Читать интересную книгу Граждане Рима - София Мак-Дугалл

Уна вряд ли смогла бы сказать, почему пошла именно в этом направлении, разве что фигура, которую увидел Товий, по крайней мере, означала нечто определенное и живое, за чем можно было гнаться. Они не бросят его тело, подумала она, я никогда не узнаю, что они сделали с ним, пройдут месяцы, прежде чем мы удостоверимся, что он действительно мертв.

Но в то же время ее поддерживало рассудительная и оптимистичная мысль, достойная, пожалуй, Сулиена: их не может быть много. Одно дело, когда на ноги поставлена вся стража; но многим ли можно доверять в подобной ситуации — многие ли могут убить одного из Новиев и сохранять при этом полное спокойствие? Тут надо выбирать осторожно. Возможно, они уже отчаиваются найти его. А в таких лесах, да еще в гористой местности, нужно точно знать, где находится то, что ты ищешь, ты можешь быть в полумиле от цели, даже меньше, и все равно не обнаружить ее. Он может, может ускользнуть от них.

Преодолев искусственную насыпь, прикрывавшую вход в ущелье, они, после некоторых колебаний, разошлись в разные стороны, вдоль реки, вверх по склону, но довольно скоро Уна и Лал, задыхаясь пробиравшиеся сквозь чащу, услышали крик Товия. Обе остановились, на мгновение окрыленные надеждой. Лал, забыв, что Уна не любит, когда к ней прикасаются, сжала ее руку. Но Уна не противилась, у нее просто не было времени обращать на это внимание, пока они, не разбирая дороги, мчались вниз, в долину; кроме того, она обнаружила, что напряжение, через пальцы, может передаваться другому, уходить в землю.

У подножия холма они увидели Зи-е, и в тот же момент у Уны буквально опустились руки от разочарования, поскольку впереди Товия был кто-то, но только не Марк, — два человека, которые, спотыкаясь, пустились наутек, как только они поняли, что их заметили.

Но шансов убежать у них не было, поскольку Зи-е тут же рванулась вслед за ними. Она была далеко не в лучшей форме, но другим ее рывок показался удивительным и устрашающим, это была стремительная, красивая волчья побежка, и даже Лал, несмотря на свое плачевное положение, не смогла сдержать волнение при мысли, что наконец-то увидит кое-что из боевого арсенала Зи-е. Однако они ничего не увидели, вернее, увидели не совсем то. Вместо хитроумных выпадов руками и ногами Зи-е одним бесподобным прыжком просто сбила Пирру с ног с такой свирепой, звериной ловкостью, что, казалось, в обеих женщинах не осталось ничего человеческого; костистое существо, бившееся в цепких руках Зи-е, так напоминало охваченную паникой добычу — воробья или кролика, — и присутствующие вряд ли удивились бы, увидев, как Зи-е моментально разорвет ей глотку клыками или когтями.

На самом деле она, разумеется, всего лишь легко прижимала Пирру к земле, обездвижив ее.

Сначала Лал ничего не могла понять и подумала, что Пирра просто убежала в новом приступе паники. Пирра тут же начала причитать и всхлипывать, а Айрис с воплями гневно стала молотить Зи-е по спине и голове своими кулачками, а потом и палкой, после того как Зи-е в первый раз эффектно отшвырнула ее в сторону. Какое-то мгновение Товий стоял как вкопанный, ошеломленный происходящим, но затем ринулся вперед, чтобы ее оттащить. Айрис билась в его руках, плевалась и лягалась.

— Айрис, Айрис, — скорбно простонала Пирра.

Айрис царапалась, тузила Товия, но, увидев несмело приблизившихся к ним Уну и Лал, поняла, что противник превосходит их числом, и, моментально утратив всякий интерес к происходящему, безвольно обвисла в руках Товия, который дал ей потихоньку соскользнуть на землю. Она озиралась и бесстрастно смотрела на мать, не предпринимая никаких дальнейших попыток помочь ей, и было очевидно, что она окончательно отрешилась от ситуации, в чью бы пользу она ни складывалась. Она отошла и устало прислонилась к дереву.

— Уна, — произнесла Зи-е сквозь зубы, — скажи, права я или нет.

Уна плавно двинулась вперед, чувствуя себя призраком, сгущением сырого, холодного воздуха, рука ее по-прежнему безответно покоилась в руке Лал. Она впилась глазами в Пирру и прошептала:

— Ты продала его.

— Нет, нет, они бы и так его схватили, — простонала Пирра. — Они бы нашли нас, отняли бы у меня Айрис, так лучше. Ох, отпустите, отпустите меня!

— А как насчет Марка, и Делира, и всех нас, кто помог тебе? — с отвращением прошипела Зи-е.

— Как ты с ними договорилась? — требовательно спросила Уна, хотя голос ее все еще звучал так слабо. — Что они собираются делать?

