завоеванных Римом варварских народов. Ощущение некой странной свободы. Никакой боли. Только пьянящая отрешенность от страха и усталости.
Меч разил без устали, и Первородные сметали все на своем пути, рубя, коля и неся смерть на блестящих клинках.
– Боковые улочки. К ним идет подкрепление! – Орсо едва не стряхнул руку, потянувшую его за рукав, но выучка взяла верх.
– Их слишком много. Назад, ребята! Знатно мы их порезали! – Он торжествующе поднял меч и побежал обратно, отдуваясь, но успевая считать убитых солдат Суллы. Получилось, насколько он мог судить, больше сотни.
Тут и там попадались знакомые лица. Один или двое пошевелились, и Орсо уже хотел остановиться и помочь, но сзади застучали по камню сандалии, и он понял, что они должны добраться до баррикад, если не хотят получить меч в спину.
– Вперед, парни. Ма-рий!
Крик подхватили тут и там, и они снова полезли на баррикады. Забравшись наверх, Орсо оглянулся и увидел, что отставших и раненых зарубили и растоптали. Большинство успело вернуться, и когда он оказался с другой стороны, лучники Первородного дали залп поверх голов своих, и несколько преследователей свалились на мостовую, крича и корчась.
Орсо усмехнулся на бегу, едва не выронив меч, – сил почти не осталось. Он нырнул внутрь здания и остановился, задыхаясь, упершись руками в колени. Рана на бедре оказалась серьезной и сильно кровоточила. Закружилась голова. Кто-то потащил его прочь от баррикады.
– Здесь нельзя оставаться. Лучники нас прикроют, но стрел хватит ненадолго. Нам бы еще хоть пару улиц пройти. Идем.
Орсо слышал, что ему сказали, и понял смысл сказанного, но ответил ли? Куда подевались силы? Ногу приходилось волочить. Оставалось только надеяться, что у Бара Галлиена все сложилось хорошо.
Бар Галлиен лежал в луже собственной крови, и Сулла стоял над ним, прижав к его горлу острие меча. Центурион знал, что умирает, и пытался плюнуть в консула, но не мог собрать достаточно слюны. На баррикаде его люди наткнулись на свежее подкрепление и были почти полностью разбиты при первом же штурме. После недолгой яростной схватки они перебрались через стену из камней и деревьев и бросились на вторую линию обороны. Они сражались отчаянно, но противник имел численное преимущество.
Бар улыбнулся, обнажив окровавленные зубы. Он знал, что Сулла пришлет подкрепление. Жаль только, что уже не скажет об этом Орсо. Бар надеялся, что у косматого дела идут лучше, чем у него, и легион не обезглавили еще раз. Глупо было рисковать жизнью в таком отчаянном предприятии, но уж слишком многие погибли в тот страшный первый день.
– По-моему, он мертв, – услышал Бар чей-то голос, а потом и ответ Суллы:
– Жаль. У него очень странное выражение лица. Я хотел спросить, о чем он думает.
Орсо рыкнул на центуриона, попытавшегося помочь ему встать. Нога болела, он опирался на костыль, но не собирался принимать чью-либо помощь.
– Никто не вернулся? – спросил он.
– Мы потеряли обе центурии. Неприятель получил подкрепление на этом участке как раз перед тем, как мы атаковали. Похоже, такая тактика больше не сработает.
– Значит, мне повезло, – проворчал Орсо.
Никто не встретился с ним взглядом. Ему действительно повезло, он попал туда, где солдат Суллы оказалось меньше. То-то посмеялся, должно быть, Галлиен, когда увидел доказательство своей правоты. Жаль, он не сможет поставить ему выпивку.
– Что дальше? – спросил один из центурионов.
Орсо покачал головой:
– Пока ничего. Для начала надо разобраться, в каком мы положении.
Молодой центурион колебался, и Орсо повернулся к нему лицом.
– В чем дело? Выкладывай, парень.
– Некоторые говорят, что нужно сдаться. Мы потеряли больше половины, а у Суллы есть выход к морю и путям снабжения. Мы не можем победить и…
– Победить? Кто сказал, что мы победим? Когда на моих глазах погиб Марий, я понял, что мы не сможем победить. Понял, что Сулла сломает хребет Первородному раньше, чем мы соберемся с силами и сумеем нанести ответный удар. Речь идет не о победе, мальчик, речь идет о борьбе за правое дело. Мы выполняем приказ и отдаем дань уважения великому человеку. – Он обвел взглядом мужчин в комнате. Лишь немногие отвели взгляд. Он знал, что находится среди друзей. Что бы сказал на его месте Марий? Орсо улыбнулся. – Человек может всю жизнь ждать такого момента, как этот, и все-таки не дождаться. Некоторые просто стареют и увядают, так и не получив возможности показать себя. Мы умрем молодыми и сильными, и ничего другого я не приму.
– Но мы могли бы вырваться из города. Уйти в горы…
– Выйдем. Не хочу распинаться перед такими остолопами. – Орсо хмыкнул и, прихрамывая, вышел за дверь. Там уже собралось около сотни легионеров, усталых и грязных, с перемотанными тряпьем ранами. Почти все выглядели так, будто уже смирились с поражением, и эта мысль подсказала ему нужные слова. – Я – солдат Рима! – Его голос, басовитый и грубый от природы, дошел до каждого, заставив выпрямиться и подтянуться. – Я всегда хотел отслужить свой срок и уйти в отставку, получив небольшой надел. Я не хотел погибнуть в чужой земле, чтобы меня забыли. Но потом я понял, что служу с человеком, ставшим мне больше, чем отцом. Я видел его смерть, слышал его слова и подумал: Орсо, старина, может быть, вот это оно и есть. Может быть, это то, что надо. Вы что, собрались жить вечно? Пусть другие сажают капусту и греются на солнце. Я умру как солдат на улицах любимого города, защищая его. – Орсо немного понизил голос, словно делился со слушателями секретом. Люди подались вперед, к ним подошли другие. – И вот что я понял. В жизни мало такого, что дороже мечты, жен, плотских радостей и даже детей. Такого мало, но оно есть, и именно оно делает нас мужчинами. Жизнь – всего лишь короткий теплый день меж долгих ночей. Тьма накроет каждого, даже того, кто тщится всегда быть юным и сильным. – Он указал на немолодого уже солдата, который слушал его, осторожно сгибая ногу. – Тинаста! Вижу, ты проверяешь свое старое колено. Думал, с годами оно станет болеть меньше? Зачем ждать, пока оно подогнется от слабости и молодые оттолкнут тебя в сторону? Нет, друзья мои, нет, братья. Идемте, пока свет не потускнел и день еще ясен.
Какой-то молодой солдат поднял голову и крикнул:
– Нас будут помнить?
Орсо вздохнул, но улыбнулся:
– Какое-то время, сынок, но кто сегодня помнит героев Карфагена или Спарты? Они знают, как закончился их день. И это все, что нужно.
– Значит, на победу рассчитывать не стоит? –