Когда в среду вечером Танюша поднялась на Связную гору для очередного созвона с матерью и Олей, ей на телефон пришла СМС-ка с незнакомого номера. Танюшу уведомляли, что ее призыв услышан, и на выходных на озеро Дубовое высаживается «активистский экодесант» для оказания помощи. В первую минуту Танюша ничего не поняла, потом поняла, но не поверила, а потом, когда все-таки поверила – чуть не задохнулась разом от изумления, восторга и страха. Вроде бы это было то самое, о чем она мечтала и о чем просила в своих воззваниях, но… она совершенно не представляла, что это может стать реальностью. «Экодесант… сюда… вот прямо здесь, около Озера?..» - испуганно бормотала она, возвращаясь на стоянку. Танюша и без того ревновала свое Озеро к другим людям, а тут на его берега (правда, от них остался только клочок болота между сомкнутыми клешнями забора, но все-таки) привалит сразу целая толпа… Они будут гомонить, топать, распугивать птиц… Да Бог весть что они еще будут делать! «Но ведь это другое, - тут же возразила она. - Это активисты, они приезжают с добрыми намерениями. Они намереваются освободить Озеро, сломать забор. Я ведь сама этого хотела».
Она спустилась с холма и вышла по тропинке к Озеру. С тех пор, как оно практически скрылось из глаз, отдыхающие тоже исчезли. На Связной горе изредка появлялись одна-две палатки, хозяева которых ходили за водой через болотинку. Иногда, шагая «турпоходом» между соседними станциями, останавливалась Эмма со своими школьниками. Танюша немного задержалась напротив прохода в заборе, но приближаться к берегу не стала: воды она еще с утра набрала довольно, а лишний раз смотреть на фасад кудимовского особняка не хотелось. Она лишь кивнула Ионушке (как делала ежедневно по несколько раз, проходя мимо) и, свернув, побрела вдоль правой заборной клешни. Мысли теснились к голове, надо было успокоиться и все обдумать. Забор, захват – это ужасно, это синоним зла. Так? Так. Но пьяные шашлычники, оставляющие мусор, рубящие деревья и включающие магнитолы – это ведь тоже зло? Безусловно. Правда, и Кудимов порубил много деревьев, и по вечерам с пирса нередко слышались его пьяные крики и музыка. Но мусор он не оставлял, конечно. Его челядь аккуратно вывозила мусорные пакеты (хотя и безо всякой претензии на раздельный сбор). Один раз Танюша укладкой разглядела их содержимое: круглые плоские бутылки из-под дорогого, вероятно, коньяка, стеклянные банки из-под натурального сока, недоеденные грозди винограда и картонные коробки с французскими надписями – должно быть, там был сыр. Хозяин и его семейство не гадили на собственном озере, но к Танюше они относились еще хуже, чем шашлычники. Мало того, что они оставили ей для доступа узенький проходик – как-то раз Танюша встретила в лесу жену Кудимова с детьми и обслугой, и они посмотрели так, словно рады были бы плюнуть в нее взглядом... «Но причем здесь я? - наставительно оборвала себя Танюша. - Ведь главное – хорошо ли там Ионушке». Она представила себе его, водной гладью раскинувшегося между половинками забора и глядящего в небо. С одной стороны, теперь у него только один шашлычник. Других выгнали. Но, с другой стороны, он ведь заперт у Кудимова, как в тюрьме. Вместо леса на берегах – высокий забор. В дно больно забиты сваи пирса. Танюша может подойти к нему только с одной стороны, а если заплывает на середину, то из будки сразу выходит охранник, встает, широко расставив ноги и скрестив руки, и внимательно смотрит, пока она не выдержит и не повернет назад. Разве это правильно? Конечно, нет. «Но ведь если сломать забор, и если, предположим, Кудимов не станет его восстанавливать (хотя это маловероятно), то на Озеро снова ринутся жлобы… Так что же я хочу? Неужели я хочу, чтобы Ионушка навсегда остался в плену? Нет, нет и нет! Но тогда что? Господи, помоги мне захотеть правильно!..»
- Девушка, девушка! – вдруг донеслось из-за забора.
Танюша вздрогнула от неожиданности и остановилась.
