детские воспоминания, и он рванул навстречу судьбе. И надо сказать, не прогадал — наши тоже отметили его шрамированную харю и сразу как-то выделили из основной толпы. Так парнишка стал ирокезом, чем, насколько я понял, был страшно доволен.
А ведь этому Тов’хаю только-только шестнадцать исполнилось! Столько говнища хлебнуть до шестнадцатилетнего возраста! О какой уж здоровой психике тут говорить, если вон у меня взрослые мужики плакали, вспоминая о своих прошлых бедах?
И я, конечно, ни разу не психолог. И об данной науке знаю только по просмотрам фильмов. Но даже без диплома психиатра чувствую я, что все это еще аукнется в будущем. Да и уже начало аукаться. Когда аиотееки нас плотно обложили последний раз, призрак депрессии просто-таки витал над всем нашим флотом. Явно старые страхи выползли из темных уголков ирокезских душ, бередя оные нехорошими предчувствиями и кошмарами. Может, праздники им почаще устраивать, чтобы держались в тонусе?
— Четырнадцать! — Первым преуспел Витек, заставив Осакат злобно зашипеть.
— Точно, — довольно заметил я. — А теперь — четырнадцать минус семь.
Наступало самое поганое время дня — полдень. Когда солнце начинало жарить со всей основательностью начала лета, а его отраженные от воды лучи — бить по глазам бликами света, впереди раздался истошный звон набата, сменившийся барабанным сигналом «На построение». Что сие означало, можно было только догадываться. Но поскольку мы уже почти две недели двигались без каких-то особых нервотрепок и приключений, вполне логично было ожидать, что жизнь подкинет нам новую порцию гадостей. Потому я приказал Осакат бросить «шаманить» с рукой Ласты и начинать грести. А Витьку — сменить меня на веслах.
Надо сказать, что Ласта, как и было уговорено, тоже вошла в наш экипаж. Осакат поначалу восприняла это в штыки и чуть было не потребовала выписать ее из списка моих любимых учеников. Хренушки. Я обрисовал ей светлую перспективу, в которой она вылечивает руку своей злейшей сопернице, и ее персональная вражина, благодарная ей по гроб жизни, становится ее лучшей подругой. «Чем терять силы, пытаясь сломать такого соперника, лучше сделать его своим другом и союзником! — сказал я ей. — Не это ли настоящая победа?»
Это заставило малявку задуматься. Побеждать она очень любила. Даже не знаю, откуда у нее подобный скандальный характер. Наследие ли это предков, плоды воспитания принцессой или наше с Лга’нхи дурное влияние, но сестренка наша не упускала ни малейшего повода, чтобы поскандалить.
Оно конечно. Когда рядом с тобой твои названые братья, один из которых Великий Герой, а другой — не менее Великий Шаман, можно позволить себе многое. Но мне заранее страшно было подумать, что случится, если вдруг нас не окажется рядом, когда ей в очередной раз приспичит наехать на кого-то, ну вот хотя бы размером с эту вот Ласту? Поэтому я пытался исподволь внушить ей понимание того, что победа бывает разная. И подчас явная победа, дающая повод поторжествовать, пиная труп врага, приносит куда меньше выгоды, чем победа незаметная, когда враг уходит в полной уверенности, что победил, оставив при этом тебе все свое имущество. Или наоборот — усилив твою мощь своими силами.
В качестве примера я даже привел ей свою тактику в отношении Бокти при первой нашей встрече — простодушный Бокти чувствовал себя сильным покровителем слабого заблудившегося чужака. Пока не попал в мою полную власть. А будучи ободранным до нитки, еще и продолжал считать меня лучшим другом и очень хорошим парнем. Говорил я ей это все, конечно, с глазу на глаз, объяснив, какая это страшная тайна и как обидятся Духи, если она ее кому-нибудь откроет. А потом предложил потренировать подобную методу на Ласте.
Не то чтобы я мечтал превратить сестренку в подлую интриганку. Просто хотелось занять ее мозги более подходящим для нее оружием, чем копье или топор. Я вообще с некоторых пор был против ее занятий с оружием. Ведь тогда, на берегу, она не только сама едва не нарвалась на копье аиотеека. Она ведь фактически и Тишку под удар подставила. Все-таки работа с ручным холодным оружием — это не для женщин. Их оружие несколько иного рода.
В общем, когда прозвучал набат, Осакат сидела и разминала руку Ласте. Я ведь ни фига не знал про эту физиотерапию! Сам в жизни, слава богу, до тех пор пока не попал сюда, ничего себе не ломал и ран не получал. Так что как обращаться с подобной, нежелающей работать конечностью, ничего не знал. Потому-то Осакат сначала просто растирала руку, заставляя кровь заполнить самый маленький капилляр. А потом последовательно сгибала-разгибала каждый палец, кисть, локоть, плечевой сустав, повторяя «волшебный» алфавит. (Ей тоже польза должна быть.) Затем мы заставляли Ласту саму пытаться делать то же самое, в той же последовательности — пальцы, кисть, локоть, плечо. Ровно настолько, насколько получается. Не могу сказать, чтобы сильный, но определенный прогресс уже явно появился. А еще я их с Тишкой за весла сажал. С Тишкой, потому что только ее задница умещалась на одной банке с могучим задом Ласты. Даже Осакат там места не было. Соответственно и гребли они, каждая своим веслом. Здоровая рука Ласты стоила двух ручек моей худышки, а вторая при этом лишь держалась за весло, совершала все те же сгибательно-разгибательные действия, что и при физиотерапии.
Но самый главный секрет, который услышала от меня Ласта с глазу на глаз, был «вести себя так же, как и прошлой жизни, до ранения. Если старательно делать вид, что никакой раны не было, можно обмануть духов, демонов и даже само Время, и тогда все постепенно вернется на круги своя! Только надо очень сильно этого захотеть и постараться, не обращая внимания на взгляды и слова окружающих, вести себя как здоровая».
Ласта очень захотела, и она постаралась. Особенно когда я заверил ее, что Осакат больше не будет ее заколдовывать. Ведь бедолага вообразила, что все ее беды были из-за разборок со столь важной персоной, как моя сестренка! Я, в общем-то, отрицать этого не стал (надо поддерживать семейный авторитет), но сказал, что есть пути даже к суровому сердцу родственницы двух монархов, Вождя и Шамана. Мол, надо с ней подружиться. Она ведь, в принципе, еще совсем молодая девчонка, и советы и знания зрелой и умной женщины будут ей совсем нелишними.
Можно даже показать и рассказать