Читать интересную книгу Смех Циклопа - Бернар Вербер

– Мы хотели создать новое общество. Студенты и профсоюзы послушались нас лишь наполовину. Личные интересы и политические амбиции оказались сильнее желания действительно изменить мир. После неудачи в мае 1968 года мы стали хитрее. Мы помогли английскому отделению Ложи создать комическую группу «Монти Пайтон».

– Ах, так это вы?.. – с восторгом спрашивает Исидор. – Я их обожаю. Это мои самые любимые комики!

– Они не знали никаких ограничений. Никаких. До такой степени, что однажды придумали скетч про «Шутку, Которая Убивает»!

Беатрис встает, проходит мимо портретов Великих Мастеров и приближается к двери, на которой висят кинопостеры. Она показывает на фотографию группы «Монти Пайтон».

– Да-да, я помню, скетч «World’s Funniest Joke» – «Самая смешная шутка в мире»? Черт! Так вот что это было! – восклицает Исидор.

– «Монти Пайтон» попросили у нас разрешения туманно намекнуть на «Шутку, Которая Убивает». Грэм Чепмен, прошедший обучение на маяке, начал убеждать тогдашнего Великого Мастера в своей правоте. Он говорил: «Это настолько невероятно, что никто не поверит, что „Шутка, Которая Убивает“ действительно существует!»

– Неужели вы хотите сказать, что Великий Мастер разрешил открыть всему миру вашу самую большую тайну? – удивляется Лукреция.

– В 1973 году это был еще Пьер Дак. Старость и усталость не ослабили его смелости. Он решил, что это будет забавно. Скетч «Самая смешная шутка» появился в шоу «Летающий цирк» в апреле 1973 года. Люди смеялись над ним безо всякого вреда для себя, точно так же, как и над другими скетчами «Монти Пайтона».

– Удивительно! – признает Исидор.

– А вот у самого Гэма Чепмена обнаружили рак, и он добровольно ушел из жизни, прочитав «Шутку, Которая Убивает».

Беатрис садится за стол и пристально смотрит на стальной чемоданчик. Ее рука осторожно, с какой-то печалью продолжает поглаживать металл.

– Я сама пришла сюда в 1991 году. Мой отец был юмористом, и с ним сыграли дурную шутку.

Ее лицо омрачается.

Исидор понимает, что произошла какая-то трагедия и просит Беатрис рассказать о ней.

– Он играл в большом театре. Зал был на триста мест. Он начал выступление. После первого скетча никто не засмеялся. Он собрал волю в кулак и продолжал. После второго скетча зал продолжал молчать. Он отыграл спектакль до конца. Никто не смеялся.

Такое, наверное, невозможно пережить.

— За все время его выступления никто ни разу не засмеялся. Даже не хихикнул. Даже не улыбнулся. Он видел перед собой триста мрачных, как глухая стена, лиц.

Какой ужас!

— На самом деле перед ним сидели подсадные утки. Им заплатили, чтобы они не смеялись. Один телеведущий придумал такой «комический» прием.

– Триста человек ни разу не засмеялись за полтора часа! Какая, наверное, стояла оглушительная тишина, – говорит Лукреция, вспоминая свое волнение на сцене.

– Для комика – это самое страшное, что может с ним произойти. Он стоял перед ними бледный, как смерть, дрожащий, растерянный. Публике, видимо, это было «интересно». Как в Средние века людям было интересно наблюдать за пытками.

Беатрис умолкает на полуслове.

– И?.. – спрашивает Лукреция с любопытством.

– Он сделал вид, что его нисколько не тронуло то, что он попал в такую аудиовизуальную ловушку. Но потом он ушел со сцены и покончил жизнь самоубийством. Без применения «Шутки, Которая Убивает». Просто взял веревку, сделал петлю, встал на табуретку и повесился.

Беатрис опускает глаза на чемоданчик.

– И я поняла, что смех – это вовсе не панацея от всех бед. Иногда, чтобы вызвать смех, совершают настоящие подлости.

Я-то знаю, что это правда. Мари-Анж открыла мне, что смех может принести столько же зла, сколько и добра.

— После этой драмы у меня появилось желание бороться со злым юмором, и я решила, что лучше всего это делать здесь, в этом тайном месте. Мой отец рассказал мне о Ложе за несколько месяцев до смерти. Я пришла сюда. Прошла инициацию. Я приняла участие в дуэли, выиграла и стала учеником. Затем я выросла в звании. Стала учить сама. И однажды…

– …К вам пришел знаменитый комик Тристан Маньяр, – заканчивает ее фразу Исидор.

– Он искал место, «где рождаются шутки». Он пошел по следу, от рассказчика к рассказчику, и сумел добраться до нас. Я обучила его и подготовила к дуэли. По чистой случайности он соревновался со своим собственным импресарио, который пришел к нам вслед за ним.

