Вперед на Донбасс, Мариуполь и Крым
1
Покрышкин приземлился на новом аэродроме первым. Знакомая станица – здесь он изучал «мессершмитты» в сорок втором году в группе генерала Науменко. Вон в той отдаленной хате ему пришлось просидеть под арестом несколько часов, пока бдительный командир зенитчиков устанавливал его личность.
Командир полка Исаев, занятый отправкой технического состава и эвакуацией всего хозяйства, остался в Поповической. Александру, как его помощнику, надлежало решать текущие вопросы на месте самостоятельно.
Летчики прибывали поэскадрильно. Несмотря на сильный, порывистый ветер, все садились нормально. Едва приземлившись и зарулив в указанное место, летчики выскакивали из самолетов и бежали на КП – каждому хотелось поскорее узнать, что там нового на Курской дуге, не собираются ли 9-ю дивизию перевести под Белгород или Орел.
А Курская дуга уже стала постепенно разгибаться. Советские войска освобождали один город за другим. Почувствовав, что проигрывают сражение, немцы стали перебрасывать войска с Донбасса под Харьков.
Еще 17 июля Южный фронт под командованием генерал-полковника Толбухина начал наступление. Миусская операция, подобно операции Северо-Кавказского фронта, сковала крупные силы противника и не позволила ему перебросить ни одной дивизии под Курск. Но прорвать Миус-фронт толбухинцы не смогли, к тому же 30 июля немцы нанесли сильный контрудар. С целью поддержки своих наземных войск на Иловайском направлении они срочно перебросили сюда с других участков фронта около двухсот самолетов, доведя общий парк до 700 единиц.
9– я гвардейская истребительная дивизия была введена в бой лишь 4 августа, когда период активных действий наземных войск в районе Миуса практически заканчивался. Поэтому полки включились в штурмовки железнодорожных узлов Харцызск, Ясиноватая, Макеевка, уничтожая эшелоны с танками, артиллерией и другой техникой. Попытки «мессершмиттов» противодействовать советским истребителям успеха не имели, поскольку 16-й полк блокировал их аэродромы.
13 августа Юго-Западный и Южный фронты совместно начали Донбасскую операцию. Противостояла нашим войскам группа армий «Юг» под командованием генерал-фельдмаршала Манштейна.
2
Раздался мощный взрыв, за ним второй, третий… Перекрывая один другой, они сплелись в оглушительный вой, гул, треск. Земля, небо, палатки – все судорожно забилось, затряслось, засверкали зарницы, местами вспыхнул огонь… Послышались крики: «Бомбят! Русские прорвали фронт!»
Сонный, не выспавшийся после вчерашнего напряженного дня, Хартманн скатился с кровати, впопыхах оделся и выбежал из палатки. Небо на востоке озарялось отдаленными вспышками, слышался грохот артиллерии.
Зловещая тень советского бомбардировщика дальнего действия маячила над аэродромом в Кутейникове. Он уже сбросил свой груз и теперь, уходя к пылающему востоку, поливал аэродром из пушек и пулеметов. Вдогонку ему робко тянулись разноцветные нити трассирующих очередей «эрликонов». С длинными крыльями и тонким туловищем, бомбардировщик казался каким-то зловещим, страшным хищником.
Наконец пилоты его эскадрильи собрались.
Теперь можно было бежать за указаниями в штабную палатку. Аэродром ожил, загрохотали моторами истребители, засуетились бензозаправщики, машины с боеприпасами, стартеры, рота обслуживания, ликвидирующая воронки. Над полем еше не разошлись столбы дыма от взрывов. Расползаясь, они принимали форму гигантских грибовидных тел.
Когда Эрих вошел в палатку, совещание там уже было в полном разгаре. Командиры эскадрилий, адъютант, командир группы – все обступили и внимательно слушали полковника Храбака. Он ставил боевые задания.
Увидев Эриха, он воскликнул:
– Наконец-то, Хартманн, вы соизволили появиться! Слушайте задание: патрулировать в воздухе весь день и отгонять русские штурмовики. Вот здесь, – он указал пальцем место на карте, – русские совершили прорыв. Пикировщики Руделя намерены задать им жару. Прикрыть наши пикировщики и уничтожить русские штурмовики, если они появятся, – такова наша главная задача на сегодня. Если вражеские самолеты не появятся, что маловероятно, обстреливайте пехоту. Ступайте! С вами бог и удача!
Эрих молча козырнул и вышел из землянки. Семь пилотов, построившиеся в шеренгу, его уже ожидали. Он всмотрелся в их лица – все они были сонные и уставшие.
– Внимание! – И он начал инструктаж, так же, как когда-то это делал Крупински. Те же слова – держаться парами, бой начинать по приказу. Цель номер один – советские штурмовики. Атакуем по очереди. Одна пара вверху прикрывает нижнюю, вторая атакует. Если русских будет много, каждая пара атакует самостоятельно. Надеюсь, что никто из вас не подведет меня, нарушив дисциплину в воздухе. Все. С богом.
Слова те же, но настроение у всех сейчас было другое.
Все побежали к своим машинам, к счастью, не пострадавшим от ночной бомбежки. Видимость уже значительно улучшилась.
– Все в порядке? – по привычке спросил у Биммеля Эрих, прекрасно зная, что у механика истребитель всегда готов к вылету. Тот молча кивнул. Вид у него был удрученный, видимо, ему досталось во время бомбежки. Забираясь в кабину и запихивая под себя парашют, Эрих в который раз подумал, что ему здорово повезло с механиком – у парня просто золотые руки.
Он взлетел первым. Набрав высоту, оглянулся и проверил, все ли на месте. «Мой ведомый лейтенант Пульс, – считал он. – Вторая пара – лейтенант Ори Блессин с сержантом Юргенсом. Дальше – второе звено. Командир Ханс Биркнер с ведомым лейтенантом Гельмутом Липфертом. Дальше – фельдфебель Бахник с лейтенантом Вестером. Он недавно прибыл в группу после окончания летного училища, и за ним нужно присмотреть в бою. Все на месте».
Готовая к бою восьмерка направилась к переднему краю, обозначившемуся на горизонте черно-белыми столбами дыма. Хартманн прикинул – лететь предстоит минут десять, и тут же его мысли переключились на другое.
Вспомнился отпуск в Штутгарте, время, когда можно было от всего отключиться и хотя бы спокойно спать по ночам. Бомбардировщики англичан и американцев еще не добрались до предместий Штутгарта, но общая атмосфера в семье была просто удручающей. Невеста Урсула была в отчаянии – выживет ли он в этой войне. Отец после каждого выступления маршала Геринга и министра пропаганды Геббельса с горечью твердил об ужасающей ошибке фюрера, развязавшего войну, которую Германия никогда не выиграет. Бедный отец, он еще не видел, что творится на Восточном фронте, сколько здесь гибнет немцев.
Богатый жизненный опыт старика и знание человеческой психологии позволяли ему трезво оценивать обстановку. Обо всем, что ожидает Германию, он не раз говорил сыну еще в тридцать девятом году, но тогда Эрих отца не слушал, считал, что старик отстал от жизни и ничего в ней не понимает. Он, как все немцы, был влюблен в фюрера и верил только ему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});