— Сколько их?
— Не знаю. Десять, двадцать, тридцать. Они маячат слишком близко, но на расстоянии не меньше пяти шагов…
— И у тебя всегда так?
— Да. За вами, чародеями, всегда такая толпа ходит, или они слетаются на предчувствие перехода?
Соломея покачала головой.
— Нет. У меня нет демонов. Это скорее всего духи. И они твои.
Джайра нахмурилась, но тут же отмахнулась от странного предположения. Соломея же теперь неотрывно наблюдала за ней.
— Ну, что?
— Гляжу, у тебя тут личи след оставили…
— Все готово, — сделала вывод магесса и подвела за руку Джайру к тому зеркалу. — Смотри туда, в свои зрачки, и ты увидишь…
Она хотела задать вопрос «Что? Свое глупое отражение?», но вокруг уже кипело пространство ада.
— Эврикида!..
Когда Джайра замерла на месте, молча вытаращившись на свое отражение и обретя каменное выражение лица, Фарен подошел к ней и уже хотел дернуть за руку, но отошедшая снова к алхимическому столу Соломея его остановила:
— Не трогай ее, если не хочешь, чтобы она навсегда осталась в аду.
Он снова взглянул на наемницу. Она дышала ровно, стояла неподвижно и не теряя равновесия, как бдительный часовой.
— Как это действует? — задал он вопрос, всматриваясь в глаза наемницы, словно остекленевшие.
Магесса подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение.
— В каждом из нас есть рай и ад. Нужно только заглянуть за пределы своей души, выйти за рамки реальности. Глаза — зеркало души, и если заглянуть в нее, ты можешь попасть куда захочешь — или в рай, или в ад. Но если что-то потревожит тебя в этом мире, твоя душа потеряет связь с явью и будет обречена скитаться в астрале — пространстве между раем, адом и реальностью — и станет призраком или духом.
— Вы знаете, что ей нужно в аду?
Магесса перевела все тот же безразличный взгляд на некроманта.
— Да. Она ищет Эврикиду.
Теперь ему стал ясен весь тот риск, на который шла наемница, чтобы получить желанные ответы на вопросы. На свои вопросы он решил получить ответы от Соломеи.
— Тот старец, Кзенкх, сказал, что чародеев осталось мало. Это правда?
— Да. Большей частью в этом виноваты Стражи и Искатели. Чародеи не доживают и до семидесяти лет — с возрастом становишься не так ловок, как в молодости, и сила израсходует сама себя, если не развивать свой дар. Редко кто доживает до уровня адепта, — магесса повернулась к нему, моргнула, и ее глаза внезапно стали ярко желтыми с вертикальными зрачками. Фарен отступил на шаг, но после второго моргания ее глаза стали прежними. — Не говоря уже о том, чтобы выбрать высшую ступень развития. Из всех существовавших и существующих чародеев только темнейший является архимагом. Второй путь высшей магии — путь химеры-метаморфа, по которому следую я — уже давно никем не осуществлялся, потому что он требует больше жертв, чем сверхчувствительность. Метаморфов отличает полное отсутствие чувств и эмоций, на их место встают неисчерпаемые ресурсы магии. Их предназначение — вечное служение Протекторам, их телохранителями и рыцарями.
— Вот почему их никто уже давно не видел — вся магия уходит к темнейшему?
Соломея согласно склонила голову и отошла к окну, оправляя занавеси, пропустившие маленький лучик света. Комнату заполнил голубой свет чистейшего пламени.
— Почему вас называют Амальгамой?
— Потому что мне открылась магия зеркал, которую не могут до конца постигнуть даже дварфы, всезнающие в металлургии. Видишь ли, кроме рая и ада, существует междумирье, астрал, как мы, чародеи, его называем. Каждому существу принадлежит своя часть астрала, иногда эти части могут пересекаться, но они никогда не соприкасаются с конечными судьбами душ. Зеркала — один из способов преодолеть эту преграду. В каждом из нас заложены обе противоположности. Стоит только заглянуть чуть дальше своей души, а что, как не зеркало, может в этом помочь, может отразить наши желания и места, куда мы хотим попасть?.. Время пришло. Позови ее.
Фарен обернулся к наемнице, все так же глядящей в глаза своему отражению. Почему-то этот момент вызвал у него неловкость, что-то подсказывало, что позвать — не значит, кричать, и, чуть наклонившись к самому ее уху, он тихо произнес:
— Джайра.
Она вздрогнула как от внезапного колокольного звона, широко распахнула глаза, порывисто вдохнула, и какая-то неведомая сила толкнула ее прямо на некроманта, повалив обоих на пол. От наемницы исходили волна адского жара и густой запах гари, хотя она все это время находилась в этой комнате.
Откашливаясь, будто вдохнула пыль, Джайра перекатилась на колени, устало опираясь руками о пол. Удивление Фарена было вполне объяснимо, но сам он уже давно перестал искать объяснение происходящему.
— Ничего не понимаю, — выдавила Джайра. — Я добралась до седьмого круга, но ее нет. Соломея, ее нигде нет.
Магесса сохраняла степенность и спокойствие, помогая обоим подняться.
— Значит, она не в аду.
Наемница хрипло усмехнулась:
— При всем моем расположении к Эврикиде, все же она не могла попасть в рай. Ты это знаешь.
— Знаю. Но есть Чистилище.
Джайра задумалась.
— Это же почти недосягаемое место, туда только духи имеют доступ. Как туда попасть?
Соломея покачала головой.
— Но ведь должен быть какой-то способ? — в голосе появились первые отголоски отчаяния.
— Если и есть, мне он неизвестен. Это место не для живых. Оно только для душ, которым дали второй шанс, у которых есть незаконченные дела. Туда нет дороги.
Джайра не произнесла ни слова, пока они уходили тем же тайным ходом в туннели из архивов, пока они выбирались через один из люков на перекрестке улиц, наиболее близко расположенных к логову ассасинов. Все за нее говорили глаза, в которых потухла та искра, которая вела ее к чародеям поднять их боевой дух.
Занимался рассвет. К солнцу протянула свои ручищи огромная серая туча, что было сразу понятно — теплого дня не жди. По улицам катились торговые повозки, запряженные сонными лошадьми, едва передвигающими ноги и постоянно спотыкающимися. Одна из повозок чуть не налетела на Фарена, и возница крикнул на него:
— Смотри, куда идешь, замарашка!
Некромант проводил взглядом повозку и саркастично усмехнулся:
— Замарашка… Еще никто так меня не называл.
— Не удивительно — ты весь в грязи.
Он обернулся. Наконец подавшая голос Джайра плотнее натягивала капюшон с повязкой.
— Ты тоже, — улыбнулся он, указывая на нее.
Словно услышав нелепость, наемница осмотрела себя с головы до ног, перевела взгляд на Фарена и неуверенно засмеялась. Он поддержал ее смех, и оба рассмеялись в голос.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});