне бутылку.
– Боже! Пить с горла? – я сделала большой глоток. – Ты реально хочешь повторить все, как в молодости? – меня передернуло, когда отдавала бутыль назад, – Бррр, а ведь я забыла, как по ночам в Эдинбурге бывает холодно, пока шли, было тепло.
Саймон снял с себя куртку и накинул мне на плечи.
– Ты зачем куртку снял, ты же замерзнешь! – стала я ругать его.
– Не замерзну, – сопротивлялся он, – вот сколько тебя помню, ты никогда тепло не одевалась, никогда не брала с собой нормальную человеческую кофту. Тебе пора переходить на одежду из флиса, не думаешь?
– Ой, даже не начинай! Дай сюда бутылку!
Меня опять передернуло. Саймон обнял меня одной рукой. Было, как ни странно, очень приятно и к тому же тепло в его объятиях. Так мы просидели некоторое время, пили вино из одной бутылки и смотрели на звезды.
– Эллен? – позвал меня Саймон.
– М-м-м?
– Хорошо, да?
– М-м-м.
– Ты что, уснула?
– М-м-м-м.
– Эллен, я тебя люблю.
Ну, я вам скажу, такое признание меня тут же вывело из приятного ступора, в котором я пребывала.
– Саймон! Ты сейчас все испортил. Не надо!
– Ну пожалуйста, дай мне сказать. Послушай меня. Кроме тебя у меня никого не было. И не будет. Я дурак, я был такой дурак, такой придурок, я тебя не заслуживаю и никогда не был достоин тебя. Ты можешь остановить меня, если считаешь, что я не прав.
– Да нет, все правильно говоришь в кои-то веки.
– Все верно, ты права, как всегда, я это заслужил. И я так сильно тебя люблю. Всегда любил. Знаешь, я думал, если я смогу еще раз тебе в этом признаться, то я сделаю это так страстно, так связно, но я, как обычно, несу околесицу. Эллен, когда я вернулся из Франции, после стольких месяцев, что не видел тебя, то понял, как только снова увидел тебя, то понял, что никто, кроме тебя, мне не нужен, но я не знал, дашь ли ты мне шанс, а потому решил, что наверно, лучше попробовать с кем-нибудь другим, вот поэтому я стал встречаться с Мариссой. А потом, когда я увидел тебя в свадебном платье, я понял, что ничего у меня с Мариссой не выйдет, потому что мне нужна ты. Я только о тебе и думал. Вспоминал, какая ты была красивая в день нашей свадьбы. Сколько нас всего ждало впереди. Прямо как сейчас, когда ты говоришь, что тебе как будто снова двадцать лет. Господи, мы были так счастливы тогда. И даже потом, когда были женаты и стали случаться ссоры, мне никогда не было плохо, потому что ты была со мной. А потом, потом я взял и все прошляпил, потому что думал только о себе, самодовольный, тупой болван.
– Слушай, ты сегодня исключительно истину глаголешь, – удивилась я.
– Да, ты была права. Когда жаловалась, что я не помогаю с детьми, не помогаю по дому, что всегда думаю сперва о своей работе и только потом о детях, о тебе, о семье, ты была стократ права, а я был законченный эгоист.
– Я говорила, что ты был эгоистичный, самовлюбленный, избалованный, вконец офигевший идиот, если точнее, – напомнила я услужливо.
– Да, так оно и было, я именно таким и был. И ты имела право так меня называть. И я все потерял, потому что был дураком, с тех пор, как ты меня бросила, не было мне счастья – я был глубоко несчастным человеком. Вот только в последние несколько месяцев мне стало легче. Мы с тобой стали проводить больше времени вместе, у нас появились какие-то общие темы, и мне стало казаться, что когда я с тобой, та ледяная глыба несчастья внутри меня стала таять.
– Как в «Снежной королеве»?
– Чего? Это ты про ту чудовищную недетскую сказку, где девочка окоченела от холода и умерла на пороге дома?
– Ой, все ты путаешь опять! Это про девочку со спичками. А я тебе говорю про Снежную королеву! Фуф, проехали! Что ты там еще хотел сказать?
– Когда ты рядом, все становится лучше. Да и тебе тоже… может быть, мне кажется, но я вижу, что ты тоже стала веселее и счастливее в последнее время. Мы за все годы брака столько не разговаривали, сколько за последние несколько месяцев. И мы же говорим обо всем. И даже сейчас, ты как будто бы помолодела, и я подумал… может быть, нам попробовать снова, может быть, я попробую признаться тебе, как тогда, в молодости. Признаюсь в любви, только без голубей.
– А вот за голубя спасибо.
– И может быть… может, мы попробуем снова? Ты и я?
– Но Саймон, нам ведь не двадцать лет теперь. И никогда больше не будет. И я не та девчонка, в которую ты тогда влюбился, и я даже уже не та женщина, на которой ты был когда-то женат. Назад дороги нет. И потом… я сама больше не знаю, кто я такая, я сама пытаюсь себя понять.
– Знаю. Я тоже через это прошел… и я тоже совсем другой человек. Я тоже изменился. Я стал сильнее. Ты всегда была сильной, но сейчас ты можешь справиться практически со всем в одиночку. Кроме разве что голубей. А я… я понял, что важно. Ты для меня важна. Мне важно быть с тобой. И с нашими детьми. Мне не нужно, чтобы мы возвращались в прошлое. Я хочу, чтобы мы двигались в будущее. Вместе. Чтобы вместе разобрались, кто мы такие.
Честно признаться, я просто одурела от услышанного. Такого я не ожидала, хотя услышать от него чистосердечное признание всех своих ошибок и своей вины было сродни катарсису. А последние несколько месяцев в его компании мне было реально хорошо.