class="p">Деревянные двери в конце коридора со скрипом открылись, заставив их замолчать. Шаги приближались. Звук, словно кого-то тащили по полу. Черепа открыли дверь камеры и бросили Кейна внутрь. Он промок по пояс и был почти без сознания. Джакс бросился к нему:
— Гребаные ублюдки. Вам приятно избивать калеку?
В ответ он получил удар ботинком в лицо, затем Черепа схватили Дрена.
— Нет. Нет. Оставьте меня в покое. — Он извивался и пытался вырваться. Бронированный кулак врезался ему в грудь, скручивая Дрена и ломая ребра. Он бы закричал, если бы в его легких было хоть немного воздуха. Вместо этого он рухнул, и они потащили его наверх. Внезапный свет резанул по глазам, мольбы о пощаде сорвались с его губ. Каким большим человеком он был. Король гребаного ничто.
Офицер ждал его в комнате. Пол был мокрый. За стулом с ремнями стояло большое ведро с водой. Дрен уперся пятками, чтобы его не затащили внутрь, но удар дубинкой по ноге положил этому конец.
Офицер улыбнулся:
— А. Другой молодой человек. Скажи мне... ты когда-нибудь тонул?
— Пожалуйста… пожалуйста... — взмолился Дрен. — Все это большая ошибка. Я просто глупый вор.
Черепа привязали его к стулу и заняли позицию рядом с ним.
— Мы знаем, кто ты и что сделал, — сказал офицер. — Другие рассказали нам все. Я хочу только одного — чтобы ты подтвердил факты.
— Я пытался украсть из их магазина, вот и все. — Дрен перевел взгляд с офицера на Черепа и обратно. — Вы должны мне поверить.
Офицер кивнул Черепам. Стул Дрена откинулся назад, и его голова погрузилась в воду. Он бился, но Черепа держали его крепко. Гул в его голове быстро нарастал вместе с потребностью дышать. Когда его бросили в море было не так. Здесь не было спасения. Не было ножа.
Они подняли его, и он хватал ртом воздух. Вода текла по его лицу, скрывая слезы.
— Итак, — сказал офицер. — Что ты хочешь мне сказать?
— Пожалуйста, — взмолился Дрен. — Я был голоден. Мне нужна была еда.
Офицер кивнул. Они опустили голову Дрена обратно в ведро.
Не теряй надежды, сказал старик.
Вода сомкнулась над его лицом.
Надежды на что?
42
Дарус
Котеге
Дарус и Скара стояли на плацу перед руинами Котеге. Тело Аасгода лежало между ними, но Дарусу от этого не стало легче. Маг-ублюдок умер слишком легко; он должен был больше страдать за то, что сделал. Как он посмел ударить благословенного Кейджем? И как посмела сестра позволить Аасгоду это сделать?
— Ты не торопилась, — рявкнул Дарус. — Держу пари, тебе показалось забавным наблюдать, как я горю.
— Брат, брат, — ответила Скара. — Почему ты всегда думаешь обо мне самое худшее? Я добрался туда так быстро, как только могла. И убила его при первой же возможности.
— Это ты так говоришь. — Дарус не поверил ни единому слову. — Я ненавижу умирать. Ты знаешь, как это больно?
Скара отвела взгляд:
— Нет.
— Узнаешь, однажды. — Пусть Кейдж придаст ему сил, но он хотел сделать это здесь и сейчас. Убить ее. Это заставило бы ее замолчать. Каждая частичка его существа кричала в агонии. Если бы она была быстрее… Боль была почти невыносимой. Это было неправильно.
И девчонка сбежала. Он свирепо посмотрел на Скару. Она сделала это нарочно. Ей нравилось наблюдать за его страданиями. Она позволила магу его убить, а теперь собиралась унизить его перед Кейджем. Сука. Сука. СУКА.
Вдалеке солнце пробивалось сквозь деревья. Еще один день, проведенный в этой жалкой глуши. Солдаты все еще могли вернуться с девчонкой... даже мертвой, и ночь бы удалась. Если нет... не будет никаких дополнительных подарков от Рааку, никаких повышений по службе, никакой славы. Он только надеялся, что труп Аасгода удовлетворит Императора.
Скара положила руку ему на плечо.
— Ты слышал звук рога. Люди ее нашли. Как только они приведут ее к нам, мы сможем покинуть это место и вернуться в Эгрил. — Она оглянулась на Осмера, все еще оплакивающего своих мертвых гончих. Его детей. — И потеря двух Киориу не будет иметь ни малейшего значения.
Он напрягся. Она должна была об этом заговорить. Напомнить ему о его неудаче. Ведет ли она список? Была ли ее жажда власти настолько велика, что она бы пожертвовала собственным братом? Клянусь яростью Кейджа, он хотел бы посмотреть, как она истекает кровью до смерти. Тогда она не была бы такой самодовольной. Тогда ее список был бы бесполезен:
— Где же солдаты? Они уже должны были вернуться.
— Из-за снега это затруднительно.
— Если они ее не схватили, то с таким же успехом могли бы перерезать себе глотки до того, как это сделаю я.
— Ты всегда такой раздражительный после возвращения. Это так ужасно?
— Этот человек меня поджарил. Конечно, это было чертовски ужасно. — Он пнул Аасгода по голове сбоку. — Ублюдок. Все чешется. Я хочу содрать с себя кожу.
Скара подняла обе руки, словно сдаваясь:
— Помни, я на твоей стороне.
Верно. Скара, должно быть, думает, что он, дурак, в это поверит. Дарус мило улыбнулся. Она могла подождать. Как только он заполучит девчонку, славу, расположение Рааку, тогда он обсудит с ней, на чьей она стороне. Он позволит ей испытать свои ножи. Это поможет ей понять, насколько на самом деле болезненной была почти смерть.
Он сосредоточился на деревьях, желая поджечь их, спалить дотла этих ублюдков, но снег делал это невозможным. С детства ему нравились пожары. Он начинал с малого, с крыс и мышей, потом перешел к бродячим кошкам и собакам. Они растерянно смотрели на него, когда он бросал их в огонь. Одна дворняжка сбежала, ее шерсть горела, и чуть не подожгла семейный за́мок. Отец был недоволен. Урок был не из приятных, но сослужил ему хорошую службу. После этого он заботился о том, чтобы сначала перерезать им подколенные сухожилия. Никому не было позволено сбежать.
Белые точки двигались среди деревьев.
— Они вернулись. — Скара шагнула вперед. — Они ее схватили?
Они наблюдали, как солдаты выходят из темноты. Дарус прикусил губу, затем остановил себя, не желая показывать никаких признаков слабости. Он заставил свое выражение лица принять обычную бесстрастную, но слегка удивленную маску. Как будто ему было все равно.
Солдаты появились с пустыми руками.
—