Читать интересную книгу Фердинанд Врангель. След на земле - Аркадий Кудря

В Ново-Архангельске, рассказывал Головин, на него очень сильное впечатление произвел вид колошей, в декабре гуляющих по земле босиком и будто не испытывающих от этого никаких неудобств. Да еще обвешанная ракушками туземка, с лицом, размалеванным черной краской, а веками — красной, резво катавшаяся на коньках по льду замерзшего озера. Понравилось ему и то, что колоши очень дорожат письменными свидетельствами своей благонадежности и преданности русским и что такие свидетельства они передают как семейные реликвии от отца к сыну и внуку.

Обратно ревизоры возвращались тем же путем и, находясь в Нью-Йорке и Вашингтоне, застали начало войны в Соединенных Штатах между Севером и Югом, разгоревшуюся в связи с планами освобождения негров и предоставления им свободы. В Вашингтоне, говорил Головин, было расквартировано почти шестьдесят тысяч солдат и большая их часть состояла из всякой сволочи, набранной отовсюду, чуть ли не из тюрем. Процветали полная вольница, пьянство, мародерство, и по улицам было небезопасно ходить: ограбить могли в любую минуту. Однажды забрались даже в дом российского посланника Стекля, когда вечером он уехал с женой в гости, а в особняке оставался лишь старик-дворецкий. Вдруг явились трое подвыпивших и вооруженных до зубов солдат и на вопрос дворецкого, что им нужно, нагло заявили, что им действительно кое-что здесь нужно и они это, без сомнения, получат. Старик, не в силах оказать им сопротивление, все ж не растерялся, подбежал к окну и, раскрыв его, стал звать на помощь. И это был правильный шаг: напуганные солдаты немедленно ретировались.

Рассказывая все эти любопытные подробности своей поездки, Головин будто намеренно избегал говорить о том, какое впечатление произвели на него российские колонисты и состояние дел там. И тогда Врангель сам задал этот вопрос. Подумав с минуту, Головин ответил: «У меня нет претензий к системе управления колониями, и я буду аргументировать в своем отчете необходимость сохранения компании и ее привилегий. Далее подчеркну необходимость укрепления русских владений в Америке, учреждения постоянного крейсерства военных кораблей с целью обуздания своеволия китоловов и борьбы с контрабандистами. У меня создалось впечатление, что, если действовать более энергично и предприимчиво, можно взять в Америке многие богатства, не только лес, но и ценные руды, до чего пока руки не доходили. Кое-кто полагает, что, цепляясь за эти колонии, от которых Россия имеет не так уж много прибыли, мы можем испортить отношения с Соединенными Штатами. Однако из бесед с американцами, а я встречался в Калифорнии с сенатором Гвином, в Вашингтоне с другими видными политиками, вынес убеждение, что симпатия к нам американцев простирается до определенных границ — пока им это выгодно и ни к чему их не обязывает. Но жертвовать собственными интересами ради дружбы с Россией, когда из нее не получается никакого коммерческого навара, они никогда не будут».

Не мог не заметить ему: «Удивительное совпадение взглядов! В бытность службы в Америке и у меня создалось об этой нации и перспективах наших взаимоотношений точно такое же мнение».

Точка зрения правительственных ревизоров возымела свой эффект, и после долгих дебатов общее собрание Государственного совета признало сохранение Российско-Американской компании весьма желательным, и это мнение было утверждено Александром III. Срок привилегий компании был вновь продлен на двадцать лет. Акционеры ликовали. Казалось, что все страсти позади.

Иногда до него доходили из Америки согревавшие сердце известия о новых славных деяниях служащих компании. Так, в 1863 году креол Иван Лукин, сын Семена Лукина, сумел с группой индейских торговцев подняться от компанейской фактории Нулато в верховья Юкона вплоть до английской фактории Форт-Юкон, осуществив мечту нескольких главных правителей Русской Америки. Это значило, что исследование глубинной части Аляски продолжалось, все заметнее становился русский след на этой земле.