– С Джимми Петросяном?

– Да. Тристан выиграл, стал членом Великой Ложи Смеха.

– И вашим возлюбленным, – дополняет Исидор.

Беатрис удивленно умолкает, но вскоре заговаривает вновь.

– Действительно. Мы сблизились во время обучения и наша страсть здесь, под землей, вдали ото всех, приобрела особую силу.

– Как это прекрасно, – говорит Исидор.

Исидор, видимо, забыл, что Тристан Маньяр бросил жену и детей. Когда они узнают эту историю, вряд ли она покажется им такой уж прекрасной.

Беатрис смотрит вдаль.

– Когда преемник Пьера Дака стал слишком стар, чтобы исполнять обязанности Великого Мастера и ушел в отставку, мы единодушно выбрали Тристана.

Она указывает на портрет Тристана Маньяра в фиолетовом одеянии. Исидор и Лукреция с трудом узнают в улыбающемся зрелом мужчине бородатого исхудалого человека, который умирал в темной комнате под маяком.

– Вы все время находились под землей. У вас не началась клаустрофобия?

Беатрис впервые широко улыбается.

– Смех – это всегда открытое окно воображения. Он заменял нам и тепло, и свет. Наша повседневная жизнь состояла из шуток и веселья. И это была райская жизнь. Мы поддерживали связь с некоторыми знаменитыми комиками, которые тайно приезжали к нам.

– Де Фюнес?

– Нет, Бурвиль, – отвечает Беатрис, указывая на портрет.

– Колюш?

– Нет, Деспрож. Не все были на нашей стороне. Кто-то ненавидел нас. Кто-то завидовал. А потом начало расти влияние юмора, подобного тому, который убил моего отца… Основанный на чуждых нам принципах неуважения к человеческой личности.

– О чем вы говорите?

– Смех – это энергия, подобная ядерной. Она может питать электростанции и освещать города, а может убить миллионы людей.

– Как молоток. Молотком можно и гвоздь забить, и размозжить голову, – добавляет Лукреция, вспоминая рассуждения Исидора.

– Инструмент – ничто. Сознание человека, применяющего инструмент – все. Иными словами, важно то, какую цель преследует тот, кто владеет новейшей технологией. Даже рядом с тиранами работали юмористы, которые при помощи смеха делали народ более послушным.

Цель… вот один из ключей.

— Эта великая энергия попала в дурные руки. И возникло новое явление. Мы назвали его смехом тьмы. Этот юмор заставляет смеяться над несчастьем моего отца, над особенностями иностранца, над слабостью женщины, над умственно отсталым, над нищим. Смех, наносящий ущерб другим – это тоже смех.

– Разница между иронией и цинизмом, – добавляет Лукреция.

– Юмор – это аристократия разума. Но в недобрых руках он становится разрушительным.

Исидор и Лукреция начинают понимать, к чему ведет Беатрис.

– В то время существовало одинаковое количество «добрых» и «злых » комиков. Злые, делая вид, что они добрые, высказывали иногда ужасающие идеи. Великая Ложа Смеха внимательно следила за ростом влияния смеха тьмы. Сначала наши силы были равны, потом смех тьмы начал одолевать смех света.

– Злые всегда преуспевают больше, чем добрые, – признает Исидор.

– Некоторые юмористы защищали ревизионистские и расистские идеи, утверждая, что делают это «просто для смеха».

– А тех, кто возмущался, обвиняли в отсутствии чувства юмора, – говорит Исидор.

– Я уже говорила вам, что мы прежде всего ратуем за гуманизм. Мы решили бороться.

Беатрис поглаживает стальной чемоданчик.

– Стефан Крауц, очень хороший продюсер, к тому времени уже три года находился в наших рядах. Он предложил решение: «Для победы над смехом тьмы нам нужен лучший из лучших». Он пригласил на маяк девять молодых юмористов, по его мнению, самых многообещающих. Все они погибли, борясь друг с другом.

– Победителем стал Дарий Возняк? – спрашивает Лукреция.

Вот как все началось!

— Да. В этого юношу мы вложили все, чем обладала наша община. По восемь часов в день его посвящали в тайны импровизации. Команда психологов изучила его мозг. Режиссеры, актеры, мимы совершенствовали его мастерство. Ему поставили дыхание, осанку, манеру смотреть его единственным глазом. Идея вставить сердечко в пустую глазницу, естественно, тоже наша. Все было продумано до малейших деталей. Когда мы решили, что он готов, мы выпустили его в свет и обеспечили ему успех, используя все свои связи. Он сразу начал выступать в больших театрах, и очень быстро появился в самых популярных телевизионных передачах. Мы тратили деньги, мы заручились поддержкой политиков, положили все силы на то, чтобы он стал лучшим. Чтобы сумел противостоять властвовавшему тогда дурному юмору.