Читать интересную книгу Белые искры снега. Анна Джейн - Анна Джейн

- Ты где так долго была? – спросила Алсу, впрочем, глядя не на меня, а на моего спутника. Она, да и не только она, явно узнала Ярослава, хотя видела только однажды – в печально для меня и для всей нашей компании запомнившемся клубе «Горячая сковорода». Кажется, Ярослава никто из моих друзей не забудет.

- У тебя сегодня день теряния, - весело добавила Алёна, заказавшая, видимо, уже второй бокал все того же коктейля ядовитого цвета.

- Да так, встретила знакомого, - отозвалась я устало, между делом вырывая руку из лап застывшего Зарецкого. Я так и не поняла, узнал ли мой вынужденный спутник моих друзей. – Извините.

- Все в порядке. Но мы хотели уже пойти искать тебя, - отозвалась Алсу, все так же разглядывая Ярослава, чуть склонив голову. – А вы кто? – спросила она в лоб у Зарецкого, видя, что я не желаю представлять им его.

- Мой ученик это, - отозвалась я, перебив открывшего рот парня, который явно хотел сказать какую-то глупость. – Встретила его в туалете, он мне… помог.

Один уголок губ Женьки в неприветливо пополз вверх, демонстрируя всем окружающим то, что в книгах называется «кривая улыбка» - когда он был не в себе, часто улыбался именно так, и выглядело это угрожающе. Широкие темные брови, одна из которых была рассечена ровно посредине, чуть сдвинулись к переносице. Плечи слегка напряглись.

- Анастасии Владимировне. – Впервые употребил мое отчество правильно Зарецкий, тоже без особо добра глядя на Женьку, - стало немного плохо. Вот я ее вам и привел.

- В смысле плохо? - не понял Женька, обеспокоенно и коротко, словно невзначай глянув на меня, но с места не поднялся. Почему-то меня это огорчило. Блин, Хирург, ты вообще нормальный? Я тебе нравлюсь или нет? Что с тобой случилось? Почему ты меня игнорируешь?

- В том, что не хорошо, - отрезал Яр, которому явно не нравился Хирург. – Садитесь, Анастасия Владимировна. Я пойду к другу. Лечитесь. Безумно жду ваших уроков.

Данный текст не предназначен для публичного размещения.

- У нас один урок остался, Зарецкий, - отозвалась я.

- Тогда еще более безумно жду его.

Где-то позади нас раздался шум и возгласы - с одной из стен свалилась картина – прямо кому-то на стол. Ничего страшного, правда, не произошло, и мы не придали этому большого значения.

- Хорошая Анастасия Владимировна учительница? – со смехом спросила Алёна, наблюдая за нами.

- Очень, - серьезно отвечал парень, оценивающе взглянув на мою подругу. Кажется, она понравилась ему, и Господин школьный президент подарил ей теплую, как горячие пирожки в школьной столовой, улыбку. – Она все очень правильно объясняет. И очень добрая, душевная.

Алёна весело рассмеялась, не выпуская из руки свой коктейль. Она-то знала, как я терпеть не могу этого умника. Да и отлично помнила его хамское поведение в клубе.

- Двойки не ставит? – полюбопытствовала моя светловолосая подруга и ее плечи внезапно передернулись. Она растеряно огляделась по сторонам.

- Не ставит, что вы. Я отличник, - не отрывая глаз от Алёны, произнес Зарецкий. – Анастасии Владимировне одно удовольствие меня учить.

Алёна кивнула, но почему-то разговор продолжать не стала = взяла свой мобильник и принялась писать кому-то сообщение, склонив голову и словно отгородившись от этого мира длинными прямыми волосами, блестящими под электрическим светом.

- А мы раньше с вами нигде не встречались? – спросила Алсу, ухмыляясь.

- Я бы вас запомнил, - по-джентельменски и с явным намеком отозвался Енот. Алёна рассмеялась еще громче. Как у Хирурга, ее смех был красивым – изящным и непринужденным.

- Это я тебя запомнил, малыш, - медленно произнес Хирург. Ярослав с великой неприязнью глянул на моего друга, явно желая, чтобы тот провалился куда-нибудь в подполье.

- Меня малышом только родители в детстве называли. И я что-то не могу вообразить тебя одним из них, - на симпатичном лице Зарецкого появилась ухмылочка, которую больше всего хотелось назвать издевательской. – Думаю, единственный человек, кто может меня называть так же – это моя вторая мама, моя замечательная учительница. - Мятные глаза весело посмотрели на меня. И я совершенно некстати узрела на лице Зарецкого тонкий длинный шрам на вершине правой скулы.

- Я буду твоим вторым папочкой, - отозвался Хирург.

