свои эксперименты, но результат неизменно был один. Точнее сказать, результат отсутствовал. Ничего.
Тишина.
Там, за отсутствующей ментальной стеной — всепоглощающая тишина. Тишина, возведенная в абсолют. Странное ощущение: словно открываешь тяжелую книгу со страницами из тончайшего пергамента, пожелтевшего от времени, дорогим кожаным переплетом и рунами на обложке из рельефного золота, а она — пуста. Совершенно пуста. И награда тебе — лишь осадок разочарования.
А может, ты просто не видишь текста?
Вспоминая последнюю предпринятую попытку ментального контроля лианхэ, Элирий лишь невесело улыбнулся. Всё шло как всегда — клинок его силы не встретила никакая защита.
Единственная разница была в том, что вместо тишины на него обрушился неудержимый, сметающий всё шквал информации, словно тысячи, нет, — тысячи тысяч, бесчисленное множество голосов говорили одновременно. То были не только голоса Невозжелавших. Отнюдь! То были также голоса: людей, животных, птиц, насекомых, растений, камней, звезд, светил, земли, ветра, огня, воды… Каждого существа, каждого камня, песчинки, всполоха, капли… То были голоса света и тьмы, царящих одновременно, а может, бывших одним целым.
Всё это многоголосие сливалось в мощный поток неумолкающего, густого голоса мира.
Ни один разум не способен вместить такое. И уж конечно, невозможно вычленить из неделимого целого какой-то фрагмент, личность одного конкретного лианхэ.
Оглушенный и ослепленный, накрытый с головой этим стремительным водоворотом, Элирий захлебнулся щедро хлынувшим в него знанием и лишился чувств. Хвала небожителям, что не рассудка.
От дальнейших экспериментов с лианхэ он предпочел отказаться: их разум был непостижим и неподвластен контролю. Невозжелавшие оказались неотделимы от мира.
— Да, мессир, — виновато призналась Агния, с опаской поглядывая за выражением его лица. — Мы присоединились к Потерянным. Их поддерживает Вечный небожитель Алейрэ. Если вы помните, четыре сотни лет назад, в день падения Красной цитадели Учитель дал Первому ученику сложное задание…
Да, он помнил. То был страшный день, и Элирий понимал, какую огромную ответственность взвалил на плечи своего ученика. Но выбора не было: в этой миссии он не мог положиться ни на кого, кроме Яниэра.
— Казалось, на всем Материке нам негде укрыться от преследования, — Агния вздохнула, вспоминая прошлое. — Именно Алейрэ подсказал тогда Яниэру, где смогут найти приют беглецы из Ром-Белиата. В те тяжелые времена лианхэ действительно приняли нас и не позволили остаткам народа Совершенных рассеяться и погибнуть. Вечный также много помогал нам все эти годы. Кроме того, как вы верно заметили, под сенью Лесов Колыбели лианхэ защищены от света черного солнца и никогда не знали черного мора. Так же и мы живем там теперь в безопасности.
— Какой вздор. — К предателям лианхэ Элирий относился даже хуже, чем к неполноценным. Выходит, все трое учеников оказались недостойны его науки и отступились от истинного учения и заветов предков. Немудрено, что небожители вконец отвернулись от Материка. — Не может идти и речи о союзе с изменниками и отказе от старых традиций Лианора. Я хочу вернуться в Ром-Белиат. Немедленно!
Наверное, Агния заметила, как в глазах его промелькнул отблеск печали: когда-то Элирий потерял Лианор, высокие белые берега и цветущие сады… обетованные земли небожителей, где текли молоко и мед. Величественный и прекрасный остров погиб, и после этой ужасной потери, забравшей половину его сердца, он не мог потерять ещё и Ром-Белиат.
Хорошо, что он может безоговорочно приказывать Аверию: тот — единственный на свете, кто не предаст никогда. И действительно, Наварх не стал возражать.
— Как будет угодно Красному Фениксу. — Аверий привычно подчинился, поднимаясь на ноги. — Вы слышали слова господина, — помедлив немного, он сухо отдал приказ ожидающим распоряжений помощникам. — Изменить назначенный курс. Взять курс на восток. Самый полный вперёд! Мы возвращаемся в Ром-Белиат!
Мы возвращаемся в Ром-Белиат. От этих заветных слов на сердце его светлости мессира Элирия Лестера Лара медом разлилось тепло. Мы возвращаемся домой.
* * *
Эпоха Красного Солнца. Год 291. Сезон великого холода
Лёд сковывает живительные потоки. День последний
Ром-Белиат. Красная цитадель
*черной тушью*
Солнце медленно скатывалось за горизонт. Алый рубец зари ширился и кровоточил, как открытая рана.
Элиар вдруг почувствовал, насколько устал. Озверев от убийств и собственной невыносимой безжалостности, от смерти, которая сидела на кончике его клинка, Красный Волк наконец добрался до святая святых, алтарной комнаты храма Закатного Солнца. Пустые ножны бились о высокие боевые сапоги, черными воронами кружилось над ним безумие.
Массивная дверь с грохотом слетела с петель, выбитая мощным ударом штормового ветра, но никакой реакции изнутри не последовало. Тишина. Элиар осторожно вошел в святилище и потерянным взглядом обвел место смерти Учителя.
От открывшейся картины кровь застывала в жилах: Элиар впал в оцепенение. Какое-то время он не мог сделать ни шага и замер, не смея приблизиться. С неприятным долгим лязгом верный клинок упал на каменные плиты. Еще не понимая до конца, что наставник мертв, Элиар с тревогой смотрел на бесчувственного верховного жреца, недвижно распростертого на алтаре в алых одеяниях феникса. В последних, гаснущих на глазах лучах заходящего солнца Учитель лежал навзничь и казался мирно спящим: неверный свет лился из узких окон и бросал на его лицо густые винные тени.
Наконец, после стольких лет разлуки, наставник лежал прямо перед ним, но, увы, был подобен отражению полной луны в зеркале ночных вод — близкий и совершенно недостижимый. Пламя не коснулось его, несмотря на то, что тело Учителя побывало в самом сердце священного красного огня.
Все эти годы оба ученика не сговариваясь молчали о случившейся в павильоне Красных Кленов трагедии, как, конечно, и сам наставник. Для Элиара это молчание было чем-то само собой разумеющимся: он не мог и помыслить разгласить их общий секрет. Если бы стало доподлинно известно, что Второй ученик тяжко ранил и вынудил бежать с поля боя Красного Феникса Лианора, вдобавок завладев его знаменитым духовным оружием, это покрыло бы Учителя несмываемым позором.
Элиар не желал, чтобы наставник, какой бы он ни был, но поделившийся с ним драгоценными жемчужинами мастерства, был опозорен. Довольно и того, что с тех пор ни разу Учитель не использовал прилюдно Хвост Феникса. Это вызывало неминуемые вопросы и, в конце концов, сомнения в его авторитете: не утратил ли верховный жрец заветное благословение небес? Падение боевого духа служителей Красного ордена усугублялось ещё и тем, что его светлость мессир Элирий Лестер Лар, несмотря на войну с Бенну, упрямо не призывал на помощь могучего зверя души, смертоносного огненного феникса, способного залить огнем целые города.
Только Яниэр и Элиар знали подлинную причину бездействия: в том поединке Учитель был сильно травмирован Когтем Дракона и призыв зверя души потребовал бы чрезмерно много энергии цвета. Кроме того, неисцелимые ранения физического тела соответствующим образом сказываются и на астральном. После рокового