Читать интересную книгу Белые искры снега. Анна Джейн - Анна Джейн

- Для чего? – не врубалась я.

- Давай, - зашипел мне Зарецкий. – Намочи лицо. Ты же не хочешь платить штраф за совращение малолетнего в туалете кафе?

- Ты уже совершеннолетний, - заметила я, но тут же замолчала, потому что Енотушка, зачерпнув в ладонь воды, от души прыснул ею мне в лицо, предварительно попытавшись согнуть меня к раковине, удерживая за шею. Я машинально вырвалась, и в результате вода оказалась не на моем лице, а на одежде. Я от души выругалась, правда, все тем же шепотом. Ярослав же успел тащить с моих волос резинку, и они накрыли мне плечи, частично закрыв лицо.

- Ты чего? – угрожающе прошипела я.

- Того. Умойся, я же нас спасаю. Давай же, - поторопил он меня, и мне все-таки пришлось намочить лицо холодной водой. Что сегодня за день такой? Я скоро с ума сойду, как с поезда, и не вернусь обратно.

- И торчи у раковины, не оборачиваясь, поняла? Алло, поняла меня?

- Да.

- Ну и отлично. И ничего не говори, - напоследок велел он мне. - Я в тебя верю, тормоз, - напоследок похлопал он меня по спине, а я чуть не подавилась водой, случайно попавшей мне в рот.

Я только выключила воду, вытирая губы тыльной стороной руки, как Ярослав первым распахнул дверь, кажется, едва не попав по носу той самой тетеньке, которая была уверена в том, что в этой туалетной комнате происходят дикие непристойности.

- О, открыл, надо же! – оживилась тетка, переборщившая с духами. – Вы только посмотрите на него! Бесстыдник! Тебе сколько лет, блудник?

- А девушка где? – присоединилась к ней молодая мама.

- И правда, двое, охальники какие! – вклинился голос какого-то непонятно откуда взявшегося дедка интеллигентного вида.

- Выходите немедленно! Что вы там вдвоем делали? – вклинилась еще какая-то женщина. – Что вы устраиваете?

Зарецкий преобразился почти мгновенно. Из злого и слегка растерянного парня, прячущегося по туалетам от однокашниц, он вдруг превратился в гневно настроенного благородного юношу с голосом, который вполне мог бы принадлежать будущему праведнику и к речам которого была способна прислушиваться толпа.

- Ну что? – обвел он внимательным взглядом вех собравшихся у рукомойника. – Пришли поглумиться над больным человеком? – в голосе его было так много горечи, что не поверить ему было невозможно. Его неожиданные слова возымели странный эффект – все разом замолчали. Я даже закашлялась от неожиданности. Что он несет?

- В смысле? – крайне осторожно спросила администратор.

- В прямом, - твердо и уверенно отвечал Ярослав, показывая себя превосходным актером. – Что вы устраиваете? Взрослые люди, а похожи на свору детей, которая отбирает игрушку у того, кто послабее.

Я почти видела, как на его лице появилась сухая и совсем невеселая улыбка, какая бывает у несгибаемых революционеров около погоста – в моем представлении. И мне вдруг стало смешно. Что он несет? Совсем из ума выжил? И зачем я ему позволила продолжить этот балаган? Надо было просто выйти, ничего не объясняя, и все.

Я не выдержала и украдкой оглянулась. Зарецкий стоял ко мне спиной, опустив руки, сжатые в кулаки, чуть опустив голову и, кажется, глядя на всех собравшихся каким-то довольно-таки интересным взглядом.

- Вы о чем, юноша?

- Что случилось?

- Что происходит? - не ожидали такой реакции со стороны «охальника», спрятавшегося в туалете с девушкой, присутствующие. Даже орать перестали.

- Совсем уже совесть потерял? Что несешь? – не растерялась только лишь так самая боевая тетенька с красными короткими волосами, которой Ярослав нахамил в первое наше с ним совместное посещение туалетной комнаты. Она это прекрасно помнила и отступать явно не собиралась.

- Если бы вы были мужчиной, я бы вам врезал, - от души сказал Ярослав, еще больше ошарашив присутствующих, и я была с ним согласна. – Десять минут назад я ясно дал вам понять, что моей подруге плохо, и мне нужно дать ей лекарство. А вы собрали такой балаган, обвиняя нас черте в чем. Если сейчас ей из-за вас станет плохо и мне придется вызывать «скорую», я просто так это не оставлю. Я подам на вас в суд. – Его голос дрожал настолько, насколько должен дрожать голос очень оскорбленного, но крайне благородного человека, с трудом сдерживающего свой праведных чувства. Публика оценила этот его тон и ее симпатии мгновенно переместились к Ярославу.

Несмотря на всю напряженность ситуации, мне так захотелось смеяться, что я с трудом сдержалась, все так же стоя около раковины с распущенными волосами и мокрым лицом. Отлично, теперь он выставляет меня больной! Просто молодец парень, находчивый.