- Да вы не бойтесь… Я просто подумал – может, вам водичка нужна? Чтоб вам самой с болота не набирать, по мокрому не ходить…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Танюша не видела обладателя голоса, но сразу его узнала. Это был тот самый рабочий, что переносил ей палатку и горячо хвалил хозяина. Она давно его не видела. Подумала даже, что вздорный Кудимов его уволил.
- Водичка? Да я… В общем-то, у меня есть. С утра набрала.
- Вон оно что. Жаль. А то я вам с хорошего места взял, прямо с пирса! У вас-то там вода, небось, мутная… Может, все-таки возьмете? Я уж и в канистру набрал.
Танюша заколебалась.
- Ну, раз уже набрали, то спасибо…
- А вы подойдите к калитке, я вам передам!
Танюша послушно повернула и пошла назад к болотинке. За забором слышалось шлепанье ног и учащенное дыхание – невидимый спутник тащил тяжелую канистру.
- Давно вас видно не было, - заметила Танюша. – Хозяин вас там не обижает?
Послышалось сопение.
- Да нет, не обижает. Он мужик хороший, не обманывает, – прозвучал ответ немного погодя.
Они вместе, каждый со своей стороны, дошли до края забора. Изнутри забренчал замок, дверь со скрипом приоткрылась, и жилистая рука, держащая канистру, просунулась в щель. Следом показался и ее обладатель – все тот же, в грязных штанах и в футболке с ежиком. Он тревожно озирался – видно, боялся, что заметят охранники.
- Вот, держите. Чистая, свежая. – В прозрачной пластиковой капсуле плескалась искрящаяся влага.
Танюша неловко приняла ручку канистры и чуть не выронила – она была тяжелая.
- Эх, я бы вам наверх дотащил, да нельзя отлучаться. Николаич сегодня злой.
- Николаич – это вроде вашего мажордома?
Танюша не думала, что собеседник знает это слово, но он кивнул.
- Ну да.
Он виновато следил за ее движениями, видимо, желая помочь, но опасаясь гнева Николаича. Танюша решила облегчить ему совесть.
- Ничего, я дотащу. Спасибо!
Она отошла на несколько шагов и опустила ношу на землю, чтобы передохнуть. Ее тайный помощник все еще выглядывал из-за двери.
- Скажите, а сколько вам платят? – неожиданно для себя спросила Танюша.
Он замялся и опустил глаза.
- Сколько? Ну как сказать… Мне же, в общем-то, деньги и не нужны. Я же тут у них живу на всем готовом. Жилье, кормежка. В общем-то, я ж и не работаю, а так, помогаю просто.
- Короче, вы работаете за еду, - поняла Танюша. – Странно, одно дело я, но вы… Вы же могли бы найти себе в городе что-то получше. Вы вот строить, я смотрю, умеете. Зачем же тут сидеть?
Рабочий вздохнул.
- Да это… Даже и не знаю, как объяснить. Мне тут нравится. Лес, озеро… - Он осекся, поняв, что затронул болезненную тему. – Я понимаю, вы, наверное, злитесь на него, что он забор поставил. Но это потому, что он думает, что вы – из тех, кто мусор оставляет. Я пытался ему сказать, но он не слушает, руками машет…
Танюша представила, как выглядел этот диалог. Должно быть, стоило подчиненному робко приоткрыть рот, как Кудимов обрушился на него с матерной бранью.
- Но за своих он – горой. Вот даже мне – реально так помог! Где бы я был сейчас без него, не знаю. Долго рассказывать, а то бы я…
- Вот только своими он считает лишь тех, кто внутри забора.
- Так это… нет проблем! – обрадовался поклонник Кудимова. - Хотите, я вас к его жене устрою, комнаты убирать? Там работа не пыльная. Ведра, швабры – все современное, красивое. И форму вам дадут. Прежде жена Илюмжона работала. Но они… в общем, ушли они, уехать пришлось.
Танюша снова подхватила канистру.
- А платят сколько? Или тоже за еду? – с улыбкой спросила она.
- Не-ет, им точно платили. – Рабочий наморщил лоб. – Не помню, сколько, но платили.
«Мне - устроиться работать за забор? Да он в своем уме? Кудимов или жена его, как увидят меня, такого пинка дадут, что я отсюда до станции долечу. Это только если изменить внешность. Пластическую операцию, например, сделать. – Танюша усмехнулась про себя. – Тогда было бы можно. А что, ведь это было бы здорово! Я была бы все время рядом с Озером. Я бы о Нем заботилась. Эх, жаль, что это невозможно».