Но после этого они уже ничего не могли добиться от Пирры, которая, как уже нередко случалось, целиком оказалась во власти страха и мании преследования.

— Айрис, Айрис, девочка моя, — без конца причитала она, — приглядите за ней, я уже никуда не гожусь, я никогда ни на что не годилась, я ничего не могу, что еще вы от меня хотите?

— Могли бы и отпустить нас, — задумчиво заметила Айрис, обдирая кору с веточки. — Какая теперь разница?

В ее голосе слышалась такая спокойная уверенность, что Уна вздрогнула.

— Не говори с ними, — взмолилась Пирра. Айрис не обратила на нее внимания.

— Это было в тот день, когда ты сбежала, — сказала Уна все так же, почти неслышно. — Ты ходила в деревню.

Какое-то мгновение она не могла понять, как же она не заметила, но потом, увидев, как Айрис с трепетом наблюдает за ней, с горечью поняла, что они попросту никогда не оказывались рядом с ней. Потому что они прятались. И как они только додумались? Какое-то время она с трудом старалась вспомнить как, но потом ответ пришел сам собой: когда я рассказывала Тиро, как узнала правду о Тазии, Айрис стояла рядом. Так вот зачем был весь этот спектакль с болезнью, когда Айрис никого не подпускала к матери!

А у нее самой никогда не было особого желания водиться с Пиррой и Айрис.

— Нет, не так, не сразу, все было так ужасно! — жалобно захныкала Айрис. — Ты знаешь, как она испугалась. Я не хотела идти с ней, но мне пришлось. А потом она не знала, куда идти, и… я сказала, что надо возвращаться, и бросила ее, потому что решила, что тогда она пойдет за мной. Но она не пошла, так что мне пришлось вернуться, а она сделала это со своими запястьями. Она ведь у нас актриса, — Айрис посмотрела на Пирру с привычным презрением. — А время все шло и шло. И было так холодно.

Она передернула плечами.

— Ох, нам надо идти, почему вы нас держите, они нас там дожидаются, — посетовала Пирра.

— И я все время говорила, надо вернуться, никуда не надо ходить. У нас совсем не было денег. Но в конце концов я подумала: конечно же, деньги можно раздобыть.

Товия это потрясло больше, чем все, случившееся прежде.

— Так это твоя мысль? Ну и ребенок!.. — Потом он повернулся к Пирре: — А ты, ты совершила убийство, потому что тебе подсказала это твоя девочка?!

— Никого я не убивала! — истерично взвизгнула Пирра.

Айрис вздохнула:

— Не знаю, не помню, было так холодно и ужасно! Кажется, я этого не говорила. Может, мы одновременно про это подумали. Просто… — Она снова взглянула на Пирру, в этот раз с сожалением. — Просто, когда мы убежали, она была лучше. Понимала, что делает. Потом она сказала: пошли, пошли в Атабию. Она была такой, пока мы не пошли обратно, и тут она снова… забеспокоилась, — сказала Айрис, заменяя одно слово другим, и пожала плечами. — Ну вот, мы и пошли в город. Мы… то есть она сказала, что знает, где… где он.

Ей явно хотелось никак не называть Марка.

Дрожь, бившая Пирру, поутихла, она сказала обиженно, просительным тоном, словно надеясь всех растрогать:

— И они хотели, чтобы я убила, чтобы… они думали, я могу убить, но, конечно же, я не могла и не стала бы. — Она посмотрела на них, округлив глаза, изображая притворную мольбу. — Тогда… они просто попросили меня подождать, принесли одну штучку, чтобы я взяла ее с собой, вот и все, больше я ничего не делала.

— Какую штучку? — хрипло спросила Зи-е, и Пирра снова зарыдала, голова у нее затряслась; Уна почти зримо увидела, что это могло быть, но у нее не хватило силы воли признаться в этом себе, пока не заговорила Айрис, — услышав ее, она сжалась еще больше.

— Штучку, которую надо было прицепить к нему или его рюкзаку, чтобы они могли видеть, куда он идет, — скучно сказала Айрис. — Жучок. Они сказали сделать это сегодня утром. — Она посмотрела на всех снизу вверх и, пытаясь улыбнуться, добавила со своими интонациями заботливой наседки: — Так что вот так! Чего теперь спорить!

Энергия горячим бессмысленным ключом клокотала в Лал: она увидела, как, вместо того чтобы украсть у отца деньги, входит в его комнату и говорит: «Помоги мне, Марк хочет убежать из колонии», — и это казалось таким вероятным, виделось так ясно, словно все еще можно было поправить. Крупные слезы беззвучно текли из ее глаз. Она отпустила Уну и закрыла лицо руками, потому что теперь боялась Уны, всякого, кто мог бы верно оценить, что она наделала, но особенно Уны… и Сулиена.