- Что-о-о-о? – белугой взревела красновласая любительница сладких духов, которую обвинили в полнейшей откровенной чуши. – Что ты несешь, окурок малолетний?! Совсем уже? Вы там кололись, что ли, со своей девкой?

- Пожалуйста, замолчите, - велел ей ледяным голосом обиженного в лучших чувствах человека Зарецкий.

- Тань, уймись, - перестала хихикать ее подруга, тоже поверившая Ярославу. Кажется, она слегка смутилась из-за поведения приятельницы. – Чего ты опять на людей бочку катишь? Видишь, там девушке было плохо, а ты развела тут базар какой-то. Окружающие тут же осуждающе зашушукались, глядя на эту самую Таню.

- Да врут они все! – разъярилась не на шутку тетенька и затопала ногами. – Эй, покажи свою больную девицу! Больна она, как же! Знаю, чем такие, как она больны! Извращенной фантазией, вот чем!

- Да замолчите вы уже, - направился на нее народный гнев. – Хватит уже про больного человека так говорить!

- Это у вас извращенная фантазия, милочка, - заметил дедок. – Если человеку плохо – помогите, а не устраивайте нелепый фарс.

Хоть я и стояла спиной ко всем этим людям, склонившись к раковине, мне стало очень неловко. Притворяться больным человеком мне крайне не хотелось – по моему мнению, это не самый красивый поступок, но отступать я не могла. Даже в носу вдруг защипало.

Как я дожила до такого позора?

- Что с вашей подругой? – опасливо спросила администратор между тем у Ярослава.

- Уже все хорошо. Но будет плохо, если все это не прекратится, - сказал он. – Пожалуйста, уберите эту женщину. Она невменяема.

- Да, конечно, - растерялась администратор. – Я сейчас позову охрану, сейчас мы все отрегулируем, не волнуйтесь, пожалуйста. Уважаемые гости! - обратилась она к собравшимся. - Пожалуйста, пройдите к своим столикам. Вы сможете вернуться в туалет через 10 минут, а пока что просьба освободить его. Прошу прощения за неудобство, мы компенсируем вам его нашим фирменным кофе!

- А мы кофе не пьем, - сказала молодая мама тут же.

- Вам мы предоставим мороженый десерт, - быстро сказала администратор, пытаясь выпроводить зевак. Хоть их было не так много, но ненужного шума они создавали порядочно.

- У Сашеньки горло болит. Ему нельзя, - ответила тотчас мамочка.

- Тогда фруктовый, - внесла новое поспешное предложение администратор, которая не совсем понимала, что происходит, но явственно чувствовала, что все это не к добру. – Пожалуйста, покиньте помещение! Уважаемые гости! – И администратор стала вызванивать кого-то из коллег.

Народ, правда, уходить не хотел.

- А я не уйду! – завопила закусившая удила Татьяна, которая, видимо, всем своим существом чувствовала несправедливость. – Совсем малолетние засранцы обнаглели! И меня теперь оболгали!

- Да успокойтесь вы уже, женщина, - сердито сказала молодая мама, крепче прижимая к себе ребенка в комбинизончике. – Если девушке плохо стало, зачем себя так по-свински вести? Напридумывали невесть что.

- Так ты же сама их видела тут! – ахнула Татьяна. Что за скандальная женщина, а?

- Не тыкайте мне, пожалуйста, и не орите, когда я с ребенком, имейте совесть, - не полезла в карман за словом та. – И вообще, вы меня с толку сбили своими гнусными обвинениями. Когда я мимо проходила, между прочим, на девушке лица не было. Стояла бледная, как полотно. Покачивалась, бедняжка.

Ярослав, продолжающий стоять в дверях, кивнул, подтверждая слова молодой мамочки.

- Бедняжка? – пророкотала распалившаяся красноволосая скандалистка, у которой был весьма буйный характер. – Да шалава она, вот и все!

- Извинитесь, - голосом Ленского, вызывающего на дуэль Онегина, произнес Зарецкий. И тут меня посетила мысль, которая до этого не приходила мне в голову. Почему посетила в этот момент – тоже загадка. Никакой он не Ленский и даже не Онегеин! Он Зарецкий, и в «Евгении Онегене» тоже был свой Зарецкий – секундант Ленского. Насколько я помню, Пушкинский Зарецкий мог остановить ставшую кровавой дуэль между двумя друзьями, поскольку понимал, что все происходящее – недоразумение, но делать этого не стал, ибо:

«Умел он весело поспорить,

Остро и тупо отвечать,

Порой рассчетливо смолчать,

Порой рассчетливо повздорить,

Друзей поссорить молодых

И на барьер поставить их…».

Я тряхнула головой, прогоняя из головы некстати вспомнившиеся строки из великого романа в стихах, и подумала, что стоять просто так, пока мой ученик разбирается с сумасшедшими, я больше не могу. Нужно и мне что-то делать – бездействие меня сковывает почище железных наручников. Я развернулась и направилась к двери. В носу совершенно некстати что-то защекотало, и я совершенно машинально утерла его все той же тыльной стороной ладони.