- Даже третьим не станешь, Мурашка, - отозвался Ярослав, явно намекая на надетую под клетчатую рубашку футболку с изображением злобного абстрактного насекомого, похожего на рогатого муравья, – символа любимой американской группы Хирурга. Он вновь криво улыбнулся, и я почти почувствовала пульсацию его злости, и внимательно оглядел Зарецкого. Но никаких изображений на неброской и, конечно же (как же не без этого!) стильной одежде Енота не увидел – ни на джинсах, заправленных в грубые ботинки в стиле милитари, ни на застегнутой на молнию толстовке.

- Нам надо пообщаться тет-а-тет, гномик. Видимо, в ваше школе совсем не припадают уроки вежливости и этикета, - сквозь зубы процедил Женька, явно намереваясь встать и поговорить с дерзким оппонентом где-нибудь на улице, с применением таких средств воспитания, как прямое физическое воздействие, однако я жестом попросила Хирурга остаться на месте. Благо, он меня послушал. Не хватало еще, чтобы он пострадал из-за разборок с избалованным школьником. Да и я, как почти педагог, не могла допустить того, чтобы моего ученика побили на моих же глазах.

- Ярослав, тебе пора. Спасибо, что помог. Я хочу в знак благодарности купить тебе коктейль. Разумеется, молочный, - сказала я благодушно.

- Ну что вы, Анастасия Владимировна, не стоит, - солнечно улыбнулся мне он. – Вы садитесь, вам не нужно стоять. Вдруг опять это повторится? – голосом выделив слово «это», Зарецкий чуть ли не силой усадил меня на место около Алсу, которая дурочкой не была и смотрела на нас двоих с таким любопытством, с каким кошка смотрит на мышек.

- Что - это? – влезла Ранджи, которая не так тонко понимала многие психологические моменты, будучи человеком открытым и прямым.

- Кровь из носа, - отозвалась я неохотно.

- Ого, что с тобой? – изумилась Алсу и тыльной стороной руки коснулась моего лба, проверяя температуру. – Тебе плохо, подруга?

- Давление играет? – предположила Ранджи. – Ты сейчас-то себя как чувствуешь?

Женька один промолчал, но тревога в его карих глазах все же была. Меня это радовало… и раздражало. Если ты беспокоишься за меня, встань, возьми меня за руку и спроси, что со мной!

– Со мной все нормально, ребят, - отозвалась я, не желая рассказывать про приключения в туалете. Не потому что мне было неловко, на это мне вообще было плевать, а потому что я не могла рассказывать друзьям ро свою прошлую жизнь.

- Ярослав, не задерживайся допоздна. До пятницы. – Мне очень хотелось спросить о синдроме, которым Ярослав наградил меня в разговоре с администратором, но я не стала этого делать. Потом спрошу.

- До пятницы, - кивнул он мне, еще раз при этом улыбнувшись задумавшейся Алёне. – До свидания.

И он ушел. А вместе с ним, как это ни странно, остатки моего хорошего расположения духа.

Спустя секунд десять я вдруг почувствовала чей-то внимательный взгляд. Подумав, что на меня смотрит Зарецкий, я, подняв голову, я встретилась глазами с симпатичной девушкой в терракотовом свитере. Алёна тоже мельком глянула на нее и отвернулась.

За нашим столиком воцарилась напряженная тишина.

Дарёна, хихикая и время от времени прикусывая от смеха кончик языка, летала над Настей и Ярославом, которые медленно двигались к столику, за которым сидели друзья девушки. Пару минут назад, в туалете, сидя на раковине и болтая ногами, она со смеху умирала, глядя, как чудят эти умники, дважды запиравшиеся то в одной кабинке, то в другой. Воистину, большая фигура – да дура. Такие взрослые, а ума… Словом, то, что делали эти двое, знатно потешило юного зеленоглазого призрака. Впрочем, для нее их новая внезапная встреча явно не была неожиданностью, как, впрочем, и все остальные - тоже. Было бы вернее сказать, что эти «внезапные» встречи были делом рук самой Дарёны. Сколько усилий она приложила для этого!

А все для того, чтобы эти двое после стольких совпадений поняли - они предназначены друг для друга и остались вместе, как это и было задумано мирозданием с самого начала, пока она, глупая Дарёна, все не испортила! Каждый раз, осознавая, что она натворила, девочка начинала с новой силой ненавидеть себя. Во время таких моментов в этом мире, таинственном и необъяснимом, где законы физики были совсем не такими, как на Земле, или вовсе отсутствовали, она взмывала вверх, далеко вверх, выше птиц, и, разогнавшись, скользила по воздушной глади, проходя сквозь облака и не оставляя следа.

Парадоксально, но она, призрак, по доброй воле оставшийся в своем старом мире, к которому принадлежали Ярослав и Настя, тоже умела плакать. И еще странным было то, что раньше она боялась высоты, а теперь – нет. Однажды отдав себя высоте и тем самым принеся ей саму себя как жертву, Дарёна полюбила ее, как, впрочем, и высота полюбила Дарёну.