Потому что мозгами ещё понимал, что ничего из ряда вон выходящего в моей жизни собственно и не произошло. Нет причин напрягать булки и греть голову. Да, сейчас меня чуть штормит, но скоро всё стабилизируется, надо просто немного подождать, и я снова стану прежним.
Вот только на всю следующую неделю мне всё-таки пришлось уйти в глухую оборону. Я элементарно начал опасаться, что тупо поувольняю к чертям собачьим на этой явно нездоровой волне всех своих замов, ибо один прецедент всё-таки имел место быть. Ничего особенного, просто человеческий фактор. Случилась банальная лажа, а я вцепился в неё, словно питбуль и начал драть несчастного, превратившись в злобное и кровожадное чудовище.
Я тогда сам с себя выпал в астрал. А потом списал всю эту херню на переутомление.
И ведь немудрено, потому что я впахивал по шестнадцать часов в сутки, потом ехал в зал, где скрупулёзно колошматил грушу, а затем без задних ног валился на кровать, где тут же забывался поверхностным сном, наполненным уродливыми образами.
В квартиру так и не вернулся. Не то чтобы не смог, просто не хотел окунаться снова во всё это дерьмо. А спустя две недели после инцидента отель встал мне поперёк горла до такой степени, что я всё-таки вспомнил о наличии у меня дома. И плевать уже было на то, что там обитает ненужная мне женщина.
Просто сел в тачку и поехал туда, мечтая выспаться в собственной постели, а не на казённых простынях, пусть и дорогого, но отеля.
Айза встретила меня с порога. С улыбкой и вся разукрашенная, как новогодняя ёлка. Она не выглядела красиво в моём понимании. Она выглядела жалко. Будто бы, кроме как побрякушками, вульгарной одеждой и боевым раскрасом ей больше нечем меня привлечь.
— Данил! Любимый… — кинулась она ко мне, но тут же притормозила, испугавшись моего коронного взгляда, которым я смерил её с головы до ног.
— На хрен пошла отсюда, — обманчиво тихим голосом произнёс я.
— Что?
— Пошла, я сказал! — один шаг в её сторону, и она испуганно пискнула, а затем взлетела по лестнице, но остановилась на верхней площадке и принялась трепать мою, и без того уделанную в хлам, нервную систему.
— Ты бросил меня в этом доме, Шахов! Ты не приезжал сюда месяцами, не отвечал на мои звонки и сообщения! Ты не постеснялся жить с другой женщиной, делая ей безумно дорогие подарки! И это при живой жене! Что я, по-твоему, должна была делать?
— Кто донёс? — подошёл ближе и облокотился предплечьями на перила, взирая на Айзу с изрядной долей скуки.
— Твоя бывшая любовница! — закричала девушка и топнула ногой, словно малое дитё.
— Которая из? — медленно улыбнулся я и облизнулся, наслаждаясь её потрясённым и обиженным видом. А не хрен было совать нос туда, куда не просили. Раньше я максимально старался не насиловать её мозги своим мудачеством, но теперь. Жри правду, детка. И смотри не подавись.
— Эллина!
— Эллина? Что-то не припоминаю такую.
— Безрукова!
— Ах, эта Эллина. Ну и ладно. Но ты мне скажи, тебе хоть легче стало? Как-то может кардинально поменялась твоя жизнь после той во всех смыслах тупой выходки, м-м?
— Ты здесь, — тихо выдохнула она, и подбородок её задрожал.
— Я здесь не из-за тебя, Айза, — голос мой стал резким и твёрдым, чтобы намеренно ударить каждым словом побольнее, — я здесь только потому, что не могу быть там, где мне того хотелось бы.
От этой болезненной правды я чуть не согнулся пополам, но тут же взял себя в руки, упорно делая вид, что мне всё нипочём.
— Но…
— Хочешь правду, дорогая моя жена?
— Не надо. Ты не в себе! Скажешь, а потом тысячу раз пожалеешь, что наболтал лишнего, — она отвернулась и только было вознамерилась убежать, но я заставил её остановиться, сознательно закидывая словесными гранатами.
— Ты не нужна мне, Айза. И если бы я мог, то я давно бы уже отделался от тебя, но, увы и ах. Мне приходится терпеть тебя в этом доме, твой перекачанный силиконом зад и перед, уродливые губищи, которые ты себе надула, и пластмассовые опахала вместо ресниц.
