Она слегка прикусила его нижнюю губу, лизнула ее и отстранилась, смотря на него сверху вниз.
Жар в животе усилился от этого вида.
Он отвел ее падающие на лицо волосы назад, мазнув по скуле, по маленькому ушку. Ей позволяется слишком много. Ей и не требуется позволения. Потому что это Фоукс.
— Ладно, пойду к себе, — прошептала, с улыбкой наблюдая за проявляющимся удивлением на его лице.
Закусила губу, слезая с него, и оказалась вдавлена в матрас. Спину остудила прохлада простыни, а спереди сплошное пекло.
Рваный вздох повис в тишине от его прижавшегося к ее паху члена сквозь ткань штанов и шорт.
— Предлагаешь мне спать со стояком?
Подался вперед, срывая всхлип, будто без этого она бы не поняла. Втянул в себя мочку уха, куснул, тут же зализывая. И поймал себя на мысли, что постоянно так делает. Ему нравится, как она при этом вздрагивает и задерживает дыхание.
Прежде подобные ласки оказывали ему, и они вызывали только раздражение.
Он уже знает все реакции тела Фоукс на него. И каждая — сука — нравится. Потому что нравится ей.
Возбуждает сильно. Неконтролируемо. Видеть ее удовольствие, ее наслаждение.
— По-моему, честно: я сплю одна, ты — со стояком.
Сместился от уха к губам, заглядывая в откровенно смеющиеся янтарные глаза.
— Охуевшая, — выдохнул, цепляя зубами нежную кожу губ.
Тихий стон сорвался с них ему в рот. Поймал его, впитывая. Запоминая. Очередное пополнение "коллекции Фоукс". И плевать, что их там уже достаточно. Каждый — слаще предыдущего.
— Ты сделал меня такой, — мягкий искристый смех прошил сотнями разрядов.
Блять. Слушать бы вечно.
— Я очень, очень плохо на тебя влияю, — пропустил твердый сосок между пальцев, ловя на ее губах новый стон. — И результат мне нравится.
Встретил прямой горящий взгляд.
Он впервые произнес вслух слово "нравится" по отношению к ней. Не так уж сложно, когда правда.
Она надавила ему на грудь.
— Так это был твой коварный план?
Поддался, перекатываясь на спину, чувствуя влажное белье у себя на животе. Сжал ее талию от болезненной пульсации в члене.
Два изящных движения — обхватила топ, потянула наверх — ничего особенного, а он готов крутить этот момент на повторе.
— Ты никогда не была моим планом, Фоукс, — голос сдался в аренду хрипу.
Топ полетел в сторону, а она — спиной на кровать.
Удобно. Мягко.
И одеяло рядом, точно не замерзнет.
"Сука, почему я об этом думаю?"
Оставил жалящие поцелуи на фениксе, лизнул перо на ключице. Он почти смирился с татуировкой. Лучше, чем с красными волосами, но все же не до конца.
Плавно сместился на грудь, оставляя влажную дорожку из поцелуев, подмечая, как ее пальцы царапают простынь.
Кайф.
Ради него он даже готов вытерпеть лютое напряжение в штанах.
Потянул резинку шорт вниз, опаляя дыханием кожу плоского животика. Задрожала, всхлипнув. И снова — от прикосновения губ.
"Блять, почему каждый гребаный сантиметр ее тела хочется покрыть поцелуями?"
Подцепил резинку белья, стаскивая вместе с шортами, откидывая куда-то в сторону.
— Шам, — полушепот-полустон, словно хотела добить.
Он и так еле сдерживался. Желание растянуть момент и жестко оттрахать вели непрерывную борьбу.
Развел ее ноги, скользя губами вверх по внутренней стороне бедра. Чувствовал, как она хочет сжаться, и не позволил. Видел, как смялась в тонких пальцах темная ткань, как она закусила губу. И не остановился. И не остановил себя. Хотя прежде никогда не возникало желания целовать кого-то ниже груди.
Она не сдержала почти жалобного всхлипа. Внутри пекло от томительно-сладких ощущений.
"Если ты пытаешь меня, почему я хочу еще?"
Ее затуманенный разум понял, куда он нацелился. Почему-то кричал остановить его. Хотя бы попытаться. А из горла вырвалось лишь его имя.
