— Я бы убил вас всех, — прошептал Тэл’льяин.
Его не расслышали. Толпа ликовала. На площади, где днем Тэл’льяин впитывал в себя энергию хомо обыкновениус, уже подготовили место: освободили центр от прилавков, сломав все, что мешало насладиться зрелищем казни.
— В костер его!
— Убьем ублюдка!
— Сожжем!
— Распнем!
Силы убывали. Тэл’льяин понимал, что умирает, и уже не дождется решения о собственной казни, а ему хотелось бы посмотреть на то, что с ним сделают. Боли он не чувствовал, страха не испытывал, даже злость куда-то ушла, а это первый признак надвигающейся темноты. Люди превратились в сплошную многорукую многоногую массу, рыночная площадь стала серой, краски стерлись, постепенно расплывались контуры. Хомо обыкновениус суетились, мельтешили, но эльфу уже не было до этого дела. Он закрыл глаза, глубоко вдохнул, выдохнул, а снова набрать в грудь воздуха не смог.
По ту сторону бытия его уже заждались…
* * *
Тысячное войско Фархата приближалось к границе Миловии и Ви-Элле. По расчетам сартрского правителя именно король Ви-Элле быстрее других согласится на его помощь и впустит войско на свою территорию. Старик болен и будет рад любой помощи.
По последним донесениям ви-эллийский король уже согласился объединить силы с О-шо и отправил послов в Рахан. Фархат успел вовремя, затяжная стадия переговоров еще не закончилась, и никаких совместных действий правители не предпринимали. Однако, следуя внутренним настроениям народа, а иногда и не зная о таковых, ви-эллийцами и жителями О-шо были сделаны первые шаги к войне со старшим народом. За обедом Фархат поговорил об этом с полукровкой. Он пригласил эльфа за стол, а Вильковеста с его крылатым другом отослал обозревать окрестности. Король видел напряженность между Эл'льяонтом и первым дрессировщиком, и хотел, чтобы мальчишка расслабился, дабы показать собственную заботу о нем.
— Всемилостивейшая Айша, как же мне надоела эта походная кухня! — пожаловался Фархат.
На столе перед его величеством стояли блюда с копченой свининой, мясом яков в винном соусе, овощными салатами со свежими гурнерами[24], говяжьими тефтелями, картофелем по-сартрски, бутыли с яблочным сидром и синим вином.
— По королевским меркам эта пища считается скромной? — спросил мальчик.
— Весьма, — кивнул Фархат, отправляя в рот огромный кусок свинины. — Я знаю, — прожевав, продолжил он, — мы в походе, и по солдатским меркам этот стол… хм, королевский. Но пока не начались боевые действия, я могу позволить себе побаловать моего гостя.
— Боевые действия? Ты о чем?
— Мы под обстрелом с двух сторон сразу. Мой милый принц, неужели ты думаешь, что Иженек оставит все, как есть? Мы отразили его атаку в Берсер-Логе, но намерения миловийского короля не изменились. К тому же остроухие… прости, твои соплеменники, всерьез намерены воевать с нами.
— Почему?
— Видишь ли, я не хотел говорить тебе об этом вот так, но нас ждет война. Нужно скрепить сердце стальными обручами, чтобы оно не разорвалось от горя, и делать то, для чего рожден. Ви-эллийцы поймали одного из ваших и убили. Долго избивали, а потом распяли и пронесли по всему городу. Труп сожгли, но, конечно, Гланхейл узнал об этом и очень зол.
— Кого именно они убили? — голос полукровки дрогнул.
— Имени его не помню, но говорят, он был лучшим среди ваших. Или самым старым. Или что-то еще в таком роде.
— Тэл'льяин?
— Вот-вот. Он убивал детей.
— Не может быть!
— Эл'льяонт! — Фархат стукнут кулаком по столу так, что подпрыгнула ложка. — Хватит! Прекрати вести себя как мальчишка! Прими правду! Твой народ свихнулся! Гланхейл спятил! Он отправил в О-шо и Ви-Элле убийц, и теперь пожинает плоды собственного безумия! Говорят, он казнил всех торговцев, прибывших в Ил'лэрию за магическими безделушками, и теперь уже два королевства готовы объединить свои силы против Ил'лэрии, и я намерен присоединиться к ним. В наших силах прекратить все это и посадить тебя на трон.
Полукровка опустил глаза.
Сартрский правитель догадывался, о чем тот думает, и не мешал. Как и теперь, когда Вильковест попросил сделать небольшую внеплановую остановку, знал, о чем тот доложит. Именно поэтому второй день подряд эльф ехал с ним в карете, а дрессировщик кружил над ними на истинно свободном.
— Мой король, — колдун заглянул в окно золотой кареты и сверкнул глазами на Эл'льяонта, — полагаю, впереди засада.
— Полагаешь? — Фархат нахмурился. — В твоем голосе должно быть больше уверенности, когда приносишь подобные вести.
— Мы движемся к последнему крупному миловийскому городу перед границей с Ви-Элле, к Юлону, и он подозрительно тих. Ни купцов, ни актеров, ни рынка, словно все вымерли. Они либо уехали, либо готовятся встретить нас.
— В первое я не верю, а второе… почему так тихо?
— До них дошли слухи, мой король. После Берсер-Лога все знают, кто является первым королевским министром. Вильковест и Гаргхортсткор — большая угроза.
— Ты же сам хотел славы.
— Все так, мой король. Но теперь они спрятались от наших глаз, они знают, что я могу видеть с небес.
— Значит, — решил Фархат, — готовимся отразить атаку. — Мы не можем терять время на обходные маневры.
— Вы пожертвуете своими людьми?! — воскликнул полукровка.
— Помнишь, что я говорил тебе о сердце? — спросил сартрский правитель.
Эл'льяонт кивнул, а Вильковест презрительно фыркнул и задернул занавеску на окнах кареты.
* * *
— Похоже, жители Юлона действительно решили напасть на нас, — ощерился Вильковест, взирая на двухэтажные каменные особняки в центре города и покосившиеся бревенчатые избушки на окраине с высоты драконьего полета.
Как он и доложил Фархату, город словно вымер, на улицах не было ни души, если не считать собак и одинокой козы, жующей траву у забора одной из хижин.
Гаргхортсткор фыркнул, выпустив в воздух серое облако дыма.
— Ты прав. Они боятся нас, поэтому спрятались, но Ярдос меня порази, они собираются атаковать!
Дракон согласился и с этим. Несмотря на затишье, буря вот-вот должна разразиться. Самое большое через час, когда к городу подойдут первые сартрские солдаты.
Дрессировщик кружил над домами, разглядывая улицы, и искал миловийскую армию. Но не находил.
Размерами Юлон превышал Берсер-Лог, но в отличие от хорошо укрепленного приграничья, не мог похвастаться хорошими защитными сооружениями. Вокруг Юлона не было крепостной стены; кучно стоящие богатые дома постепенно переходили в бедные кварталы, а те — в пригородные хозяйства, где хижины располагались друг от друга на приличном расстоянии, отделенные огородами. Глупые миловийцы опасались сартрского короля, но эльфов считали едва ли не благодетелями. Старший народ никогда не нападал на граничащие с ним королевства, поэтому обороняться от него считалось проявлением неуважения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});