Но пока ветераны компании пребывали в спокойствии, полагая, что надвигавшаяся буря миновала их, события подспудно развивались своим чередом, уже шли, оказывается, тайные переговоры представителей России с правительством Соединенных Штатов об уступке Аляски, и, как выяснилось позже, далеко не последнюю роль играл в них российский посланник в Вашингтоне Стекль. Непонятна была спешка, причины, подстегнувшие переговоры. Может быть, золото, которое в разных местах уже находили на Аляске? Но самые крупные его признаки были обнаружены на реке Стикин, выше двухсот верст от устья, то есть на английской территории. Однако сообщалось, что число золотоискателей, бродящих в поисках золота близ границ русских владений, уже, по самым скромным подсчетам, переваливает за несколько сотен, и кое у кого определенно был страх, что ежели золото найдут в большом количестве, то никто не будет смотреть, на чьей территории оно лежит, и вслед за старателями с их лопатами и промывочными лотками в русские владения могут вторгнуться и солдаты, чтобы защитить золотоискателей от русских и попутно взять эту землю силой.

Финал для многих, и для него тоже, наступил неожиданно, из сообщений газет и телеграфных агентств. Вначале это походило на слухи, что, мол, Соединенные Штаты купили русские земли в Америке за 7 миллионов долларов. Затем слухи стали подтверждаться официальными источниками. Тревожно забили в набат патриотические издания. Запомнилась статья, опубликованная в газете «Голос». Лиха беда начало, негодовал автор, и если сегодня продают, по слухам, Николаевскую железную дорогу, а завтра американские колонии России, то чего же, в таком случае, ожидать послезавтра? Начнут продавать Крым, Закавказье, Остзейские губернии? Добра-то, мол, у России еще много, и за охотниками позариться на него дело не станет. Вспомнили в статье грубую ошибку и нерасчетливость при уступке колонии Росс на берегу золотоносной Калифорнии. И что же, опыт этот ничему не научил, делаем еще большую ошибку? Аляску-то с колонией Росс не сравнить. И неужто можно так пренебрегать чувством народного самолюбия, чтобы жертвовать им за несколько миллионов долларов? И неужели трудами Шелихова, Баранова, Хлебникова и других самоотверженных людей русских должны теперь воспользоваться иностранцы и собирать взращенные ими плоды? Нет, заклинал автор, как некоторые говорят «Чур меня!», отказываемся верить этим нелепым слухам.

Однако это не было слухами, уже и правительственные издания подтвердили сенсационную новость. С серьезным опозданием, но в правительстве все же вспомнили, что надо бы известить о продаже Аляски и компанию, которой эта новость касалась в первую очередь. В главном правлении компании, куда он зашел тогда обсудить, что же делать дальше, был траур. Спросил коллег-акционеров, не было ль указания от правительства сообщить новость главному правителю колоний князю Максутову[54]. Ответили: «Нет, Фердинанд Петрович, не было». — «Так пора самим запросить такое разрешение сообщить Максутову о продаже трансатлантическим телеграфом». Тут же сел и написал запрос на имя министра финансов Рейтерна. Ответ был получен скоро: «По соглашению с министерством иностранных дел разрешаю в. пр-ву уведомить главного правителя российско-американских колоний о заключении с Соединенными Штатами трактата об уступке им колоний». На той же депеше от Рейтерна, передавая ее для исполнения, пометил: «Депешу кн. Максутову надобно отправить тотчас же. Пришлите мне ее на просмотр».

А осенью того же года, в октябре, князь Максутов с прибывшими из России специальными уполномоченными осуществил в Ново-Архангельске тягостную церемонию официальной передачи русских владений в Америке представителям Соединенных Штатов. И вместо спущенного русского флага был поднят флаг новых хозяев этой земли.

Так и кончилась Русская Америка. Но русский след на этой земле стереть невозможно. Он должен жить и в укоренившейся там православной вере, в именах крещеных туземцев, в названиях заливов, рек, гор, островов...

Вернувшись в дом, Врангель разделся в прихожей, передал пальто и фуражку встретившей его пожилой экономке. Та предупредила:

— Приходил почтальон, Фердинанд Петрович. Принес пакет. Я положила его в вашем кабинете.

Пакет был от старого друга, сподвижника по Русскому географическому обществу Карла Бэра[55]. Нетерпеливо надрезал бумагу, достал присланный журнал — последний, только что вышедший номер «Известий Русского географического общества». Прочел короткую сопроводительную записку Бэра. А вот и его статья в журнале — «Несколько слов по поводу новооткрытой Врангелевой земли». Тема знакомая. Еще с начала года в научных изданиях появились публикации по поводу полярной земли, открытой в Ледовитом море американским китобоем Лонгом, которой охотник за китами дал имя Врангеля. Самого сообщения удачливого американца видеть не довелось, но судя по некоторым выдержкам из других изданий, это была именно та земля, которую по наводке чукотских старейшин они упорно искали вместе с Козьминым и Матюшкиным.