— Шам, — и очередной всхлип от острого и пронзительного прикосновения его губ, этого поцелуя за гранью. — Пожалуйста…
Не поняла, о чем просит: чтобы остановился или продолжал? Неважно. Пусть просто будет рядом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Не смогла сдержать громкого стона, чувствуя его язык.
Это так… странно. Так остро. Так… слишком.
На каком-то новом уровне… чего? Доверия?
Возможно. И от этого еще приятнее.
Она на несколько секунд потеряла ощущение его рук, его самого, не в силах оторвать взгляд от потолка. Но это длилось недолго.
Приятная тяжесть его тела опустилась на нее. Обняла его, впиваясь пальцами в лопатки, вдыхая его запах с примесью пота.
Чувствовала на языке свой собственный вкус, смешанный с его, от глубокого поцелуя. Жадного и одновременно нежного. Необычное сочетание. Кайфовое.
Отпустил ее губы, вынуждая открыть глаза. Посмотреть на него.
Стало важным — видеть их в этот момент, когда он плавно заполняет ее. Всю.
Без резких и жестких движений.
Ловя ее тихий стон и выдыхая свой.
Видеть в ярком янтаре отражение собственных эмоций. Тех же чувств. Наизусть выученной ненависти, только теперь оплетенной чем-то еще. Более глубоким и теплым.
— Моя девочка, — шепот в губы.
Вслух.
Впервые.
Оглушительно тихо.
Слишком чувственно, настолько, что она непроизвольно сильно сжалась вокруг него, срывая протяжный стон.
Увеличил темп. Немного. Не отпуская ее глаз. Не позволяя отвернуться или зажмуриться.
Смотри. Впитывай.
Смотри, что ты с ним сделала.
Смотри, в его зеленых радужках — ты. Вся. Целиком. Он видит насквозь. Запоминает каждую частицу. И не знает, в какой момент это стало важным. Нужным. Необходимым.
Оно просто есть. И уже не исчезнет.
Смотри, что пробудила в нем.
Назад дороги нет. Он не отпустит. Не даст свернуть.
Но она и не захочет.
Крепче обняла, утонув в его глазах. В том, что видела в них.
И он видел в ее — отражение себя.
Не сдержал глухой рык, ускоряясь. Смотря прямо. Пристально.
Он хотел видеть горящий янтарь, когда она достигнет пика.
Хотел закончить вместе.
Важная.
Нужная.
Чувственная.
Страстная. Открытая перед ним.
Для него.
Только для него.
В этом не осталось никаких сомнений.
Ей никто больше не нужен.
Ей достаточно тебя.
Она выбрала тебя.
Твой феникс.
Мелкие иголочки удовольствия переросли в весомые разряды. Ее ногти слегка впились в спину, намекая на приближение.
Выгнулась от нарастающего напряжения, проталкивая стон сквозь закушенную губу.
Его пристальный взгляд глаза в глаза в каких-то сантиметрах от ее лица только усилил ощущения.
Он на короткий миг разорвал зрительный контакт, чтобы опалить ее ухо горячим дыханием:
— Давай вместе.
Фраза, которую она уже слышала.
Та, что пропустила по телу необъяснимую дрожь.
Два простых слова, но в нужный момент, дали эффект разорвавшейся бомбы, потому что его голос и смысл невозможно проигнорировать.
Это не так, как в те моменты дикого секса. Не тот оглушающий оргазм.
Он болезненно-чувственный, наполненный чем-то незнакомым.
Отражающийся зеркалом в прямом взгляде двоих, который невозможно разделить.
Не выдержал, смял губы жадным поцелуем, продолжая движения, продлевая ее и свои ощущения. Пожалуй, лучшее из "коллекции Фоукс".
"Блять, это даже трахом не назовешь".
Это круче.
То, чего не опишешь другими словами, кроме как "заниматься любовью".
Сентиментально. Слишком романтично. Но гребаная правда.
Замерли оба, отрывисто дыша в объятиях друг друга.
"Что с нами стало, Фоукс?"
Пожалуй, только один ответ подойдет идеально — ебнулись. Оба.
Усмехнулся своим мыслям, оставляя на припухших губах очередной поцелуй. Пальцами перебирая ее волосы на подушке, чувствуя ее ноги вокруг себя, себя — в ней. И, кажется, не только физически.