— Я всё это сделала ради тебя! — неожиданно и как-то по театральному расплакалась она, но как же мне было насрать на это. Слёзы — последний бабский аргумент, когда заканчиваются удобоваримые доводы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А я тебя об этом просил?
— Я хотела быть красивой! Я думала, что ты снова полюбишь меня! А ты нашёл себе простушку с улицы и бросил меня тут одну подыхать от тоски.
— Снова полюбишь? — захохотал я в голос, не веря в то, что слышу. — Послушай, дорогая, найди себе уже кого-нибудь и не еби мне мозги. И запомни наконец-то — ты мне не нужна даже по требованию и это обстоятельство никогда не изменится, чтобы ты не сделала.
Развернулся и ушёл прочь, игнорируя жалобный вой своей жены. За что боролась — на то и напоролась. С меня какой теперь может быть спрос? Я как был упоротым мудаком и эгоистом, так им и остался. А люди, как известно, не меняются.
Прошёл в кухню, где в это время готовила ужин помощница Айзы по дому, и попросил подать еду в рабочий кабинет. А там уж плюнул на данное себе обещание и прихватил из бара бутылку вискаря с роксом, намереваясь вечер встретить в пьяном дурмане. В ином состоянии в этом доме находиться было просто нельзя.
Пока начислял себе первую убойную дозу, обнаружил два пропущенных от Хана и один от Ветрова. Оба настойчиво искали встречи, а я как последний идиот врубал Динамо. Не хотел никого видеть. Я и от себя с удовольствием бы избавился, потому что не хило так затрахался. Лёг бы в спячку, а через время проснулся уже прежним и не знающим проблем.
Но, увы…
И тут же снова зачем-то открыл телефонную книгу, где в избранных до сих пор была Лера. Развернул карточку контакта и вперился в её улыбающееся на аватаре лицо.
Схватил ментальный инфаркт. Скривился. Вырубил телефон и отшвырнул его от себя подальше.
Какого чёрта я до сих пор это терплю? Давно надо было подчистить всё за Райской. Вызвать клининг, вытравить её запахи из квартиры, собрать её манатки и отправить по новому адресу. И забыть эту девку навсегда! А я все сиськи мну…
Я же могу это сделать! Могу, чёрт меня раздери!
А уж удалить её данные из телефона так и подавно. И плевать, что сделать это я смог лишь через силу и под пытками, да и то только после того, как вылакал половину бутылки и снова поймал себя на том, что зависаю, разглядывая её невозможные глаза.
— Чёртова баба! Как же ты заебала меня! — выматерился, когда понял, что номер её телефона я знаю наизусть. А фото, уже вычищенные мной, один хер, хранятся на облаке. Полез туда, с железобетонным желанием снести всё, что только под руку попадётся.
Да так и провёл остаток вечера хмуро и сердито глядя на бывшую любовницу, улыбающуюся мне со снимка в чёртовом микроскопическом бикини и держащую морскую звезду в тонких пальцах. Так бы и ёбнулся, наверное, если бы на второй бутылке алкоголь всё-таки не победил моё упоротое сознание. Бормоча проклятия на головы всех известных мне женщин и Леры в первую очередь, двинул в постель, еле-еле перебирая ногами.
И засыпал с отчётливой мыслью, что я реально ненавижу Райскую. А там уж чуть богу душу не отдал, когда впервые с нашего расставания увидел её во сне. Или то был не он?
За рёбрами всё занемело. А мотор так затарахтел, не справляясь с набранными за секунду оборотами, что мне сделалось больно, но в то же время до одури прекрасно. И всё от облегчения, которое я испытал, когда увидел её. Снова!
Красивую настолько, что глазам стало больно. И она шла ко мне с улыбкой, приветственно протягивая руки.
А я поверить не могу в то, что вижу. И понять всё не в силах, толи это сон, толи реальность… Но ведь это уже неважно, правда? Главное — меня ведёт от счастья. И руки чешутся, а подушечки пальцев покалывает от желания скорее прикоснуться к её идеальной бархатистой коже.
И она не пытает меня долго. Ныряет в мои объятия, а я тут же её стискиваю со всей дури и шалею, когда рецепторы забиваются ароматом, который присущ лишь ей одной — лесные ягоды, карамель и сладкая ваниль.