обычным его трудно назвать в принципе на каком-либо этапе жизни. Наш отец рано ушёл из семьи. Фактически оставил маму одну с двумя детьми. И тогда у неё, Инн, не было ничего. Ни хорошей квартиры, ни машины, ни работы. Шестилетний Глеб и трёхлетний я. Всё её богатство. И если я тот период помню плохо. Точнее, вообще не помню. То Глеб помнит очень хорошо.
Меня передёргивает.
Дело в том, что Ольга Андреевна ничего не рассказывала про отца Глеба и Стаса. И вообще раньше никто из них о нём не говорил. Словно эта тема – табу. А мне было неловко спрашивать, и уж тем более выяснять подробности.
– Так вот, Глеб помнит и скандалы из-за измен отца. И ту финальную ссору, когда выяснилось, что его любовница ждёт от него ребёнка. Слёзы матери, ночные истерики, и как она пахала, чтобы поставить нас на ноги. Я мелкий был – Глеб кормил меня кашей из ложечки и стирал грязные пелёнки. В шесть лет. Потому что мать просто падала без сил. Его детство закончилось тогда. Вот и вся правда. Дальше, он делал всё, чтобы стать сильнее. И чтобы облегчить матери жизнь. Для Глеба семья – это всё, Инна. Он со своими детьми никогда так не поступит. Наш отец вычеркнул нас из жизни. Глеб ни за что на свете не откажется от свои детей.
Слова Стаса о прошлом их семьи закручивают какой-то болезненный узел в моей груди. Я прикладываю ладонь к сердцу, а затем веду вниз, пока не касаюсь живота.
Он никогда их не оставит. Наших детей.
Но я – это не дети. Я – это я.
У него не обязательно должны быть чувства ко мне, но учитывая то, что рассказал Стас, Глеб вполне может жить с нелюбимой женщиной, лишь бы у детей были папа и мама.
Наверное, это сейчас и происходит. Почему-то даже от предположения подобного к горлу подкатывает горечь.
Я закрываю глаза и вспоминаю его поцелуи. Страстные, влажные, горячие. Но что есть эта страсть? Я на него уселась. Тёрлась об него. Он здоровый, взрослый мужчина. Его реакция на меня вполне объясняется физиологией. И если бы Глебу была нужна я, то он тогда не искал бы встреч со всякими Жаннами.
– Я это сказал не для того, чтобы ты пожалела его, Инн. Глеб терпеть не может жалость, поэтому о прошлом редко говорит. Просто хочу, чтобы ты знала, под всей его суровостью и гиперконтролем скрывается человек, который по-настоящему осознает ценность семьи и человеческих отношений. Все мы носим маски.
– А твоя маска – напускная ветренность и добродушие?
Стас широко улыбается, подмигивает мне, но ничего не отвечает.
Да уж. Кто-то скрывает свои страхи под маской казановы, кто-то под потребностью в контроле, а кто-то... под безразличием и намеренным игнорированием.
– Что так смотришь? Влюбилась в меня? Только не это! Ты же не хочешь моей смерти?
– Что? – растерянно смотрю на улыбающегося Стаса.
А он переводит загадочный взгляд на дорогу и качает головой.
– Ничего, Инн, – весело хмыкает. – Ничего.
Глава 75
Глава 75
Весь дальнейший путь мы едем молча. Только у Стаса периодически вибрирует телефон, и, судя по его довольному выражению лица, звонит всё та же девушка, которой он объяснял как включается компьютер…
По мере того, как мы приближаемся к дому Ольги Андреевны я чувствую, что начинаю нервничать всё сильнее.
Сейчас я встречусь с Глебом… От этой мысли у меня по телу бегают мурашки и сердце начинает грохотать.
Мы с ним не общались нормально уже несколько дней. С той самой ночи. Я знаю, что это из-за меня. Я сама его избегаю. Не хочу обсуждать то, что между нами было и не хочу, чтобы он оправдывался за звонок этой Жанны.
Всё происходящее между нами начало выходить из под моего контроля и это меня пугает. Понимаю ли я, что испытываю чувства к своему боссу и по совместительству отцу своих детей? Да, определённой понимаю. Я же не дура.
Только вот это и пугает меня больше всего. Потому что чувства - это то, что человек не может контролировать. А когда он теряет контроль над своими эмоциями, он теряет контроль над своей жизнью. Передаёт его в какой-то степени человеку, которого любит. Я больше не хочу терять контроль…
В своё время я уже отдала всё, пожертвовала собой ради жизни любимого человека. Только эта жертва оказалась напрасной. Больше я этого не хочу.
Сбегая от мужа, я пообещала самой себе, что впредь научусь думать о себе и своих интересах. А для меня будет лучше, если я сохраню между мной и Воронцовым дистанцию. Тем более что он ко мне ответных чувств явно не испытывает. Так что лучше прервать это всё на корню. Пока ещё не стало слишком поздно. Лучше летать низко, но быть в безопасности, чем долететь до солнца, обжечь крылья и разбиться об землю.
– Стас, притормози, пожалуйста, у цветочного магазина, – поворачиваюсь к мужчине, когда мы въезжаем в населённый пункт.
Хочу купить маме Глеба букет от себя. Знаю, что босс приедет с подарком, но так как мы прибудем на праздник раздельно, то мне будет как-то не по себе, если я приду с пустыми руками.
Зайдя в цветочный, покупаю Ольге Андреевне большую охапку красных роз. Мимолётно в голове проскальзывает мысль, что я не знаю какие цветы предпочитаю сама. Наверно, это странно, что женщина в двадцать пять лет не знает, какие цветы ей нравятся. Но мне никто и никогда их не дарил. Так что и возможности сформировать предпочтения у меня не было.
Интересно, а Воронцов своей бывшей жене дарил цветы?
Боже, зачем я опять о нём думаю?! Ловлю себя на том, что все мои мысли, любые действия в последнее время приводят меня к этому мужчине.
Это не нормально. Не должно так быть…
Сев обратно в машину, прижимаю к себе розы. Наклоняюсь и вдыхаю их запах. Очень вкусный. Провожу пальцами по нежным лепесткам. Аккуратно, чтобы не испортить. С цветами вообще нужно быть очень осторожным. Одно неловкое движение и цветок погибнет. И, наверно, я бы всё же отдала предпочтение цветам в горшке. Сейчас, держа в руках букет для Ольги Андреевны, я понимаю это абсолютно чётко. Очень тяжело смотреть на что-то столь красивое, что умирает прямо на твоих глазах. А