возможность, — Помрой торжествующе ухмыльнулся. Он был немножко пьян и в чудном настроении.
— Алиби?
— В какой-то мере, — он сделал паузу. — Ладно, открою вам один большой секрет… но если вы расскажете об этом, я назову вас лжецом. — Исполненный самодовольства, он наклонился ко мне. — Ли мне не был нужен. Перед тем как ехать в Вашингтон, я связался с одним человеком, весьма высокопоставленным, который обещал мне помочь с контрактом. Он имел возможность это сделать и сказал мне, что контракт будет подписан в ближайшие дни. Письмо об этом он отправил накануне убийства Ли, отправил специальной почтой. Так что я мог сказать, что знал об успехе контракта до разговора с Ли.
— Зачем же тогда вы с ним разговаривали?
Помрой нахмурился.
— Потому что до ссоры мы с Ли вместе провернули множество других дел. Он был человеком мстительным, когда считал, что прав, или вернее, когда считал, что это будет полезно для него… тут есть кое-какая разница, если вы понимаете, что я имею в виду. Он был одним из руководителей штата, и мне казалось неплохой идеей обсудить с ним правительственный контракт… Это нормальный ход вещей.
— Вам нужно было получить одобрение с его стороны?
— Нет, но это могло бы помочь. Я был зол на него, но только и всего. Это весьма далеко от того, что газеты описывали как «состояние человека, все надежды которого рухнули»; а точно так же считала и полиция.
— Почему же тогда вы сразу не сказали полиции, что с контрактом все решено положительно и у вас не было никаких мотивов для убийства Ли Роудса?
Помрой сочувственно мне улыбнулся, словно не понимая, как человек, проживший на свете двадцать девять лет, может быть так несведущ в вопросах бизнеса и политики. Потом медленно, словно втолковывая ребенку, пояснил:
— Если бы я сказал в полиции, что уже заключил контракт, они потребовали бы доказательств. И мне пришлось бы показать письмо. Тогда они связались бы с автором письма, это поставило бы его в неловкое положение и вполне могло подорвать его авторитет. Ведь наша страна следует одним принципам, а делает вид, что живет по другим. Предполагается, что контракты будут переданы лучшей компании, которая находится в самом прекрасном финансовом состоянии. «Помрой и Ко» — отличная компания, но существуют сотни ничуть не худших. Чтобы получить контракт, мне пришлось воспользоваться поддержкой наверху… И если бы всплыло имя того, кто мне помогал, я мог бы потерять контракт, дружбу влиятельного лица, потерять свое дело…
— Но спасти свою жизнь.
— Моей жизни ничего не угрожало. Если бы дела пошли совсем плохо, я все бы рассказал. Но я был чертовски уверен, что мне ничего не смогут предъявить… хотя они были весьма близки к этому.
Меня все еще беспокоил один вопрос.
— Почему все-таки вы поссорились с сенатором? Почему он не поддержал вас в министерстве обороны?
Помрой рассмеялся.
— Ли всегда старался содрать за услуги побольше. После десяти лет нашей совместной работы он нашел покупателя, который предложил большую цену. Конкурирующая фирма попыталась перекупить его, и он позволил это сделать. Большая фирма с севера с филиалами по всей стране год назад появилась и у нас в Талисман-сити. Как настоящие профессионалы, они быстро вышли прямо на Ли и предложили финансировать его выдвижение в президенты. Думаю, вы понимаете, кого я имею в виду, раз занимались организацией его рекламной кампании.
Я действительно знал. Это был один из крупнейших картелей страны. Я знал, что они участвуют в кампании, но не знал, что они платят за все.
— Я мало что мог им противопоставить. Даже если Ли хотел мне помочь, он не смог бы этого сделать, по крайней мере, до тех пор, пока не оформится его выдвижение в президенты. Но к тому времени меня бы уже вышвырнули из дела. Поэтому я организовал все без него. Я пришел к нему, только чтобы поговорить о будущем, выяснить, долго ли его будут держать на привязи. Однако разговор не получился. Ли был настоящим дьяволом, я никогда не думал, что он может быть таким. Холодный и безжалостный, он не задумался бы пожертвовать собственной матерью ради карьеры. Его не интересовал никто, кроме моей жены. Я не знал причин, но они с Камиллой были очень близки; он любил ее даже больше, чем Элен, больше, чем собственную жену.
Уже только поэтому мы не смогли бы доказать, что у меня не было намерений его убить… даже если не говорить о наследстве. Он никогда меня особо не любил, но никогда бы не позволил, чтобы она страдала. В свое время он ясно дал нам это понять. В любом случае особая опасность мне не угрожала.
…Постепенно все становилось на свои места. Это было очень похоже на головоломку. Сейчас я уже собрал ее большую часть, и оставалось лишь сложить центральные кусочки, множество маленьких кусочков, окропленных кровью.
Уинтерс тоже присутствовал за ужином, но за весь вечер ни разу не заговорил со мной и даже не взглянул в мою сторону. Разговаривал он главным образом с Камиллой Помрой и Уолтером Ленгдоном. После ужина мы перешли в гостиную. К тому времени, когда я устроился в кресле с чашкой кофе в руках, служитель закона исчез. Насколько я мог судить, ухода его никто не заметил.
Я попытался подобраться к миссис Роудс, но она, словно разгадав мои маневры, извинилась и отправилась спать.
Ленгдон и Элен в дальнем конце комнаты играли в триктрак. Я заметил, что их больше не радует общество друг друга, как прежде; все шло к тому, что Элен вскоре вновь появится на рынке, предлагая себя очередному жениху. Найти его будет нетрудно, учитывая, что она не просто симпатичный лакомый кусочек, но и вдобавок теперь стоит около миллиона долларов.
Помрои увлеклись беседой у камина, так что мы с Вербеной Прюитт оказались единственной оставшейся парой, и между нами завязался разговор.
— Теперь вы поближе познакомились с Вашингтоном, — заметила государственная дама, всем обликом излучая радушие.
— Вышло не совсем то, чего я ожидал.
— Не думаю. Нам просто повезло, что все сложилось так благополучно. Полиция вполне могла ничего не доказать, и нам пришлось бы долгие годы оставаться под подозрением… А это, молодой человек, вода на мельницу нашим политическим противникам.
— На мельницу… — задумчиво повторил я.
— Руфус толком не подумал, — мисс Прюитт глубокомысленно играла гроздью вишен, которые какой-то садист разбросал по стратегическим точкам ее кофейного платья. — Я на его месте не сдалась бы так легко. Предположим, документы нашли и он